теплице, тихонько поведал: — Я, разумеется, наверняка не знаю, но наш дом могут «слушать».
МИДовец сбледнул еще сильнее.
— Теплица мне тоже не нравится, — Решил я усилить безопасность: — Пошли вон туда, типа на бонсай полюбуемся!
Посольский игранул желваками, но покорно пошел за мной. Тут прослушку ставить, по идее, некуда и незачем.
— Так о чем вы хотели поговорить, Николай Степанович? — Спросил я, с глубоким эстетическим удовлетворением любуясь бонсаем.
— Анзор работает на вас? — Не тушуясь спросил он.
— Нету никаких «нас», Николай Степанович, — Ответил я: — Я же вам жаловался, что опереться не на кого. А Анзор просто хочет, чтобы его кооператив процветал на жирных туристических потоках. А как ряд национальных границ на этих самых потоках скажется?
— Почему я не следил за тобой все время?! — Схватился за голову посольский.
— Очень хорошо, что не следили. Теперь Крым вернется туда, где ему и место — в состав РСФСР, и не придется париться насчет находящейся на территории чужой страны Черноморского флота.
— Это Украина-то чужая страна? — Охренел МИДовец.
— Исторический процесс — дело не быстрое. Вот были у вас такие «бандеровцы», их сколько Хрущев реабилитировал? Они вернулись домой, вырастили детей и параллельно просвещали других на тему «хватит кормить Москву», «Москали съели наше сало» и вообще — Бандера герой, потому что воевал против коммуняк!
— Что-о-о?..
— Нихера ты, Коля, не понимаешь, — Расстроился и перешел на «ты» я: — Прецедент создан, часть республик отвалилась. СССР в нынешнем виде доживает последние дни. Украина тоже из состава выйдет. И даже Беларусь выйдет, но неохотно и в самом конце — вот там настоящие ваши «братья» живут! А из Украины и стран-«союзничков» я бы прямо сейчас на вашем месте начал вывозить оружие, заводы и прочую материальную часть вместе с ценными специалистами!
— Я не понимаю! — Жалобно простонал посольский.
— Добра я вам хочу, понимаешь? — Потряс я его за плечо: — Вы же инертные и сами навстречу пропасти радостно бежите, как лемминги. Ситуация абсолютно революционная: низы по-старому жить не хотят, а верхи — по-новому — не могут, хоть и пытаются. А дальше — как положено, грабительская приватизация народной собственности, чудовищная нищета для познавших невидимую руку рынка пролетариев и интеллигентов, а дальше — долгое, сочное целование в десны с Западом, которое нихера ничем хорошим не кончится — своими вы там никогда не станете, так и оставшись «жупелом» для «цивилизованного мира». Ваши переродившиеся буржуи свалившееся на них изобилие терять не захотят, поэтому то, что у вас сейчас — жалкие слезы по сравнению с будущими многолетними визгами из каждого утюга о «кровавом совке» и о том, как о*уенно было хрустеть французской булкой во времена Империи! Вот туда, к формату 1915-16 годов все и пойдет — сверхбогатая элита будет метафорически ссать людям в глаза, а те будут вестись и всему верить — у вас же заповедник там натуральный, где телеку и книгам принято верить! Нет таблетки от когнитивных манипуляций!
Покосившись на землистого цвета лицо МИДовца, продолжил:
— Классовая борьба, мать ее! «По мере строительства социализма усиливается классовая борьба» — говорил ваш Сталин, а в его интеллекте сомневаться не приходится! Мировой империализм, благодаря вашим энергоресурсам, выстроил на границах витрину, которая вас сейчас и хоронит!
— Что ты от меня хочешь?! — Заорал Николай Степанович.
— Ничего, — Честно покачал я головой: — Че ты сделаешь, Коля? Такое количество системных проблем не забороть. Кроме того — если пытаться закапсулировать все как есть, недалеко до гражданской войны. Не знаю я! — Раздраженно потер лицо: — Поэтому и не говорю на людях про политику — не хочу русской крови на своих руках! Никакой не хочу, но пару ваших функционеров удавил бы с радостью!
— Кого? — Жадно спросил Николай Степанович.
— Вот сейчас я тебе списочек напишу, и через недельку эти люди растворятся? — Не поверил я.
— Нет конечно! Но я мог бы кое с кем поговорить…
— Не пытайся даже, — Отмахнулся я: — Наша задача — трубу в Японию выбить. Времена плохие будут и у вас, и у нас, а так к взаимной выгоде будем торговать всяким. Люблю я русский народ, Николай Степанович. Веришь?
— Почему-то верю, Иоши-кун! — Вздохнул он и двинулся к калитке: — Пора мне, работы много. Береги себя!
— До встречи! — Помахал я ему в ответ и вернулся в дом со смесью облегчения и недовольства собой — хорошо облегчить душу, но сколько же я наговорил лишнего!
— Да зачем пожилых людей беспокоить? — Безнадежно протянул я, сидя за столом в столовой, во время семейного совета из меня, мамы, папы, Чико и Хэруки.
Естественно, родители собираются снова отправить с нами деда Наоки и бабушку Аяку.
— Вы еще слишком молоды, чтобы летать в другую страну в одиночестве! — Безапелляционно ответил отец.
— Стэн может прилететь за нами сюда, — Предложил я услуги своего ирландского еврея.
— Предлагаешь нам оформить на него опеку? — Поднял бровь батя.
— На дедушку же не оформляли, — Развел я руками, сам понимая слабость аргумента.
— Иоши, это очень забавно, но у тебя ничего не выйдет! — Хихикнула весь вечер веселящаяся лучшая девочка.
У меня тоже прекрасное настроение — хорошо, что ни в какие Гаты ей не нужно, и оставшийся кусочек лета мы проведем вместе!
— Просто убиваем время, — Попытался я сохранить лицо.
— Не переживай, у них найдется множество гораздо более интересных дел, чем следить за вами, — Подсластил пилюлю отец.
— Хочешь социальную рекламу про мотоциклы? О важности аккуратного вождения.
— Хочу! — Оживился батя: — Но дедушка и бабушка все равно отправляются с вами!
— Да понятное дело, — Отмахнулся я: — Значит, так… [ https://youtu.be/nYcdYyZnZ5E?t=156 — номер три].
Отец поржал, записал, и выдал мне внеплановый «ты-молодец». Все еще приятно!
— Три фильма, значит? — Уточнила мама.
— Фильм с Бьёрк, — Начал я разгибать пальцы по одному: — Фильм про «белый» район и фильм про Николь Кидман.
— И это все — всего за двенадцать миллионов долларов! — С явным удовольствием добавил предвкушающий сверхприбыли батя.
— Мне нужно еще, я не успею, но хочу подтянуть режиссера Джона Карпентера, чтобы
