Затем купец грубо подтолкнул дочь вперёд и что-то требовательно ей сказал. Хныкая и обливаясь слезами, она произнесла, запинаясь на каждом слове:
— Пожа… Пожалуйста… Вы… Вынесите… Справедливый. Приговор.
После этих слов она окончательно разревелась. Судьи шептались друг с другом какое-то время, после чего судья, что стоял в центре сказал:
— Обвиняемый! Твоё слово!
Сидящий в клетке тощий тимурлин, который вчера и стал главным нашим источником информации, после этих слов прочистил горло и сказал:
— Это всё ложь! Я не сделал ничего плохого этой барышне! Всё было по обоюдному желанию! Это всё её отец! Просто я обычный бондарь, а он хочет выдать её за знатного вельможу или купца!
— А ну закрой свой грязный рот, свинья! — прокричал купец.
— Тишина! — заревел судья. — Плём Бумба, сейчас не ваша очередь говорить. Так что помолчите или будете наказаны! Блум Крумли, продолжайте!
— Я, как и сказал, не виноват. Я не насильник. Я люблю Авлию и хочу, чтобы она стала моей женой. Я закончил.
Судьи вновь стали шептаться друг с другом, на этот раз их совещание продлилось значительно дольше, чем в прошлый. Наконец они вновь встали к трибунам, после чего судья в центре произнёс:
— Суд готов вынести свой приговор!
После этой фразы, прежде чем продолжить, судья выдержал театральную паузу. Ну, цирк ведь, чистой воды! На публику работает. Судить должно быстро и прямолинейно – так велит Кодекс. Ох и любят развлечения эти разумные обезьяны. Наконец судья продолжил:
— Блум Крумли – оправдан! Но с одним условием! Ты женишься на Авлии до конца этой недели! Ты согласен с этими условиями?
Тимурлин в клетке заметно повеселел и сказал:
— Конечно, я согласен, если согласна Авлия! Авлия, ты выйдешь за меня?
— Конечно! Конечно! Я согласна! – кричала зарёванная тимурлинка, шерсть которой на шее даже побелела от высохших слёз.
— Стража, отпустите его сейчас же! А вот господин Плём Бумба обвиняется в клевете! Взять его под стражу сейчас же! Господин Плём, вы будете ожидать решения суда в тюрьме.
После этих слов Авлия заметно расстроилась. Похоже, отца она любит не меньше, чем Блума. А вот толпа ликовала. Судилище им было явно по нраву.
А вообще, похоже, что судьи разыгрывают настоящий спектакль для публики. Не зря ведь вокруг собралась такая толпа, а суд проходит на специальном помосте, чтобы всем было хорошо видно и слышно происходящее. Что ж. Обладая данным знанием, будет проще добиться желаемого, то есть освобождения меня и моих друзей.
Но рассмотрения нашего дела пришлось дожидаться ещё целую десятину. Нас судили последними. До нас ещё троих подсудимых помиловали, а вот двоих повесили, обвинив в воровстве государственных средств. Наконец, настал наш черёд.
— Обвиняются Каварл, Джанг, Морт, Пад — фамилии называть отказались, Мэнди Ванди Мо. Обвинители, выйдете вперёд! Ваше слово! — прокричал секретарь, уставившись в документ на столе.
Вперёд вышел крестьянин, что привёз нас в столицу, и городской стражник. Начал крестьянин:
— Ваша честь! Мы всей деревней ловили этих разбойников! Вот уже много лет они грабят деревни, в том числе нашу! Они нападают на путников на дороге, убивают невинных, крадут наши припасы! Вот они, перед вами! Вздёрните их, ваша честь!
Толпа зашумела. Многие слышали про банду разбойников, промышляющих в лесах Тарлии, и желали им всего плохого.
— Слово предоставляется обвиняемым. Кто из вас будет говорить?
— Я буду.
— Мы вас слушаем.
Я решил использовать своё ораторское мастерство, ибо по таковому искусству у меня были учителя, чтобы склонить толпу на свою сторону. Тогда судьи, которые по сути являются в то же время своего рода шутами, не посмеют вынести нам обвинительный приговор. Я поклонился настолько низко, насколько позволяла тесная клетка и начал свою речь:
— Уважаемый суд, достопочтенные граждане Тарлии, выслушайте меня, прежде чем вынести свой вердикт! Это ужасно, когда в стране творится беззаконие, когда правительство неспособно защитить своих граждан от преступников! А одним из самых подлых преступлений является грабёж! Я считаю, что наказание за такое может быть лишь одно: смерть!
Толпа, которая совсем недавно жаждала нашей смерти, сейчас уже смотрела на меня несколько иначе и внимательно прислушивалась. Похоже, я на верном пути.
— Но хуже преступлений может быть лишь ситуация, когда обвиняют ни в чём неповинных разумных или даже гоблина! Вот скажите мне, обвинители, если разбойники много лет нападали на вас, вы наверняка видели их лица, так неужели среди них был хотя бы один катарианец?
— Обвиняемый передаёт слово обвинителям. Суд не возражает. Обвинители, ваше слово!
В этот раз говорил стражник:
— Мы не знаем точного состава банды. Периодически они набирают к себе новых участников, иногда кто-то гибнет. Но в целом обвиняемый прав. Ни катарианцев, ни гоблинов среди разыскиваемой банды, ни разу замечено не было, а вот этот эльф точно был среди нападавших в одном из последних грабежей. По приметам он очень похож на разыскиваемого преступника.
— Слово передаётся обвиняемым.
— Вот видите, добрые жители города! Этот лживый крестьянин решил обвинить нас, чтобы получить вознаграждение! Он жаждет лишь наживы! Он выкрал у нас оружие и деньги, пока мы спали, утомлённые дорогой! Ему плевать на жизни других, в том числе и на ваши! Сегодня он обвиняет нас, а завтра и вы попадёте под его обвинение! Давайте же положим этому конец!
Толпа одобрительно закивала. Я преднамеренно игнорировал то, что обвиняли эльфа, так как доказать то, что он не имеет к нам никакого отношения, увы, не выйдет. Он — наше слабое место. А сейчас нужно использовать наши сильные стороны.
— Нужно предать этого клеветника суду! Кто за?
— Клеветник! Клеветник! — то и дело стали раздаваться крики в толпе.
— У обвинителей есть возражения? — спросил секретарь.
Крестьянин, обвинявший нас, стушевался, но всё же решил не отмалчиваться:
— Так может эти ящерицы недавно вступили в банду! Поэтому их никто и не видел! Почему, например, вот ты, говорящая ящерица, скрываешь свою фамилию? Может быть, ты слишком известный бандит, поэтому ты её не называешь? Что ты скажешь на это?
— Обвиняемый, ваше слово!
Ну что же. Не слишком сильный аргумент. Да и куда уж тягаться низшему существу с катаринцем, к тому же прекрасно образованным, к тому же в такую тёплую погоду.
— Да, я действительно не хотел называть своего полного имени! Действительно, оно слишком известно! Но не как преступное, а как великое!
