Конечно, можно было предположить, что я сплю… но в это я не верил с первого своего дня здесь. Поэтому оставалось только лежать и надеяться на лучшее.
И лучшее пришло вместе в виде моей гостьи, несущей в руках миску.
- Сядь, - приказала мне незнакомка. Когда я повиновался, она протянула мне миску и произнесла: - Пей …, понял?
Скорее всего она сказала мне, чтобы я пил медленно, но, даже если бы я понял слово "медленно", я бы не повиновался. Даваясь и обливаясь, я вылакал содержимое миски в момент. Как я узнал позже, пойло было отвратным на вкус, едва тёплым, но в тот миг, мне казалось, что я выпил что-то великолепное. Наверное, я даже прослезился от счастья. Эффект зелья ещё больше поднял мне настроение - я буквально чувствовал, как сердце забилось в моей груди с новой силой, а мышцы наливаются силой.
- Есть, - умоляюще произнёс я, возвращая пустую миску.
- Нельзя, - резко ответила девушка.
- Хочу есть.
- Нельзя. Вредно.
- Лучше, - кивнул я. Слово "хорошо" упорно не шло на язык.
- … - повторила девушка то же слово, которым в прошлый раз выражала утверждение, но сейчас оно звучало как похвала.
- …? - с трудом произнёс я, всё ещё не понимая смысла.
- … - подтвердила незнакомка. - Спи. - Она поднялась и так же бесшумно покинула помещение.
Проводив её взглядом, я положил голову на подушку. Меня действительно клонило в сон… сон… сон…
Честь. Дирижабль. Утка. Кровь. Война. Ничтожество. Глагол. Человек. Местоимение. Сутулый. Ходить. Картина. Жёлтый. Ухо.
Жуткая боль буквально выворачивала мою черепную коробку. В глаза бил яркий жёлтый свет. Подушка впивалась в мой затылок не хуже гвоздя.
Застонав, я поднял голову.
- Дьявол, - пробормотал я.
Оказывается, в затылок мне впивалась вовсе не подушка, а железный угол стола. Это как же я спал, что оказался в полусидящем положении поперёк кровати?
Из моего рта вырвался стон. Голова болела вовсе не из-за острого угла, она болела от информации, которую в неё вливал кто-то. Кто-то? Нет, я знал, кто. Эта зеленоглазая девушка. Наверное, она использовала что-то вроде гипноза, чтобы быстрее научить меня местному языку. Но как? А чему тут удивляться? Вернее, сколько уже можно удивляться? Гипноз, позволивший мне во время сна выучить язык, не самое удивительное из того, что со мной произошло.
- Гипноз, - сказал я вслух. И с удовлетворением услышал чужую речь. - Дирижабль. Честь? Жёлтый? - Знакомые звуки, но их сочетание я слышал впервые, хотя и легко представлял их себе. - Забавно, - добавил я, стараясь говорить по-русски. Получилось, но с трудом. - Подчиниться гипнозу, - продолжил я экспериментировать с чужим языком. Но вот сказать "Меня подвергли гипнозу" не получилось. Наверное, надо ещё поспать, чтобы составлять более сложные предложения. - Горит свет. Потолок лампочка верх.
Не получается, но уже лучше, чем ничего. Учить бы так английский в универе… Но размышлял я, кажется, всё ещё на русском. Или какой-то чудовищной смеси местного языка и родного.
Я поднял голову и зажмурился. Округлая и почти плоская лампочка на потолке горела слишком ярко, но как убавить свет? И возможно ли это вообще?
- Ярко горит свет, - произнёс я.
- … … я … … … знаю, - буркнул кто-то из коридора. Звуки фразы звучали коротко, как предлоги или частицы, но ни одного слова я не понимал.
Повернув голову, я увидел своего бородатого спасителя, стоящего в дверях. Они тут что, все бесшумно ходят? Сапоги бородача должны были издавать настоящий грохот в пустых железных коридорах.
- Спасибо, - подумав, сказал я.
- … …?
- Спасение.
- Отработаешь, - грубовато сказал мужик, пряча в бороду улыбку. - Сейчас станет … … светло. Хочешь есть?
- Хочу.
- Сейчас … принесёт, я позову, … сначала убавлю свет.
Я кивнул и поднялся с кровати. Ноги подкашивались, но по сравнению с тем, что было раньше, я чувствовал себя просто великолепно. Если бы не зверский голод, то можно было бы даже сказать, что я счастлив.
Свет в комнате померк, потом снова стал ярким и, наконец, занял приятную золотую середину.
- Спасибо.
- Сейчас позову… - дёрнув головой, что, видимо обозначало утвердительный жест, сказал бородач и ушёл. Его тяжёлые сапоги громыхали по железному полу. Значит, он пришёл сюда до того, как я проснулся. Чувство, посетившее меня, было похоже на стыд, как будто за мной кто-то подглядывал.
Оставшись один, я снова принялся экспериментировать с языком. В итоге я пришёл к выводу, что хорошо знаю существительные, глаголы и местоимения, которых, впрочем, не так много. А вот с другими частями речи были проблемы - часть прилагательных, часть наречий и полное незнание вспомогательных частей речи. Ну, разве что, знал ещё "да" и "нет". Но общаться короткими предложениями я мог.
Моя гипнотизерша проникла в комнату так же бесшумно, как и в прошлый раз. И так же в её руках была миска с тем дрянным бульоном, которого, правда, в этот раз оказалось больше, чем в прошлый. Залпом выпив содержимое миски, я почувствовал себя ещё лучше. Правда, на этот раз скорость уничтожения бодрящей бурды обуславливалась вовсе не моей жадностью, а отвратным вкусом.
Но, когда я вернул миску, зеленоглазая не стала никуда уходить. Поставив ёмкость на стол, она сказала мне:
- Поверни голову.
Я послушался. И снова утонул в её ярко-зелёных глазах. Не знаю, сколько это продолжалось, но когда я понял, что я - это я, чувство было таким, что меня выжали, как лимон.
- Продавец мечтаний? - тихо и с горечью в голосе спросила девушка.
- Да, - дёрнул я головой, стараясь изобразить движение, сделанное бородатым.
- Молись, - коротко сказала девушка-гипнотизёр. - Спи.
Моих знаний языка не хватило ни для того, чтобы спросить, кто это такие продавцы мечтаний, ни для того, чтобы возмутиться, ведь спать совершенно не хотелось. Но, прежде чем я составил более-менее сносное предложение, снова вырубился, как младенец.
Мне снился дом. Маленький домик, стоящий посреди большого сада. К нему, огибая небольшой прудик, вела тропинка. Когда-то стены этого домика были белыми. Сейчас их покрывала копоть и кровь. Обгоревшая крыша обвалилась, в больших окнах не хватало стёкол.
Но этот домик был мёртв лишь на первый взгляд. Где-то внутри в нём всё ещё теплилась жизнь. Не знаю почему, но мне казалось, что здесь живут дети. Грязные оборванные дети, повидавшие за свою короткую жизнь слишком много крови. Эти дети не были злыми, просто жестокими, но ведь они не виноваты, что им достался уже разрушенный домик?
Я стоял на тропинке, ожидая, когда появятся жильцы, но этого не происходило. Вместо них из-за дома вышла некрасивая девушка с кривыми зубами.
- Привет, - сказала она, таинственно улыбаясь.
- Привет, - кивнул я. Мне казалось, что я уже где-то видёл её, но не мог припомнить где.
- Тебе здесь нравится? - спросила незнакомка.
- Нет.
- Почему?
- Здесь… - я замолчал, оглядывая домик. - Я чувствую грусть в этом месте, - сформулировал я, наконец, свои чувства. - Мне кажется, что здесь живут дети, но я не понимаю, как у них это получается.
- Дети не виноваты, что взрослые разрушили этот домик, - повторила мою мысль дурнушка. - Возможно, им даже удастся починить его.
- Я на это надеюсь.
- Конечно, надеешься. Ты бы хотел помочь им?
- Да, - кивнул я. - Почему бы и нет? Я же хотел, чтобы всё изменилось.
- Так ты доволен тем, что произошло?
- Нет. Но, думаю, я справлюсь. Но я не понимаю… - я замолчал. Я не понимал ничего. Ни кто я, ни где я, ни что же всё-таки изменилось. - Я не понимаю… - повторил я. У меня закружилась голова. Я тяжело упал на колени, разбив их в кровь.
- Ты лишь ребёнок, как те, кто живёт здесь, - произнесла незнакомка, приближаясь ко мне. Она действительно возвышалась надо мной, как скала. - Глупый ребёнок, который не знает, чего хочет. Но уже поздно. Ты уже живёшь в этом разрушенном домике. И тебе придётся его полюбить.
Я поднялся с колен, но девушка пропала. И тогда я пошёл к домику.
- Ты что-нибудь в этом понимаешь? - спросил Крог, выбирая запачканной в мазуте рукой бороду.
- Ни шиша, - признался я. - Орайя просила сходить и спросить, не надо ли тебе чего-нибудь.
- Не надо ли чего-нибудь? - переспросил бородач. - Конечно, надо. Дизель надо поменять. Бодрюша как можно больше, чтобы залатать дыры в газовых мешках. Металл-то для каркаса найдётся… А если ты лез на эту верхотуру, чтобы спросить, не хочу ли я есть или пить, то ты сделал это зря. Я ничего не хочу. Вот если бы ты приволок водки… - Механик тяжело вздохнул. - Но у этой засранки малолетней хрен чего допросишься. Капитан сказала, что пить нельзя, значит, пить нельзя.
Я кивнул. Сам бы не прочь выпить, но уж мне-то Орайя, мой личный врач и гипнотизёр, точно не разрешит. Вообще, за последние шесть дней я в третий раз встал на ноги и впервые покинул свою комнату. Во время каждого пробуждения Орайя быстро выясняла у меня, как идёт процесс изучения языка, и снова погружала в сон. На мои вопросы девушка практически не отвечала, единственное, что я узнал, так это то, что мне несказанно повезло: их дирижабль пришвартовался здесь за полчаса до моего появления. Ну, и ещё то, что команда этого цеппелина состоит из семи человек, пятеро из которых уехали на машине за недостающими деталями, необходимыми для починки.
