— Руки покажите! Отмыли, неучи? Тогда дружно за законцовки взялись, как учил! Один на эту сторону, второй на другую! Да осторожно за крыло ручищами своими кривыми лапайте! Кто продавит пальцами полотно, год у меня будет бесплатно на подхвате сидеть, уголь подавать! Готовы?
Кузнец оглянулся на меня. Пришла моя пора командовать.
— Он легко катится, поэтому сильно на крыло не налегайте. Аккуратно толкайте! — перекрестился. — Ну, с Богом! Пошли!
Самолётик легко покатился вперёд, перепрыгнул через невысокий валик земли и травы, оставшейся на месте убранного плетня, зашуршал шинами по скошенной стерне.
Засуетилась прислуга, колыхнулась, шагнула вперёд, да притормозила, остановленная властным рыком управляющего. Вот тоже примечательная личность! Давний папашин знакомец. Сдаётся мне, что когда-то они воевали вместе. Потом его за собой в имение и сманил. И уговорил остаться. А что? И компаньон в дружеских посиделках длинными зимними вечерами, и никакого урона чести, сослуживец же! И за мной этак ненавязчиво присматривает, подсказывает в нужный момент важные вещи.
Запричитали бабы, закрестили меня вслед перстами, забормотали молитвы, отскочили в сторону девки. Лишь мелкая любопытная ребятня всё старалась подойти ближе, прикоснуться руками к очередной княжеской причуде. Старалась, да кто бы их близко подпустил? Поэтому не нашли ничего лучше, чем просто идти следом за аппаратом, с важным видом обсуждая каждую замеченную деталь. Только и слышалось от них — крыло, фюзеляж, мотор и шасси! Соображают! И когда только успели умных слов нахвататься?
Правда, дальше за плетень на поле никого из дворовой прислуги не пустили. Вперёд прошли двое, кузнец да плотник. Ну и помощнички, сейчас осторожно выкатывающие аппарат, на заранее отмеченную и расчищенную от стерни площадку.
Всё, мы на месте! Помощники с важным видом протёрли рукавом те места на крыле, за которые пальцами лапали, и отошли в сторону, периодически с гордым видом косясь на замершую у края поля толпу. Недалеко, за спину к кузнецу. Мало ли, помощь какая нам понадобится? А они уже тут!
Обошёл вокруг самолётика, проверил целостность обшивки, попинал, как водится, покрышки, открыл пробку горловины бензобака и заглянул внутрь. Как смог, конечно. Но уровень топлива «на глазок» проверил. Дальше масло щупом и вода в радиаторе, натяжение расчалок. Вот и весь предполётный осмотр. Остальное только практика покажет.
Оглянулся на внимательно наблюдающих за каждым моим шагом мастеров, улыбнулся уверенно, кивнул головой.
— Готовимся к запуску!
Мастера разом шагнули вперёд. Прокопыч за винт ухватился крепкой рукой, да так и замер. Федотыч перехватил у кузнецовых помощников небольшую стремянку и приставил к борту самолётика. Пусть и без неё можно в кабину забраться, не так тут и высоко от земли, но со стремянкой важности больше! Приставил и придерживает рукой, отходить не хочет. Сейчас ещё и меня ненароком поддержит, чтобы не оступился и не свалился на землю. Всё ещё опасаются после того давнего случая за моё здоровье…
— Ну что? С богом? — с улыбкой принял помощь плотника и рыбкой нырнул в кабину.
Уселся в кресло, поёрзал, устраиваясь поудобнее, пристегнул ремни. Осмотрел примитивную кабину, приборы, покачал ручкой, пошевелил педалями. Тормоза? Нет пока тормозов. Всё работает нормально, рулевые плоскости отклоняются соответствующе. Проконтролировал, убрал ли стремянку Федотыч, открыл топливный краник.
Показал напряжённо наблюдающему за мной кузнецу понятный каждому в моём времени жест из сложенного колечком большого и указательного пальцев, скомандовал в голос:
— Давай, Прокопыч, действуй! От винта!
За спиной заголосили и тут же замолчали бабы. А кузнец, не зря столько времени тренировались, прокрутил винт и в свой черёд крикнул:
— Контакт!
— Есть контакт! — и я включил зажигание…
Глава 1
Вскинулся, захлёбываясь криком! Заклекотал крик в горле, ужасом сдавило сердце! Неумолимая память выдала картинку: вот же она, земля! Летит в лобовое! Последнее, что помню, быстро надвигающийся зелёный массив леса и грязно-белые пятна снега на бурой весенней земле; заваленный на девяносто градусов горизонт и хвойный редкий лес над головой, с отдельно стоящими деревьями на опушке, с дорогами и натоптанными тропами, просеками и прогалинами. И ручей, ручей ещё был, это я точно помню! Во льду, конечно, по этому времени года. А почему именно ручей, а не ещё одна дорога или тропинка? Так с высоты по извивам русла сразу понятно, что есть что! Опыт, его не пропьёшь!
Как помню и белый, вспухший облаком клуб дыма на земле, отмечающий место старта ракеты «земля-воздух». И холодный голос речевого информатора «Ракетная опасность!» И прерывистая сигнализация, красное мигание сигнализаторов и последующий за всем этим маневр уклонения с отстрелом тепловых ловушек. Как учили, убрал обороты, крутнулся на ракету, не сводя глаз с белого следа быстро приближающегося дыма. Перегрузка прижала к спинке сиденья, в глазах потемнело. И вроде бы удалось ускользнуть, да только враг мне попался слишком ушлый, тут же пошла вслед ещё одна ракета, уже с другой точки, и вот тут уже всё, каюк! Не хватило высоты, манёвра. Обороты-то на малом газу были. Ну и времени, само собой, с удачей. И покидать машину в таком глубоком крене никакого смысла не было, слишком близко земля. Летали-то всегда на предельно малых…
Вторая ракета рядом разорвалась, окатила шрапнельной россыпью, машина содрогнулась, застонала искорёженным металлом фюзеляжа и неудержимо начала заваливаться на спину, опуская нос к земле. Захлебнулись, хлопнули и тут же смолкли двигатели, заполыхала красными лампочками аварийной сигнализации приборная доска, сработала пожарная система, истошно завопил речевой информатор! На ручке усилия пропали, значит, всё!
Об аварийной посадке и речи не шло, так что и сесть на лес не удалось бы — управление полностью повреждено. Ещё успел придавить триммера, надеясь хоть как-то через них вытянуть, выправить машину, да куда там! Говорю же, управление полностью отсутствовало. Дублирующие и резервные каналы тоже. Как шла колом к земле, так колом в неё и вошла. Сначала в деревья, которые я ещё умудрился разглядеть каким-то чудом в самый последний момент. Как будто время на мгновение остановилось! А потом и в неё, родную…. А потом уже ничего и не было… Совсем ничего…
* * *
Темно, как у негра, к чертям всякую толерантность, в заднице! Негр он и в Африке негр! А душно как! Дышать просто нечем. Словно в пекле сижу… Или… лежу? Вроде бы лежу. Ничего не понятно, ориентация в пространстве из-за этой темноты утрачена полностью! И тот гироскоп, который появляется у каждого лётчика в пятой точке по мере набора профессионального опыта, тоже не помогает! Отказывается работать, паршивец!
Где голова, где ноги, понять можно, наверное, лишь наощупь. Попробовал рукой дотянуться до груди, чтобы и впрямь понять, я это или не я, а не вышло ничего. Рука даже и не подумала меня слушаться. Пальцами ещё как-то могу пошевелить, а руками нет. И ноги, ноги не шевелятся! А ведь и головой не двинуть, с боку на бок не повернуть! Бревном себя ощущаю! Замшелым и в мох же вросшим! Да ещё шипит что-то неподалёку! Неприятно так шипит, раздражает своей ритмичностью.
Что точно, так это никакой паники не было. Мозг чётко анализировал и хладнокровно просчитывал текущую ситуацию. Деформация такая профессиональная, на внезапный стресс.
Отлично помню катастрофу. А то, что это была именно катастрофа, можно не сомневаться. И момент столкновения самолёта с землёй тоже помню…
А дальше пусто. Дальше только вот эта неподвижность и темнота. Понятно, чё…
Выходит, умер я…
Там… Или здесь?
А что тогда здесь? Или кто? И где? Вот в этом самом нечто? Где нет ни рук, ни ног? Но сердце-то стучит! Я отлично чувствую, как оно в груди бухает. Выходит, жив пока! Есть Бог на свете, это я теперь точно знаю! Выходит, я всё-таки здесь, на этом свете, а туда мне, так получается, ещё рано! А то, что двигаться не могу, так мало ли по какой причине такое может быть?
