топорище лопнуло. Последний, рыжий тип с веснушками, полез за револьвером, но курок зацепился за ремень.
— Стой или буду стрелять! — крикнул он.
Я ударил кулаком. Да, как и раньше, всё как в старые времена. Кулак пробил ему грудь, и я почувствовал, как под моими пальцами билось упругое сердце.
Наёмник выпучил на меня глаза, а я сжал пальцы в кулак, а потом выпустил обмякшее тело.
Дед Матвей застонал ещё раз. Он не жилец. В сто лет нельзя выпадать из окон. Я склонился над стариком и привстал на одно колено. Простреленный бок кольнуло ещё сильнее.
— Ты вернулся, Павлик, — прошептал он, щуря свои подслеповатые глаза. — Мы думали, что ты нас бросил. Лишь бы дух предка увидел, что ты нашёл в себе силы…
— Я уже здесь, старик, — прохрипел я. — Он вызвал меня, а я пришёл мстить. Я убью всех, кого найду.
— Это ты? — Матвей взял меня своими скрюченными артритом пальцами. — Защити тех, кто выжил. Отправляйся к Климовым, они же тоже твои потомки. Не дай роду исчезнуть!
— Клянусь тебе в этом, — сказал я.
Дед умер. А я помню, как впервые увидел его ещё шестилетним мальчишкой.
— Папа! — громко кричал он. — Смотри! Дух предка нашёл дорогу домой.
— Зачем ты зажёг свечу! — закричал Федот Громов, который тогда был главой клана. — Ты знаешь, что это святотатство!
— Она сама загорелась! — оправдывался маленький Матвей. — Это дух предка! Он вернулся к нам!
Суровый Федот подошёл к алтарю и всмотрелся в огонь каменной свечи, который загорелся, когда я вселился в неё.
— Мать! — крикнул Федот радостным голосом. — Собирай весь клан! У нас сегодня праздник!
— Что случилось?
— Дух предка нашёл дорогу домой! Он теперь с нами!
Это было давно. Алтарь ждал предка, который никак не мог найти дорогу. А пустое место занял мой блуждающий проклятый дух.
Я шёл дальше. Ещё много врагов, и так много предстоит сделать. Я видел их впереди, за домом и за деревьями. Они вели пленных и сажали их в странные железные повозки без лошадей.
У Громовых таких не было. На них прибыли наёмники.
Врагов ещё много, десяток против меня одного. Надеюсь, хоронить их буду не я. Я палач, а не гробовщик.
Я перехватил одного из них, хлюпика с насморком, возле кустов и сломал ему спину коленом. Он только тихо хрюкнул и сдох.
Ещё два у меня на пути, тащили связанного Варга. Это прозвище, вообще-то, его зовут Юрий, и он из семьи Климовых, родственников Громовых. Чуть младше Павла, и они вроде даже были друзьями.
Его я тоже не брошу.
Первому я сломал шею, выхватил из ножен на поясе кинжал и всадил в грудь второго. На всё ушло меньше секунды.
— Ты вернулся? — спросил Варг, глядя на меня удивлёнными глазами. — Мы думали, что ты…
— Помалкивай, — потребовал я. — Возьми громострел и засядь в кустах. Стреляй, когда потребуется.
— Громострел?
— Молчи.
Я разрезал ему верёвки и пошёл к следующей цели. Наёмников всё меньше и меньше. А моя охота ещё продолжается.
— Где вы там?
Хромающий мужик уставился на тела. Я схватил его сзади, зажимая рот, чтобы не орал, и всадил ему нож под затылок.
Ещё шестеро, включая главаря.
Пятеро. Этого здоровяка я повалил и прикончил ударом ноги в голову. Но она лопнула со слишком громким хрустом. Меня заметили.
— Кто там? — крикнул главарь наёмников. — Выходи!
Я его уже видел сегодня. Тот самый лысый, который был возле алтаря. Сейчас он наблюдал за погрузкой пленных, не сразу заметив, что его отряд сильно уменьшился. Выжившие наёмники наставили на меня оружие.
А семья не верила своим глазам.
— Это трус, — проговорил кто-то и осёкся. — Это Павлик! Он вернулся!
— Дух предка увидит твою храбрость!
— Он вернулся!
— А ты хорош, — сказал лысый, присматриваясь ко мне повнимательнее. — Я думал, ты трус, но… ладно, какая разница, что я думал? Насчёт тебя особые условия.
Он достал револьвер и взвёл курок.
Я медленно выпрямился, будто собирался встретить смерть.
Но я был палачом. А палач в моём мире называли не того, кто вешал приговорённых, кто рубил им головы или пытал на потеху толпе.
Палачом у нас был тот, кто сам искал преступников и выносил им приговор.
Нас долго этому учили. И силы, что мы постигали, привязывали к нашей душе, чтобы даже после смерти мы не забыли нашу работу.
Даже проклятье не в силах разрушить связь с моим оружием.
Я вытянул правую руку в сторону. Давай же, дружище, возвращайся ко мне.
— Ты не будешь мучиться, — продолжал лысый. — Ценю твою храбрость, так что убью одной пулей. Только… какого хрена?
Кто-то из наёмников, кто был близко, отшатнулся так резко, что споткнулся и растянулся на земле. Другой громко икнул.
Оружие вернулось ко мне. Мою правую руку оттягивал верный Карнифекс, топор, что когда-то привязали к моей душе. Он тоже принял проклятье и откликнулся, стоило его позвать.
Здоровенная секира с красным, немного прозрачным лезвием, которое было острее бритвы, гудела в нетерпении, ожидая снова пролить кровь.
Хотя я собирался рвать всех голыми руками, топор подойдёт лучше.
— Что это за хрень? — спросил седой наёмник, целясь в меня из револьвера.
Ствол мелко дрожал.
— Лучше сдохните сами, — сказал я. — Будет не так больно.
Глава 2
Я шагнул в сторону, широко взмахнув топором с такой силой, с какой только мог. Стоящий возле меня молодой наёмник с дисковым автоматом выпучил глаза и захрипел.
Ствол автомата упал на землю. Голова соскользнула с тела и упала следом.
Наёмники замерли с открытыми ртами. А я тем временем отбежал.
— Это Небожитель! — крикнул седой. — Надо бежать!
— Хватит паниковать! — взревел лысый. —
