Я с радостью и почтением приму из рук Одзавы-самы все, что угодно! — Ожидаемо ответила она.
Заварил лапшерак, уселся обратно и спросил:
— Итак, Курой-сан, чем ты занимаешься, кроме слежки за мной?
Сталкерша дернулась и восхищенно выдохнула:
— Одзава-сама сразу же запомнил мою фамилию! Как и ожидалось от гения — помнить даже настолько незначительные вещи!
А может она просто издевается?! Пока я искал подвох, девушка начала рассказывать о своем досуге:
— Пересматриваю выпуски новостей с Одзавой-самой, пересматриваю «Проклятие», снятое божественным Одзавой-самой, хожу на «Проклятие» в кинотеатр — ходила уже тридцать девять раз! — Похвасталась она. Жесть! Девочка продолжила: — Перечитываю номера Jump’a со «Звездными вратами» и выкинутые Одзавой-самой фрагменты рукописей. И все это под восхитительные песни Одзавы-самы!
Девочка покраснела, тяжело задышала, облизнула губки, и:
— А недавно я нашла в мусоре сломанную зубную щетку Одзавы-самы, и теперь каждый день…
— Стоп!!! Даже слышать не хочу!!! — Схватился я за голову.
Чашка разбилась, чай разлился по ламинату, девочка бухнулась в позу «большой сорян», с хорошо различимым стуком ударившись лбом о пол:
— Простите, Одзава-сама!!! Я позволила себе слишком много!!!
— Не делай так, бака! Что я буду делать, если ты расшибешь себе голову?!
Девочка подняла на меня взгляд, и, игнорируя стекающую из небольшого рассечения на лбу струйку крови, мило улыбнулась:
— Не волнуйтесь, Одзава-сама, у меня крепкая голова!
Сглотнув вставший в горле ком, представил, как она лежит на «вязках» в полутемной, покрытой кафелем тесной коморке, корчась от галоперидоловых судорог и роняет слюну, таращась в потолок пустыми глазами. Все, теперь я не могу тебя бросить! Гордишься собой!?
Встав, поднял девочку, отвел в ванную, промыл ранку перекисью и не без удовольствия залепил пластырем крест-накрест. Курой-сан жалко, но выглядит умилительно-анимешно! Вернувшись на кухню, усадил ее за стол, выдал лапшерак и палочки, приказав:
— Пока не доешь, не дергайся!
— Слушаюсь, Одзава-сама! Итатакимас!
Убрал осколки, вытер пол, сел напротив. Какой похвальный аппетит. Даже спрашивать не буду, регулярно ли она питается — и так очевидно, что весь вечер (а уже половина одиннадцатого!) она простояла где-то около моего дома. Под дождем, мать твою!
— Значит так, — Принял я решение, — Ты — полностью провалилась в качестве моей «незримой и неслышимой тени».
Девочка покраснела, посмурнела, но, верная полученному приказу, продолжила кушать.
— Посему я запрещаю тебе следить за мной в школе и на улице.
Слезинка упала в лапшу, девушка шмыгнула носом, заодно втянув лапшинку ртом.
— Запрещаю тебе копаться в моем мусоре!
Слезки закапали чаще.
— Приказываю уничтожить весь найденный до этого мусор!
Героическим усилием Курой-сан заглотила оставшуюся лапшу и жалобно протянула сквозь слезы:
— Одзава-сама, пожалуйста, могу я сохранить алтарь? Это кигуруми просто идеально подойдет к нему!
Какой, бл*дь, еще алтарь?!! Ты что, Хельга Патаки?!
— Отказано! — Я был непреклонен, — Это — пижама, а не религиозный атрибут! Можешь в ней ходить по дому и спать, но не более! Да я даже выдам тебе еще одну, чтобы тебе не пришлось месяцами спать в одной и той же провонявшей по́том! — Попытался я сработать на опережение.
— Одзава-сама, это грубо! Я все еще девушка, и для меня обвинения в нечистоплотности очень обидны! — Надулась она.
Наконец-то нормальная реакция!
— Извини, — Признал я ее правоту, — Но, раз уж я тебя обнаружил, оставить все, как было, мы не можем.
— Простите мою неуклюжесть, Одзава-сама, — Потупилась она, шмыгнув носиком.
— Так что придется придумать для тебя новые задачи! Будешь приносить мне пользу!
Курой-сан подняла на меня неверящий взгляд.
— Думаю, я уже достаточно важен, чтобы мне понадобился личный секретарь!
Лицо сумасшедшей словно засветилось изнутри.
— Если согласишься, оформим это как подработку в моей семейной фирме — это чтобы не волновать твоих родителей. А еще у тебя будет зарплата! Как девушке, тебе ведь хочется иногда купить себе что-нибудь красивое?
— Одзава-сама… — Пискнула она, снова начав ронять слезки. На этот раз — слезы счастья.
— Если будешь справляться, на следующий год переведу тебя в мой класс.
— Одзава-сама!
— А сейчас — иди в подвал, переодевайся, а я пока вызову тебе такси. Завтра после уроков встретимся в коридоре третьего этажа клубного крыла, и я выдам тебе подробные служебные инструкции!
Девочка подскочила со стула, низко поклонилась:
— Да! Спасибо вам огромное, Одзава-сама! Я не подведу!
Ага, ты уж постарайся. Ради нас обоих.
— И очень тебя прошу — ходи в туалет как положено, не пытаясь удержать в себе чай подольше! — Крикнул я ей вслед.
Усадив драгоценный подарок судьбы (грустное «хе») в такси, сел в другое и отправился домой, предвкушая увлекательный разговор с батей. Завтра тоже будет весело — придется представить девушку Хэруки, заодно рассказав те подробности, которые бате знать ну прямо не нужно. Свалилась же блин на мою голову. С другой стороны — а может оно и к лучшему? Это же ультимативный юнит — не обманет, не кинет, не будет тянуть одеяло на себя, твердо знает, что мое сердечко занято. И даже называет моих подруг «сама»! Цинично, но разве я плохо поступаю? Она ведь искренне счастлива своей новой «должности», а я — добрый хозяин, и не потребую ничего такого, с чем она не справится.
Дома получил вялый втык — мне можно гулять до одиннадцати, а я успел вернуться домой за две минуты до «дедлайна», потом попросил папу и маму о помощи. Прошли на кухню, я выложил на стол «Сникерс» — сестренка уже спит, так что полакомится шоколадкой утром — и начал разговор.
— Папа, мама, я тут кое-кого встретил…
— Иоши-кун, а как же Хэруки-тян? — Тут же хмуро перебила меня мама Хомура.
— Не в этом смысле, — Улыбнулся я.
— Прости, что перебила, — Дала мама заднюю.
— Так вот, — Вернулся я к изначальной теме, — Я встретил одну девочку с параллели, и понял, что она идеально подходит на роль моего личного секретаря!
Батя загоготал:
— А не рановато ли тебе?
— Ты ведь сам говорил, что с перспективными кадрами нужно налаживать личные связи? Вот я и решил, что можно начать прямо сейчас.
