Милютин на мгновенье застыл, но затем лёгкая растерянность на его лице сменилось решимостью, а затем и спокойствием.
— Дело в том, государь, что генерального штаба полковник Домонтович в настоящее время находится в пределах Российской Империи и назначен на должность начальника штаба Кавказской кавалерийской дивизии.
Твою ж дивизию, вот не зря было у меня плохое предчувствие. Это кто у нас такой умный нашелся, чтобы сделать такой подарок нашим заклятым друзьям из Туманного Альбиона? Найду — на ноль помножу и в правах понижу ниже плинтуса, не взирая на чины и регалии. Убрать из ближайшего окружения Насреддина человека способного подчинить своей воле несколько сотен мохаджиров с молоком матери впитавшим ненависть Русской Армии, которая заставила их покинуть Кавказ и найти себе прибежище в Персии? Да, они не воспылали любовью к Российской Империи, но они признали своим вожаком Русского полковника, который в боевом искусстве превосходил любого джигита из их числа, и при этом он ещё и держал своё слово. Впервые за годы жизни в Персии они встретили командира, который не только не вымогал у них бакшиш, но напротив следил за тем, чтобы они получали надлежащее им жалование и провиант. И не известно, как они примут другого русского офицера.
В числе тех наук, коим обучают в военных училищах и академиях Российской Империи явно не было физиогномики, но десятилетия армейской службы учат умению читать мысли по выражению лица вышестоящего начальника, в противном случае, шансы дожить до генеральских погон близки к нулю. Никуда не денешься, законы эволюции суровы, как утверждал сам Дарвин: «survival of the fittest» (выживает наиболее приспособленный). А посему, мгновенно расшифровав мои мысли, Милютин счёл за лучшее прервать затянувшуюся паузу.
— С Вашего позволения, государь я доложу, — и, дождавшись моего кивка, продолжил:
— Полковник Домонтович убыл из Персии в положенный ему четырёхмесячный отпуск. И одновременно в МИД через персидского посланника была передана просьба шаха оставить его для продолжения реорганизации армии. Как только из Азиатского департамента МИДа запросили мнение Военного Министерства, то Пётр Семёнович, — при этом он указал на Ванновского высказал своё согласие. Однако чуть позже Министр Иностранных Дел Николай Карлович Гирс дезавуировал сию просьбу, аргументируя сие обстоятельство информацией, поступившей от российского посланника в Тегеране тайного советника И. А. Зиновьева.
— Так-с, великолепно, — с толикой иронии прореагировал я, — и что же там такого написал ПОКА ЕЩЁ тайный советник Зиновьев в своей ябеде, что генерального штаба полковника отстраняют от выполнения важнейшей для безопасности Российской Империи задачи?
— Тем, государь, что якобы Домонтович высказал требование предоставить ему звания начальника военной миссии и положение военного агента, для «усиления его авторитета в стране». А также упрекал Алексея Ивановича в нарушении субординации и в неподчинении ему, как главе дипломатической миссии.
Тот стиль, коим Милютин излагал список так сказать «прегрешений» до невозможности точно напомнил мне аналогичную сцену из фильма «Кавказская пленница», что я не выдержал и задал слегка подкорректированный вопрос Шурика:
-Дмитрий Алексеевич, а мечеть случайно в Тегеране полковник Домонтович, не развалил?
Как и следовало ожидать, присутствующие генералы были ошарашены и несколько мгновений недоумённо переглядывались, пытаясь понять глубинный смысл моего вопроса. Но ещё через секунду, Военный министр пришёл в себя и прокашлявшись, осторожно поинтересовался:
— Простите, Михаил Николаевич, но что вы имели в виду?
Да, язык мой, враг мой. Ладно, буду импровизировать дабы не прослыть самодуром или того ещё хуже — умалишённым.
— Понимаете, Дмитрий Алексеевич, меня неприятно удивило то, как профессионально составлен сей донос. Не хватало, пожалуй, только обвинить полковника в оскорбление святынь и можно на каторгу отправлять. Ладно, с Николаем Карловичем я серьёзно поговорю, да и этому кляузнику Зиновьеву мало не покажется. Но скажите мне, господа генералы, а вы куда смотрели? Позволили практически обезглавить казачью бригаду, а ведь она, случись в Иране смута, может стать той соломинкой, которая способна переломить хребет верблюду. Или хотя бы защитить наше посольство от толпы фанатиков, надеюсь, вы не забыли о трагической судьбе Грибоедова?
На помощь ошарашенному таким напором Милютину поспешил начальник Генерального штаба.
— Не всё так плохо, государь. Дело в том, что отпуск полковника Домонтовича закончился лишь неделю назад. А назначение начальником штаба Кавказской кавалерийской дивизии сделано для того, чтобы подготовить её к возможной войне с Персией. У нас с Дмитрием Алексеевичем есть прожект воспользоваться опытом Ивана Грозного, в войсках которого на штурм Казани шли отряды татарских воинов. По нашему мнению, следует сформировать части, в которых значительная часть нижних чинов и определённое количество офицеров должны быть мусульманами, что несомненно будет полезным для достижения победы. Да и наличие мулл следует увеличить, дабы они помогали найти общий язык с местными единоверцами.
А вот это туше. Я-то весьма самоуверенно рассчитывал предложить этот же вариант, на основе своего афганского опыта общения с мусульманскими батальонами. А генерал Ванновский словно желая добить меня доложил:
— Генерального штаба полковник Домонотович сейчас находится в вашей приёмной, Государь, осмелюсь предложить пригласить его для собственного доклада. Не думаю, что в Военном Министерстве сейчас найдётся человек лучше его осведомлённый об обстановке в Персии и не только с точки зрения её военной составляющей.
Да-с, очередной щелчок по носу гениальному попаданцу, который по многочисленным альтернативкам должен как минимум на порядок опережать аборигенов буквально во всём. Мне оставалось лишь поблагодарить обоих генералов за разумную инициативу и позвонить в колокольчик дабы отдать распоряжение пригласить в кабинет полковника Домонтовича.
По иронии судьбы, примерно в это же время, в Тегеране, на улице Ала-од-Доуле в здании британского посольства так же проходило совещание, на котором тоже упоминали полковника Домонтовича, российского посла Зиновьева, да и имя Императора Михаила Николаевича звучало не единожды.
* * *
Тегеран. Британское посольство.
16 мая 1884 года
Секретарь посольства Британии Эдвард Кларк
Моя работа — быть в курсе всего происходящего. Должность — невелика, а вот полномочия… более чем. Возможность знать, что происходит в кабинете посланника, тем более. Это мой доклад ляжет в оценку его деятельности, который даст Форин-офис, и судьба любого, даже самого высокопоставленного дипломата этой миссии находится в моих руках, хотя они и не догадываются об этом.
Устоявшийся распорядок дня сэра Рональда Фергюсона Томсона чрезвычайного и полномочного посланника министр в Персии, коему сей пост передался по наследству от старшего брата, сего дня был нарушен. Я еле успел снова занять свой наблюдательный пункт, а мой коллега — второй секретарь миссии почтительно доложил, что полковник Ален Бернард, баронет, путешествующий для собственного удовольствия и удовлетворения любознательности, желает засвидетельствовать почтение и просит его принять. Сэр Рональд наморщил лоб в тщетной попытке припомнить кого ни будь из числа своих знакомых с подобной фамилией, бросил всего одно слово: проси. При этом он занял место за своим письменным столом, на котором весьма продумано были разложены папки, несколько фолиантов и иных документов, создающие картину тех авгиевых конюшен, кои сэр Томсон постоянно вычищает, денно и нощно посвятив себя трудам во благо Британской Короны.
Вошедший полковник представлял собой настоящий образец истинного английского джентльмена, отдавшего большую часть жизни военной службе о чём говорила его фигура сохранившая стройность, не смотря на весьма почтенный возраст. После того, как секретарь удалился, хозяин и гость обменялись фразами, предусмотренными этикетом и заняли места в двух креслах напротив друг друга. В ответ на вопросительный взгляд сэра Томсона, полковник достал из внутреннего кармана сюртука небольшой запечатанный конверт и положил его перед ним. Посол, уже догадываясь кто на самом деле сидит перед ним, распечатал конверт и достал листок бумаги. На нём было написано всего лишь несколько фраз. Из них следовало, что податель сего выполняет особое поручение Форин-офис и ему следует оказывать всяческое содействие, а если прочитать этот текст между строк, то можно было понять, что не следует задавать не нужных вопросов. Сэр Томсон уже несколько раз сталкивался с подобной корреспонденцией, и он хорошо знал, как следует поступать. Он разорвал послание на мелкие куски и воспользовавшись зажигалкой устроил ему аутодафе в пепельнице. Проделав сей ритуал, он произнёс:
