больше в нее просто не влезет, Люда поднялась с места.
– Так быстро… – огорченно протянула Наташа, все встав со стула за подругой. – Может тебе чаю отсыпать?
Успевшая выйти в коридор, Людка благополучно и звучно впечаталась лбом в косяк, не успев вовремя пригнуться.
– Нет… – с трудом выдавила рыжая, потирая лоб.
Звездочки, вспыхнувшие было перед глазами, сошли на нет. Угроза оказаться обремененной этой мерзостью действовала лучше холодной примочки и магического исцеления.
– Я же кофеман, так что чай пить буду только у тебя, – поспешно добавила Людка, натягивая кроссовки.
– Ну как знаешь… – протянула Наташа, провожая подругу взглядом. – И это, осторожнее будь. Тот мужчина выглядел достаточно убедительным.
Затянув шнурки, Люда только коротко хохотнула, выпрямившись. Взъерошив волосы, она предусмотрительно отступила в сторону, чтобы не задеть головой лампочку.
– Не паникуй, квакуха, – задорно отозвалась она и, обняв подругу напоследок, все же покинула ее гостеприимную квартиру.
На улице уже начало темнеть, осень вступила в свои права и Люда вынуждена была не только ускорить шаг, но и спешно поднять воротник кардигана. Осень, с постоянными колебаниями погоды от «господи, раздеться бы до белья» до «где мой пуховик» девушка не любила. И сегодня осень отвечала ей ударной дозой любви по дурной рыжей макушке.
То, что Люда поначалу приняла за вечернюю темноту, на проверку оказалось надвигающейся грозой, которая настигла горе-педагога на полпути домой. Не было ни грома, ни молний, просто в какое-то мгновение из сгущавшейся черноты туч на землю обрушилась стена дождя.
В мгновение вымокнув до нитки, бормоча ругательства и проклятья, Люда, несколько раз свернув не туда, все же смогла добраться до своего дома. И небольшое расстояние между их с Наташей домами было единственным, что девушка благословила.
С горем-пополам открыв дверь, которую то и дело пытался захлопнуть прямо перед носом девушки ветер, рыжая вошла в подъезд, только здесь облегченно вздохнув. И пес с ним, что здесь тоже было ни зги не видно, но, когда дождь оказался позади, жить стало как-то веселее. Осталось сделать всего несколько десятков шагов и она дома.
Выставив руки вперед, чтобы не впечататься в стену подъезда, Люда сделала два шага, но до стены так и не дошла. Озадаченно нахмурившись, девушка сделала еще несколько шагов, но перед ней все еще была пустота.
– Да что за ерунда… – пробормотала она, сделав еще три шага вперед, чтобы все же наткнуться на стену.
Вот только стена оказалась совсем не родной и знакомой. Чуть нахмурившись, рыжая несколько озадаченно ощупала ее, но вместо гладкости покраски ощутила только неровные ряды каменной кладки.
Чувствуя, что совершенно ничего не понимает и начинает паниковать, Люда осторожно двинулась вдоль стены, чтобы в какое-то мгновение просто замереть.
Звук, вернее его отсутствие. Дверь подъезда была достаточно массивной, но не настолько плотной, чтобы не пропускать звуков грозы!
– Я ведь говорил, что за свой длинный язык ты поплатишься.
Звук голоса, раздавшийся откуда-то из-за спины, вынудил Люду мгновенно развернуться. Перед ней все еще была темнота и только через время она постепенно начала редеть и уже скоро девушка смогла различить мужчину шагах в пяти от себя.
Смутно знакомого мужчину, который сейчас был обряжен в какой-то балахон. Но даже не это вынудило обычно многословную Людку на время просто лишиться дара речи. С каждым мгновением все более четко проступали очертания огромного зала без окон, со столом в центре и множеством стеллажей у противоположной стены.
На родной, обгаженный котами подъезд это походило меньше всего.
«Кажется травы в чае были совсем не безобидными…» – как-то отвлеченно подумала рыжая, медленно качнув головой.
Если бы мокрая одежда, липнувшая к телу, не обжигала холодом, Люда всерьез задумалась, не спит ли она. Но чувство холода и капель, стекающих с волос на шею были более чем реальными.
Между тем мужчина, сложив руки за спиной, медленно шагнул к ней.
– Ты могла бы сейчас вернуться домой и заняться своими делами, но… Забудь об этом. Теперь о домашних делах ты будешь только мечтать. Скажи спасибо своему длинному языку. Из-за тебя Дария сбежала и теперь ты займешь ее место и возьмешься за ее работу…
По мере того, как мужчина говорил, оцепенение отпускало Люду, а с ним приходило и откровенное изумление.
– Даша – это та девушка из кафе? – на всякий случай уточнила она.
Мужественное лицо мужчины, до того бывшее таким суровым, на мгновение даже просветлело.
– Да…
Медленно кивнув, Люда медленно потянулась к сумке.
«Понятно, псих…» – заключила она, искренне надеясь, что не додумалась выложить баллончик.
Между тем мужчина, точно вспомнив, что он здесь не один, разом помрачнел. Тяжелый взгляд снова поднялся к лицу Люды.
– Теперь ты обязана выполнить ее роль, ты должна будешь воплотить легенду в жизнь, разжечь любовь, предотвратить гибель!
По мере того, как он говорил, градус пафоса в его тоне рос пропорционально уверенности в Люде.
«Точно псих.» – уже совсем уверенно заключила она.
– Извини, родной, но разжигать я могу только жажду убивать, – улыбнувшись, отозвалась она, не прекращая поиски баллончика, пока пальцы наконец не сомкнулись на его гладкой поверхности.
Есть!
– А я разве сказал, что у тебя есть выбор? – сухо усмехнувшись, надменно бросил мужчина.
Успев подойти на расстояние всего в шаг, он остановился прямо перед рыжей. Быть может в другой ситуации это и выглядело бы устрашающе, но в случае с Людой вышло скорее карикатурно.
Угрозы, которые выдают, задрав голову назад, воспринимаются вполовину менее серьезно, чем планировал угрожающий. А если у того, кому он вещает несладкую судьбу еще и педагогический стаж есть…
– Есть, смотри! – оживленно отозвалась Люда, выхватив из сумочки баллончик.
Успел ли мужчина прочитать оранжевую надпись «Выбор», Люда не знала. Впрочем, знать и не хотела, решительно пшикнув прямо в его лицо и резко бросившись в сторону. На той стороне зала она заприметила дверь и, не обращая внимания на крик пострадавшего, бросилась к ней.
Как бы она сюда не попала, далеко от дома оказаться не могла, а значит теперь ее спасти может только скорость и незапертая дверь.
Так быстро, как сегодня Люда не бегала даже в детстве от своры собак. В детстве за это она получила памятный шрам на правом полушарии, сегодня – свободу.
Дверь поддалась легко, распахнулась стоило ее только толкнуть, но открылась она не в помещение или на улицу. Из открывшегося прохода хлынул яркий свет,
