– Это правда, сеньорита, она не трогала меня, но я бы и не возражал. – кивает мужчина: – вы случайно не хотите в кино карьеру сделать… Ай! – он хватается за ухо.
– Ну вот, а сама говорила – по голове не бить. – говорит Майко: – а ты ей лучше такие вот вещи не предлагай, если жить хочешь. Хочешь же? Вижу, хочешь. Она у нас немного бешеная, дырку в тебе просверлит в два счета. Давай сюда свою извращенскую коллекцию…
– Конечно, конечно… что именно вас интересует? Ах… да, это ужасное видео. У меня такое одно, но я слышал…
– Давай сюда. – Майко вставляет кассету в находящийся тут же видеомагнитофон и включает телевизор. На экране появляется уже знакомый подвал заброшенного цементного завода.
– Опять творчество этой ненормальной. – вздыхает Читосе: – уже третья кассета за день.
– Энергичная у тебя кохай. – кивает Майко: – придем домой – надо будет ее выпороть. Хотя, о чем это я, господи… ей же понравится. Отбери у нее видеомагнитофон, а то у нее и так мысли набекрень уже. И без сладкого оставь.
– Ладно. – говорит Читосе: – пошли отсюда уже.
– Погодите. – говорит продюсер Вико: – вы же ищете настоящее видео, да? Настоящий снафф?
– А с чего ты взял, что это не настоящее видео? – прищуривается Майко, но тот только рукой машет. Экспозиция кадра, говорит он, бездарная работа, сразу видно, что все ненатурально, эмоции не сыграны, свет не выставлен, тени, вы видели тени? Тени сразу все показывают, дилетанты, кто ж так снимает. Конечно, круто, что сделано якобы на одну любительскую камеру, якобы в подвале каком‑то, но профессионал сразу видит, что подделка. Да, если бы настоящее было – он бы первый в полицию побежал, хотя ваша полиция тоже одно разочарование, у него как‑то кольцо украли с изумрудом, фамильная драгоценность, еще его бабушка носила, а его бабушка – уважаемый человек дома, в Италии, она была третьей, кто плюнул на труп Муссолини, а это не хухры‑мухры вам. Хорошее было кольцо, почти перстень, при этом изумруд не самой чистой воды, но это … тут его прервала Читосе и сказала, что она клянется, что если Вико не перейдет к делу, то с ним вот прямо сейчас что‑то нехорошее произойдёт, что она калечить людей не умеет, но очень постарается. Коленки ему прострелит, например.
– Не надо пожалуйста. – говорит Вико: – у меня и так коленки больные. Я мазь из гремучих змей выписываю из Америки, в смысле из яда гремучих змей, конечно же. Очень помогает и … Ай!
– Хватит его по голове бить. – говорит Майко: – никогда не начинай с головы, жертва сразу теряется, мысли путаются, опять бить приходится. Дай уже человеку сказать.
– Спасибо. – говорит Вико, потирая ухо: – в любом случае есть у меня связи в этих кругах, ну вы понимаете, мы, продюсеры должны держаться вместе, пусть меня и не пускают в ваши профсоюзы или как у вас там это называется? В гокудо.
– Ну да. – хмыкает Майко. Кто же его туда пустит, в гокудо путь только по рекомендации, а выход – дай бог, если пальцем отделаешься.
– Не, он мое терпение испытывает. – жалуется Читосе: – издевается над нами, гад.
– Не умеешь вести допрос – не суйся. Тебе бы лишь бы дырку в голове сделать. Вот есть у тебя молоток и все тебе гвоздями кажется. – отвечает Майко: – тут деликатный подход нужен.
– Не хочу встревать в диалог профессионалов, но мне кажется, ваша коллега права. – говорит Вико: – я и так сотрудничаю, рассказываю все что знаю, а вы меня своим пистолетом по уху. Не то, чтобы я тут выражал несогласие, но все‑таки…
– Вот. – говорит Майко: – не надо его пистолетом в ухо. Это же допрос. У него мысли сбиваться будут. Начинать надо с ногтей… срезать парочку, ну а потом…
– Не надо. Я же и так рассказываю! У меня знакомый есть, мы у его знакомого на вечеринке в поместье были, жутко модное такое бунгало в пригороде. Молодой парень такой был… он сын хозяина поместья, так у него такая вот кассета была. С настоящим видео. Я все не видел, только начало, потом его выключили, но впечатление жутковатое. Тогда‑то я и узнал про этот японский фетиш.
– Это не японский фетиш. – сердится Читосе: – нечего японцев извращенцами выставлять.
– Неважно. Но на видео была именно такая вот девушка, которую вы ищете – без рук и ног. Эм… дайте‑ка вспомнить, как его звали то… Ясуда какой‑то…
– Ясуда? И … где говоришь это бунгало – в пригороде?
– Ага. В пригороде, там такие места живописные, у них там свой горячий источник и озеро.
– Нету в Сейтеки озера рядом с источником. – хмурится Читосе: – что ты придумываешь.
– Да не придумываю я ничего. Это ж не в Сейтеки. Это рядом с Киото.
– Ясуда из Киото. Зашибись. – говорит Майко: – а в этом бунгало случайно не было золотой статуи Императора, стоящей на колеснице? И сотни фонтанов?
– Да, была там статуя, и фонтаны тоже. Но вот сколько именно не считал. – задумывается Вико.
– Отлично. – говорит Майко: – вот просто замечательно. Нам только этого не хватало. Надо будет наших в курс поставить.
– Вы это… если что имейте в виду, что я могу и помочь. – говорит Вико: – мне в общем и самому интересно. Да и девушка на видео уже больно несчастная была. А у меня принцип – после съемок девушки должны быть счастливые.
– И где ты был, сволочь… – бурчит себе под нос Читосе.
– Здесь был. – отвечает Вико: – два года уже как. А до этого – во Франции. Но там мне не понравилось. У вас лучше. Хотя рыбы вы многовато едите, и мясо тут дорогое. И пиццу делать не умеете, а то, что у вас тут за пасту выдают – вообще богохульство. Моя бабушка бы в гробу перевернулась, если бы увидела, а она, между прочим…
– Уважаемый человек, который третьим плюнула на труп Муссолини. – закончила за него фразу Майко. Вико некоторое время смотрел на нее, моргая и вдруг просиял.
– Вот! Видите, все мою бабушку знают! Очень приятно! А мою сестру знаете? Франческу? Ее все знают! У меня одиннадцать племянников – Марио, Валентино, Джулиано, Луиджи старший, Луиджи младший …
– Знаю, конечно, знаю. – кивает Майко: – кто же не знает синьору Франческу. И племянникам привет, особенно Луиджи младшему. Но нам идти пора… думаю мы еще зайдем, пару деталей уточнить.
– Если что, то мой знакомый как раз говорил, что опять подобная вечеринка будет там же. Меня пригласили, потому что там полезные связи могут быть для девочек.
– Девочек?
– Многие из актрис хотят на таких вечеринках быть, там контракты выгодные попадаются и предложения, а мои актрисы – все европейской внешности. Для вас тут – экзотика. – поясняет Вико.
– Так ты девочек на продажу возишь, дай‑ка я ему в ухо…
– Не надо в ухо! Все добровольно! Никто никого не заставляет! Ай!
– Не, ну хватит его уже бить. Так мы ничего не узнаем. – останавливает Читосе Майко: – успокойся, чаю там попей.
– В холодильнике пару баночек айс‑ти есть. – говорит Вико, держась за ухо: – с лимоном. И девчонки сами на такие вот вечеринки хотят ехать. Это ж связи. Что вы понимаете в маркетинге и бизнесе, вы, синьоры намного больше бы там заработали, чем по домам с пистолетами…
– Вот сейчас я тебе добавлю – говорит Майко: – мы приличные девушки и уже замужем. Так что хватит тут карьеру предлагать.
– Ага. Были. Плавали. – говорит Читосе: – все вы сперва песни соловьиные поете, а потом в контракте – десять лет отработки и ноль пять процентов от продаж.
– Не, это у местных так. Моя то студия из Европы. У нас тридцать процентов девочкам. И статистам тоже гонорары. У вас статисты бесплатно могут работать, варварство. И вместо нормального профсоюза – гокудо. А я туда даже попасть не могу. – отмахивается Вико: – а ваши мужья – счастливчики, у них просто прекрасные жены. Умные, красивые и … надеюсь, что добрые… ээ… которые не станут убивать старого итальянца?
– Не мужья, а муж. Общий. – поясняет Майко: – и мы добрые, да. Убивать не будем. Не будем мы убивать, Читосе! Еще успеешь, нам судя по всему поместье Ясуда штурмовать… там и настреляешься.
– Зачем штурмовать? Я вас туда и так проведу. Только если вы меня местному оябуну представите. Туда же только по рекомендации. – говорит Вико. Майко смотрит на него и думает, что мужик все же – кремень. Ему чуть голову не прострелили, а он еще торгуется тут.
