Рядом с ними, но не смешиваясь, толпились гардемарины выпускного курса. Судя по количеству, в полном составе. Стоило мне войти через широко распахнутые двустворчатые двери, кто-то гаркнул хорошо поставленным командным голосом:
— Господа офицеры! — и все разом замолчали, вытянувшись во фронт.
Проходя мимо строя, вдруг понял, что не знаю никого из этих людей. То есть Костя их возможно и видел, с кем-то даже служил или поздравлял с производством, но вот… хотя, нет. Во втором ряду, практически не дыша, стоял Брылкин, которому я машинально кивнул. Получив подобный знак внимания, тот буквально расцвел и приосанился, удостоившись заодно от соседей нескольких завистливых взглядов.
— Господа! — начал свою речь цитатой из классика. — Я собрал вас, чтобы сообщить пренеприятное известие!
В рядах послышалось нечто вроде смешков. Все же люди вокруг собрались образованные и культурные, и, разумеется, тут же узнали слова из бессмертной комедии Николая Васильевича.
— К нам едет ревизор! Но не инкогнито от высокого начальства! Нет, все гораздо хуже. На нас идет враг. Сильный, безжалостный и коварный. Который не станет спрашивать, хорошо ли вы и ваши подчиненные знают устав, тянут ли на плацу ногу и умеют ли выделывать оружейные приемы!
Нет, господа, нам придется сдавать совсем другой экзамен. Стрелять, маневрировать, сражаться. Проливать кровь, наконец! И что самое ужасное, мы к этому не готовы!
Оглядев застывшие ряды, продолжил, добавив в голос стали, видя возмущение присутствующих.
— Именно так, господа! Нравится вам или нет, но времена парусного флота уходят в небытие. Синоп — без сомнения последнее большое сражение кораблей, лишенных паросиловых установок. Будущее именно за пароходами, которые все мы полупрезрительно звали самоварами. И уже этой весной мы все понесем наказание за свое невежество!
У англичан и французов большинство кораблей будут именно таковы. И нам нечего им противопоставить в открытом бою. В петровском уставе написано, что русский флот, чтобы вступить в сражение, должен на четверть превосходить противника. Так вот, забудьте об этом! У нас не будет не то что превосходства, но даже и равенства. Больше того, день и час, когда придется драться втроем против пяти, станут самыми благоприятными в эту кампанию!
— Но как это возможно⁈ — подал голос кто-то из глубины строя.
— А вот так! Сейчас на верфях Петербурга строятся винтовые канонерские лодки. Маленькие и слабые на первый взгляд, но им и предстоит вынести на себе основную тяжесть борьбы с врагом! Да, они не могут похвастаться большим количеством пушек, но те немногие, что есть, будут самого крупного калибра, что у нас найдутся. Еще одним преимуществом будет малая осадка. Поэтому вы, точнее те из вас, кто ступит на их палубу, сможете укрываться от врага на мелководье. Война из дуэли колонн превратится в серию небольших схваток, булавочных уколов, если угодно! Выйдете вперед, всадите бомбу в противника и тут же назад, на спасительное мелководье. Днем и ночью, день за днем, пока не прогоним его прочь.
— Канонирские суда спокон веков так и воюют!
— Э, нет! Какой ход может дать гребное судно? Три — пять узлов? А самые тихоходные из винтовых будут давать десять! — тут я, конечно, слегка приврал [1], но надо же воодушевить бойцов. — Большинство же, надеюсь, смогут разгоняться до двенадцати и больше. С таким ходом и маневренностью вы сможете гоняться за вражескими кораблями. Нападать на них с разных сторон, успевая скрыться при ответной атаке!
— Увы, новой тактики пока нет. Но именно нам с вами и предстоит ее создать! Некогда галеры и скампавеи Петра Великого пробили для нашей страны путь в просторы морей. Нынешним канонеркам предстоит схватиться с куда более серьезным врагом, нежели шведы. Но именно они станут тем мечом, которым мы будет разить врага!
Кажется, мне удалось убедить если не всех, то большинство присутствующих. Ну а что вы хотели, люди они по большей части молодые, горячие. Патриотизм для них не пустой звук.
— Есть вопросы?
— Разрешите, ваше императорское высочество? — раздался голос из рядов недавних выпускников Морского корпуса.
— Кто таков?
— Гардемарин Сергей Тыртов!
— Берите пример, господа! — пошутил я. — Храбрость города берет! Ну, спрашивай, Сережа.
— А кто возглавит эти новые силы? — немного смутился от всеобщего внимания юноша.
— Я сам!
— Это будет честью для нас, но… — молодой моряк даже растерялся на миг, не зная, как выразить сомнение и не оскорбить члена императорской фамилии.
— Как вам, вероятно, известно, генералы своих солдат в бой посылают, а адмиралы ведут! Поэтому вам суждено идти в бой под моей командой… а сейчас позвольте представить вам еще одного будущего сослуживца.
В этот момент в зал вошла великая княгиня, ведущая за руку нашего сына. Ради такого случая он был переодет из детского платья в матроску. С непередаваемо серьезным выражением лица он прошествовал мимо выстроившихся офицеров. Что же касается успевшей восстановиться после родов Александры Иосифовны, то она и вовсе поразила всех присутствующих наповал, в очередной раз подтвердив звание первой красавицы Петербурга.
Подхватив Николку на руки, я громко провозгласил, — Перед вами шеф дивизии канонерских лодок великий князь Николай Константинович! Ура!
Все собравшиеся тут же ответили приветственными криками, а когда они стихли, вперед снова вышла моя жена.
— Господа, если вы закончили, прошу оказать честь и отобедать вместе с нами!
Столы накрыли в Китайском зале, игравшем роль главной столовой, где обычно и кормили гостей во время торжественных приемов. Никаких особых разносолов не подали, все же накормить такую ораву деликатесами накладно даже для великокняжеского бюджета, но, тем не менее, все прилично. Разные закуски: икра, макрель, скумбрия, анчоусы, семга, сыры и соте из гусиных почек. На первую перемену солянка с расстегаями. К ней портвейн и мадера. Затем разварная лососина с соусом тартар и ростбиф а ля Маренго. К ним римский пунш [2] и, разумеется, водка, куда без нее? Но все в меру. В финале кофе, сладкие десерты и ликеры.
Привычка курить папиросы, доставшаяся мне в наследство от Кости, давала себя знать, и по ходу обеда, когда возникла пауза перед подачей десертов, я зашел в курительную комнату и задымил, задумчиво глядя на занесенные снегом стены Петропавловки и невский лед. Было, о чем подумать. Молодых моряков моя речь затронула, посмотрим, к чему все выйдет в итоге.
Постепенно вокруг меня собралось изрядное количество молодых людей. Сначала осторожно они принялись задавать уточняющие вопросы, я охотно и благосклонно отвечал, так что они вскоре расхрабрились и даже стали моментами спорить со мной. Так что уже через несколько минут у нас образовался то ли морской клуб, то ли стихийный митинг.
Зато стало ясно, что теперь желающих продолжить службу в бригаде канлодок окажется более чем достаточно. Что и требовалось доказать. Про марципаны и горячий шоколад все на время забыли, народу в курительную комнату набилось — не протолкнуться.
— Я буду требовать от вас, господа, готовности драться и, если понадобится, рисковать.
— Жизни не пожалеем за государя и отечество! — прочувствовано заявил слегка покрасневший от выпитого гардемарин. После чего неблагородно икнул и хотел было спрятаться за спинами товарищей, но не успел.
— Ну, нет. России не нужно, чтобы вы гибли за нее. Пусть французы тонут за Бель Франс, да англичане пускают пузыри за «Старую добрую Англию». Ваша же задача — нанести противнику неприемлемые для него потери. Так, чтобы и через сто лет их далеким потомкам икалось при упоминании русских!
— А ежели вверенная мне канонерка будет пробита или затоплена? Под суд отдадут, — резонно заметил начавший лысеть капитан-лейтенант, очевидно, уже умудренный жизнью и оттого знающий, как все устроено.
— Э…
— Позвольте рекомендоваться, Павел Павлович Левицкий!
— Весьма рад, — мы обменялись рукопожатиями. — Так вот, любезный Павел Павлович. Под суд пойдут те, кто будут от боя уклоняться и осторожничать сверх разумного. Бой — не танцы, могут быть потери. Но если мы достанем врага, честь нам и хвала. Тут не до реверансов, господа, тут вопрос чести русского флага и будущего России!
