В этот раз Герыч смотрел на него откровенно злобно:
— Ты так мне и не ответил, Кеша. Ты кто такой по жизни?
— Иннокентий.
— Не шути так со мной. Ты точно не тот деревенский Кеша, под личиной которого прятался ранее. И ко мне зачем ходил? Что вынюхивал?
Васечкин уже понял, что вляпался в большую кучу дерьма. И отмыться просто так не получится. Кеша, Кеша, во что же ты ввязался?
— До тебя мне дела нет. Поверь уж на слово.
Герыч осклабился:
— Вот просто так, да?
Иннокентий повел плечами:
— Тебе хочется по-иному?
— Да нет. Лучше краями разойтись. Мне шум не нужен.
Намек был понятен. Расспрашивать про мутные делишки ухаря не хотелось. Меньше знаешь, крепче срешь.
— Что с должком?
— Проехали.
— Вот и хорошо.
Герыч задумчиво налил себе пиво, в этот раз не предложив Кеше:
— И все-таки любопытно кто ты такой на самом деле. Так меня провести…
— Тебя это как раз не касается.
— Чего тогда ко мне приперся?
— Пива попить!
Кеша решил придерживаться наглой до предела тактике. В Москве она обычно работала. Аборигены так себя обычно вели, самые продвинутые приезжие копировали. Так и узнавали друг друга. Заволжск же завсегда был провинцией. И судя по реакции этого странного дворника, такая тактика работала.
Внезапно глаза Герыча нехорошо сузились.
— Блять, сука! Я же видел фото твое в газете. Ты маньячину заезжего побил и ментам сдал. Говорят, здоровый был утырок, девок резал почем зря. А ты его урыл одной левой.
— Было дело, — флегматично заметил Иннокентий, внутренне похолодев. Если этот хмырь из блатных, то можно запросто получить заточку в печень. — Даже не думай.
— Я тебе дурак что ли? Не знаю кто ты Кеша на самом деле и уже знать не хочу. На кого тебя завербовали в армии служить.
«Ек макарёк, вот легенда о службе в разведке сработала! Ничего не понятно, но звучит громко»
Иннокентий пронизывающе посмотрел на хозяина дворницкой, тот не выдержал и отвел взгляд.
— Тебе и не нужно знать Герыч. Лишнее это, поверь.
— Понимаю. Но у нас есть одна проблема.
Васечкин быстро соображал. Чего тогда они несли, когда он нажрался чернил? Вован возит чего-то налево. И вывозит много, можно сказать, внаглую. Так получается, что Герыч не простой дворник, а один из махинаторов или даже организаторов? Чего там по телевизору про «цеховиков» в СССР рассказывали? Тогда все ясно. Кешу на чем-то подловили и хотели использовать как «живца». Вот суки! Но своим поведением новый Васечкин им планы конкретно поломал, оставив «простого дворника» в непонятках. На залетного фрайера Кеша не смахивает, вот Герыч и задумался.
Так, думаем дальше — кто может человека из разведки вербануть? Так ясно — кровавая Гэбня! То-то этот урод и перессался. Ну что ж, придется узел рубить, раз развязать не получается. К ментам пойти? Да на фиг. Лишние вопросы. А они ему нужны? Ему тишина потребна, пока планы не собраны. И Герычу по ходу тоже.
— Про проблемы согласен. Но ты мне не нужен. Как и я тебе. Что будем делать?
Герыч также лихорадочно соображал и на конфликт явно не напрашивался. Видимо, у него шарики за ролики убежали, пока размышлял — на кой хрен он КГБ сдался? Органы бдили, но обычно более крупную рыбешку.
— Может, разойдемся краями?
— Правильно мыслишь.
— Я просто уеду?
— Хорошее намерение. Лучше с концами.
Герыч заметно расслабился. Если Кеша агент под прикрытием, то и решения мог принимать самостоятельно. Ему можно было верить.
— Сколько у меня времени?
Иннокентий взял театральную паузу, доедая креветки:
— Два дня хватит?
— Да.
— И я тебя забываю.
— Без базара.
— Лады, заметано. И закончим на этом.
Многозначительный взгляд на прощание и бывай знакомей по неизвестной старой жизни.
Хорошо, что он у дворника облегчился. В голове шумело вовсе не от алкоголя. Хмель как рукой сняло. По краю ведь прошел, буквально на понтах и базаре. А вдруг там люди серьезные замешаны? Эти же блатные — придурки полные! Что сейчас, что в будущем. Понятия у них какие-то нечеловеческие, епанутые. Хрен проссышь, что им на самом деле нужно? Не так глянул и ты уже на «пере». Ценности в жизни перевернуты. На том и держатся.
Иннокентий никогда не понимал блатной романтики и культа АУЕ. Насмотрелся в подростковом возрасте на последствия вхождения в «группировки». Или зарежут в подворотне ни за грош, ил подставят «на вилы, или шестерить на воров. Итог все равно один. Тюрьма и смерть. А жить, интересно, когда? И самое поганое, что пока тебя начнут 'разводить» на понятия, на тебе или с помощью тебя умные люди будут стричь бабло. Вот и весь секрет «романтики». Все это для лохов. Но даже краем пройтись по топкому болоту может стоить тебе крови. Так что придется сейчас ходить да оглядываться. И думать. Много думать.
«Валить отсюда надо побыстрее!»
Общага встретила Иннокентия сонным покоем и соседом Генкой. Тот второй день керогазил и безо всякого политеса предложил Кеше сухача. Сам сосед употреблял беленькую, а красного купил для дамы. Но с дамой сегодня не срослось. Так не пропадать же добру! Иннокентий долго не упирался и согласился. Ничего, завтра вторая смена, проспится. Утро вечера мудренее.
Глава 20
Комсомольцы, если делать — так по-большому!
— Иннокентий! Инноокеентий!
Да что такое снова? Дежа вю а ля советикус и не думало заканчиваться. Кеша поспешно вытер руки и вышел из «темной комнаты». По коридору к нему бодрым аллюром неслась пухловатая Люся Иванова. Их приемщица нещадно трясла целлюлитом и выглядела весьма взволнованной.
— Что случилось?
— Вот именно. Случилось! Там такое… Как же ты мог! Так опорочить честь нашего фотосалона! К нам аж целая комиссия с горкома пожаловала. Пойдем, разбираться. Да давай быстрее, олух царя небесного!
— Ничего не понимаю,- голосом одного из мультяшных братьев сыщиков ответил Иннокентий. Он и в самом деле ничего не понимал. Комиссия, да еще с горкома. Каким местом обычный фотограф-лаборант к всесильной КПСС? Хотя хрен их знает советских граждан этого времени. Все не как у людей.
Сначала ты обязан быть октябренком, потом тебе повязывали красный галстук, затем вешали значок ВЛКСМ. Без такого антуража ты не мог себя ощущать полноценным членом общества. Это как в будущем не пользоваться соцсетями, платить за все наличкой вместо кюаркодов и всевозможных кешбэков. Будешь выглядеть таким же изгоем. В двадцать первом веке без интернета даже не познакомишься ни с кем для проведения культурного отдыха.
На прошлой неделе у Васечкина успешно закончилась учеба и он, наконец, получил вожделенные корочки фотографа четвертого разряда и мог законно работать в фотосалоне. И на тебе! И главное — за что? В голове буйными табунами поскакали мысли. Вроде как косяков за ним в последние недели не наблюдалось. Не пил, морды никому не бил, девок в общагу не водил. Да и некогда было — учеба, работа, плюс постоянно таскался за стариками-разбойниками. Если и выпивал, то в основном с ними и в меру.
Женский пол? Да, местные стервы любят кляузничать. В советскую эпоху дело с этим обстояло намного хуже, чем с самыми отчаянными феминистками двадцать первого века. Те только орать умели и акции с голыми сиськами проводить. А вот советские женщины устраивали обструкцию по полной программе, с чувством и расстановкой. С заседаниями, товарищеским судом и жалобами в органы власти. Но позвольте! Хоть Алена, их вторая и более молодая приемщица, заодно студентка-заочница и крутила перед ним своими худощавыми телесами, но Кеша мужественно устоял. Не гадь там, где работаешь! Это первое правило мужского клуба! Ну, если ты не босс, конечно, и можешь себе позволить длинноногую секретаршу с надутыми для разнузданных оргий губами.
