И не пускал ведь из великой любви. Правда, любовь эта не к матери, а к выпивке. А она, выпивка, женщина коварная – любит деньги, и не любит тех, кто умеет зарабатывать. Вот и приходится её возлюбленным идти на разные низости. К примеру: отбирать силой деньги у матери инвалида.
Марк никогда не знал, почему бабушку парализовало (впрочем, догадывался, вспоминая, что в тот день, когда она получила перелом позвоночника, в их квартиру наведался участковый), зато знал, как она стала сумасшедшей. Феназепам – хорошее снотворное, и анальгетик тот ещё, но вот побочный эффект – деменция.
Получив на старости лет такой удар от жизни (и не только от жизни), бабушка Марка не нашла для себя ничего лучше, чем превратить приём лекарства в наркоманию. Всего-то требовалось выпить две таблетки вместо одной, а дальше по геометрической прогрессии.
Многих сверстников Марка жизнь в подобной среде поломала. Но не его самого. Всегда, даже в самый тяжёлый и голодный день, он мог забиться в свою постель (старый матрас, постеленный на пол, рядом с бабушкой паралитиком) и включить допотопный телевизор. Он был его отдушиной и спасением, единственной реальностью, которую мозг мог воспринять.
А ещё были книги. Много книг. Все из взрослой библиотеки. Туда ему выправили абонемент органы опеки. Мальчик особенно тяготел к фантастике и фэнтезии, а фонд детской литературы обладал весьма скромным арсеналом в этой области.
Возможно, именно бегство от реальности помогло Марку справиться с нелёгкой судьбой, и вырваться на достойный уровень жизни. Но, даже на этом уровне, жизнь не превратилась в сказку. Ужасы детства в неблагополучной семье сменились тошной рутиной. Учёба в колледже до обеда, после обеда – подработка, вечер – на уроки, и снова по кругу. И ничего не изменилось после учёбы – разве что подработка стала работой, и была теперь и до, и после обеда. Ну и уроки сменились бытовыми обязательствами женатого мужчины.
Поток воздуха ворвался в распахнутое окно, надув плотную портьеру точно парус древнего корабля. Ночная свежесть и прохлада окутали Марка, заставив свободно вздохнуть. Лина же конвульсивно подёргалась, давая понять что замёрзла. Марк укрыл пушистым пледом супругу, и прижался ещё сильнее. Он очень любил её. Однако даже Лина не смогла заставить Марка полюбить реальность.
– Возможно, после смерти я обрету нечто лучшее, – с тоской подумал Марк, почувствовав, как тяжелеют веки. Но, к счастью, тяжелели они не от пришедшей вечной темноты, а лишь от её младшей сестрицы – дремоты.
Цепляясь уходящими вглубь мыслями за знакомые образы, Марк подумал ещё и о том, что не так представлял свою собственную семью. Эту мысль перебила другая мысль, спонтанная и неуместная – о скоротечности жизни и неотвратимости смерти. От этой гостьи Марк отмахнулся привычным оправданием: «не хочу сейчас об этом думать, в другой раз». И после он провалился в глубокий сон, лишённый каких либо видений.
2
Проснувшись, Марк увидел самое прекрасное, что есть на всём свете – голые ягодицы своей жены. Они как-то странно нависали над его лицом и ритмично тряслись, словно выполняли основной элемент танца «тверк». Но шум работающего фена всё расставил по местам.
– Доброе утро! – Марк попытался перекричать фен. Судя по тому, как ягодицы невольно сжались, ему это удалось.
– Напугал, дурак! –Без особой злобы отозвалась Лина и выключила аппарат,
– Сколько время? – спросил Марк, пытаясь сфокусировать взгляд на циферблате наручных часов. Лина нежно ухватила мужа за запястье, и повернула часы к себе.
– Без десяти семь, – сказала она и потянулась к розетке, чтобы вытащить шнур от фена.
– Значит можно поспать ещё полчаса, – наигранно зевнув, промурлыкал Марк.
– Нет уж. Мне сегодня машина нужна, так что, вставай! На маршрутку опоздаешь.
– А зачем тебе нужна машина? – серьёзно и твёрдо спросил Марк.
– Дел много. Сначала совещание на одном конце города, потом с клиентом встреча на другом. А ещё нужно на объект выехать, что-то там с чертежом не сходится.
– Ясно. Будь осторожнее на дороге! Даже если права…
– Лучше уступи! – закончила за мужа Лина, и выпорхнула из комнаты. Марк нехотя оторвал спину от кровати, свесил ноги, и готов был уже встать, как почувствовал что-то мягкое под ступнёй. Мягкое и пушистое. И живое!
– Барсик, опять ты на мои тапки завалился? Ну что за «нерусь»! У тебя вон, своя корзинка есть. Или ты симбиоз с моим грибком составляешь?
Барсик, понятное дело, на вопрос не ответил. Только лениво зевнул и потянулся, когда из-под его морды извлекли тапочек.
С кухни потянуло приятным ароматом жареных помидоров. Его тут же перебил запах свежесваренного кофе. В пустом желудке заурчало, и Марк, вмиг разогнав утреннюю хандру, радостно побежал на кухню в предвкушении чего-нибудь вкусненького.
Предвкушение его не обмануло. На завтрак Лина приготовила его любимый омлет с помидорами и ветчиной. И даже побаловала чашечкой натурального кофе. Сама же, по-видимому, успела поесть пока готовила, и сейчас, оставив мужа в гордом одиночестве, вернулась к укладке волос.
– И как она всё успевает? – спросил Марк у Барсика, выпучившего голодные, большие глаза на стол. Кот противно и протяжно мяукнул, явно намекая на необходимость делиться. Как бы Марк ни любил своего кота (а это несомненно был его кот, а не Лины, о чём пушистый многократно и многообразно оповещал жену хозяина), а нагло демонстрировать характер – не позволял. Потому и отвесил нескромный пинок под мохнатый зад, заставив пролететь метр по инерции. Барсик нисколько не обиделся. Развернув голову на сто восемьдесят градусов, он непонимающе уставился на Марка, а после, как ни в чём не бывало, принялся вылизываться.
С завтраком Марк справился быстро, хотя желал бы потянуть удовольствие. Но стрелки его часов шли слишком быстро, а следовало ещё почистить зубы и прилично одеться. К счастью, всё это он успел, не забыл даже поцеловать Барсика и насыпать корм жене. По крайней мере, оба остались довольны, несмотря на то, что отец семейства всё опять перепутал. И вот, стоя под мелким моросящим дождём, Марк вглядывался вдаль, желая увидеть маршрутное такси с подходящим номером. А оно, как назло, задерживалось. С другой стороны, ему ли жаловаться на непорядочность водителей маршруток? Он стоит прямо на цветочной клумбе рядом с домом и хочет остановить маршрутное транспортное средство в неположенном месте. И ведь ему не откажут. А как иначе? Ближайшая остановка в двадцати минутах ходьбы. И какой дурак мог так спроектировать маршрут?
Пока моросящий дождь мочил шевелюру, скверные мысли осаждали то, что шевелилось внутри головы. Снова вспоминались страшные будни школьника из неблагополучной семьи, снова вспоминалась рутина, явившаяся как избавление. Снова возникло нестерпимое желание исчезнуть куда-то, где жизнь будет не такая убогая и однообразная как все дождливые дни.
Мысли эти разогнали брызги, лавиной окатившие Марка. Отреагировав на поднятую руку, водитель маршрутки взял правее, но не успел сбросить скорость, в итоге, окатил с ног до головы своего будущего пассажира. Заходя в салон, Марк хотел было сказать несколько неприятных слов, но вовремя вспомнил, что ему сделали одолжение, и молча прошёл на свободное место.
3
Рабочий день близился к концу, но треклятые колодки не переставали скрипеть. Клинт нервно расхаживая из стороны в сторону, не переставал отпускать комментарии на тему того, откуда у Марка растут руки. Не будь здесь менеджера Виктории, Марк уже давно бы доказал свою правоту, красноречиво послав клиента в то самое место, что заменяет собой плечи у некоторых личностей. Но Виктория была здесь и, выкуривая сигарету за сигаретой, продолжала поддакивать недовольному клиенту.
– Чтобы я… Ещё раз… Связался с вами… – с выражением, коему могут позавидовать профессиональные чтецы, выплёвывал слова клиент.
– Да, Маркуша, расстраиваешь ты меня. Уволю, ей Богу, уволю, если не починишь, – приговаривала Виктория, потопывая каблучком по залитому маслом бетону.
