необходимо заплатить! Во всем проблема.
— А я вот проблему не вижу, — задумчиво произнес я, плюхаясь в мягкое кресло. — Можно сказать, что беременность скрывали чарами, чтобы проклятие не подцепить. Лечились ну у о-о-о-очень дорогого специалиста из России. Она большая, никто проверить не сможет. Да, ребенок, скорее всего, письмо из Хогвартса не получит, но это наша кровь. Можно отговориться, что малышка очень слабенькая и провести ритуал очистки. А жертва… Петтигрю подойдет?
И ведь ничего в душе не екнуло. По сути я ведь человека на смерть обрекаю. Мучительную. Но выбор между маленькой девочкой, которая поможет Роду Малфоев и чужим мужиком, однозначно, выигрывает девочка.
— Сириусу не понравится…
— А вы ему говорили?
— Нет, но…
— Вот и не было никакого крыса, — перебил я мать, — бегает где-то, или кот сожрал.
Люциус сел на диван, обхватил голову руками и тяжело вздохнул:
— Вот тебе это зачем?
— Папа, — это шанс, — я подсел к нему, — шанс рода. Один я не вытяну. А так, от меня будет наследник, а от нее тоже дети. Примем в род полукровку или кого из обедневшего рода, да хоть маглорожденного! А предков — нарисуем.
Мне тебе в лоб сказать свою имя-фамилию-отчество?
Люциус опять тяжело вздохнул, поднял голову и, взглянув на Нарциссу, сказал убитым голосом:
— Хорошо, но это уменьшит запасы наличности на треть.
— Будем меньше тратить и больше зарабатывать. А зачем им деньги? За молчание?
— И за молчание тоже. Род обедневший…
— Тогда добавь еще и за приватность, пусть остальные думают, что в жертву принесли ребенка.
Малфой скривился, как от зубной боли.
***
Через два часа я, одетый в черный дорогой костюм и мантию, стоял в ритуальном зале французских родственников. На большом каменном столе в форме эллипса лежал маленький голый ребенок и здоровый мужчина. Малышка надрывалась беззвучным плачем, но силенцио не давало ей кричать. Мужчина был без сознания.
Мать девчушки умерла во время родов, но, я думаю, что ей помогли отправиться на тот свет. Пока мы собирались, Люциус просветил меня, что это третья девочка, а глава французской ветви хочет наследника. Старшая дочь умерла совсем недавно — неудачное падение с лестницы (ага, так я и поверил), вторая пока у родственников матери, но, видимо, ей тоже жить недолго. Все три девочки от разных матерей. Думаю не надо говорить, что женщин на этом свете уже нет. И есть кухарка (французы предпочитают людей в качестве обслуги, а не домовиков), молодая девушка, беременная от Леона Малфуа двумя мальчиками-близнецами. То, что во время родов она не выживет, ей, видимо, не сообщили.
Чистокровные не просто так с чистокровными роднятся. Магический ребенок тянет все из матери. Видимо, про кесарево сечение маги не слышали.
Пока Люциус и Леон обговаривали условия сделки и сумму компенсации, я осматривал зал. Он был больше нашего раза в два. Огромный эллиптический стол, изрезанный рунами и окруженный пентаграммами в самом центре. Пентаграммы вырезаны на полу (у нас начерчены). Очень тускло, по углам пыль. Нет уголка, чтобы присесть или переодеться.
Да скоро они там? Ребенок простудится!
Наконец-то мужчины что-то подписали «кровавым пером» и позвали меня, чтобы скрепить обет.
— Я, Леон Грегур Малфуа, обещаю, что никому никогда не расскажу, не намекну, не выдам, что произошло в этом ритуальном зале тридцатого июня тысяча девятьсот девяносто четвертого года.
Я взмахнул палочкой. Его руку лизнуло три языка пламени.
— Я, Люциус Абраксас Малфой, обещаю, что никому никогда не расскажу, не намекну, не выдам, что произошло в этом ритуальном зале тридцатого июня тысяча девятьсот девяносто четвертого года.
Опять взмах и языки пламени.Все, можно забирать ребенка.
Я снял мантию, подошел к малышке и закутал ее. Девочка продолжала беззвучно хныкать. Ей меньше суток. Она такая маленькая. Мой сын и внуки были больше, а здесь… хорошо, если хотя бы три килограмма весит.
Люциус подошел ко мне и мы исчезли в вихре портала. Никто не заметил, как я бросил под ритуальный стол склянку с драконьей кровью…
***
В Малфой-мэноре нас ждала Нарцисса. Она забрала ребенка, который просто выключился от усталости.
— Что теперь?
— Ты меня спрашиваешь? — удивился я.
— Да, тебя. Это была твоя идея, вот и воплощай ее в жизнь. Нужен колдомедик, который подтвердит ведение беременности.
Ах, вот почему он согласился. Проверка для наследника. Есть такая штука в чистокровных семьях. Дается практически невыполнимое задание. По его результатам решается — достоин ли ты получить большую самостоятельность и доверие родственников. Если да — к моим словам и выводам станут прислушиваться и мой голос обретет «вес» на семейном совете. Если же я не справлюсь, то, в лучшем случае, все останется как есть. В худшем — «откатится» назад, к дохогвартскому отношению, то есть относиться ко мне станут, как к семилетке. Придется разочаровать Люциуса и выполнить все условия обретения «голоса» в семье.
По камину связался с Додженом. Сказал, что скоро будет вместе с отцом. Он целитель. Минут через десять, на ковре гостиной Малфой-мэнора стояли Дэвид и Джастин Доджены.
— Добрый день. Я Дэвид Доджен, колдомедик.
— Люциус Малфой, — устало сказал Глава Рода.
— Судя по фразе, которой ваш сын звал сюда — «Такой же скелет в шкафу», я понимаю, о чем речь. Ребенок?
— Да, девочка, скорее всего, сквиб.
— Рано еще об этом. Лет в восемь-девять можно будет с уверенностью сказать. Где малышка?
— Сейчас, — сказал я, кинувшись из комнаты.
Нарцисса с девочкой была в столовой. На комнату были наложены чары тишины и поэтому мы не слышали криков. На столе стояла бутылочка со смесью. Я скривился. Стекло с магическим наконечником. Неудивительно, что ребенок орет. Я бы тоже зеленую смесь из магической бутылки жрать не стал.
— Она все время плачет…
— Дай! — забрав у Нарциссы девочку я направился в гостиную.
Я прижимал к себе маленькое хныкающее существо и понимал, что за нее убью любого. Когда родился сын, я хотел биться головой об стенку. Он орал-орал-орал. Денег на няньку не было и приходилось сидеть самим. Родительские чувства проснулись ближе к трем годам.
Когда родились мои внуки, близнецы, от их визга я хотел выпрыгнуть в окно и поэтому, безропотно, дал денег на приходящую два раза в неделю няню, чтобы невестка могла отдохнуть. А когда родилась Илона… Первый раз взяв внучку на руки, меня накрыло. Это была просто всепоглощающая любовь. Я был готов убить, разорвать, уничтожить за нее. Мое, не дам. На улице, во
