своего возраста, в маму пошла, в отличие от братьев.
— Почему? — озвучила Ая мои сомнения.
— Да она ж у нас на железе всяком повернутая. Родители даже хотели ей какие-нибудь курсы по программированию найти.
Программирование? В таком возрасте?
— Сидит целый день со своим планшетом, считай, живет в Сети. А когда у нас что-нибудь виснет или ломается в компе, можно даже мастера не звать, Глашка все починит. Главное — папе не говорить, а то он мастера-то все равно вызовет, а мастера эти вечно чего-нибудь напортачат, Глашка потом ругается. Папа-то все думает, что она там в детские игрушки играется. А она как-то по приколу школьный сайт взломала. А еще в виртуальных дневниках все оценки перемешала и налепила двоек и выговоров… ну, всяким там. С кем в школе цапалась. В нынешней школе, как перевелись, она вообще со всеми подряд цапалась, только теперь ее там все боятся уже...
Я перевела обалделый взгляд на Матвея. Тот выглядел не менее ошеломленным такими новостями. Отличный братец, чего уж.
Значит, у нас тут юная хакерша. И вероятнее всего, в мире будущего должны быть Ирина с Аглаей. Интересно, если они туда попали вместе, они там останутся родственницами? Если да, то из тех, кто был на смотровой площадке, у нас всего два варианта — бабушка с внуком (а кто его знает, может, это и девочка была, просто стриженая, с детьми вообще не всегда поймешь!) или зеленые человечки. Нужно только найти тех и других и попробовать окликнуть…
Новая мысль заставила встрепенуться.
— Степ, а в Сети она своим именем называется?
Мальчишка пожал плечами.
— Кто ж ее знает. Я в ее чаты не лезу. Оно мне надо?
Проблема…
— Думаешь, она может считать своим именем сетевой ник? — Матвей нахмурился, и настала моя очередь пожимать плечами. Почему нет? Люди, которые проводят в Интернете много времени, часто начинают пользоваться никами и в обычной жизни.
Как же узнать?
— В дороге она сидела, уткнувшись в планшет, — вспомнил вдруг старший из братьев.
— Ну и что? Если она оставила его в машине, то ключи от нее исчезли вместе с вашим отцом.
— А по-моему, в свой рюкзак сунула, — задумчиво протянул Степан.
Я попыталась припомнить. Так, у Ирины была, понятное, дело, сумка на плече. А у девочки? Вроде бы был какой-то небольшой рюкзачок — не школьный ранец, а альтернатива дамской сумочке. Да, точно — какой-то в розово-фиолетовых тонах и с бабочками. Отчасти из-за него я, наверное, и обманулась по поводу ее возраста.
В туалет они вряд ли брали сумки с собой — они ведь, в отличие от меня, не опасались здесь заблудиться или потерять что-нибудь важное неизвестно где.
А оставить свои вещи они могли… наверняка там, где оставляли родственников!
Я вскочила с диванчика в библиотеке.
— Надо проверить кухню.
Оба брата, переглянувшись, поднялись следом, а фейка уже привычно затрепетала крылышками над нашими головами.
И сумка, и детский рюкзак оказались на месте — мирно лежали на высоких стульях у барной стойки. Правда, вот честь шариться в чужих вещах никто не хотел брать на себя: я этим людям вообще посторонняя, а Степан уверял, что “Глашка его потом убьет”. В конце концов Матвей, психанув, схватил рюкзак, откинул клапан, не глядя, сунул руку в недра и тут же извлек на свет планшет.
Пока он включал гаджет, мне пришло в голову, что это может ничего не дать. Но нам повезло — на экране отобразился рабочий стол.
— Странно, что не запаролен, — хмыкнула я.
— Родительский контроль, — объяснил Степка. — Глашка-то его снесла давно, чем-то он ей там мешался, но если все запаролить, будет подозрительно.
Интересы у девочки Глаши с розовым рюкзачком в бабочках и впрямь оказались специфическими. В избранном была пара онлайн-игр, целая куча пиратских сайтов для скачивания разнообразных программ и несколько программерских и, как я поняла, хакерских форумов, на которых лично я в обсуждениях поняла только предлоги. А вот хозяйка планшета, зарегистрированная везде под ником Блик, участвовала в них вполне уверенно и на равных.
— Блик, — вслух повторила я. — Интересно, почему?
— Ей ее имя никогда не нравилось особо, — пояснил снова младший из братьев. — Мама как-то рассказывала, что Аглая — значит “великолепная” и “блестящая”...
— Решила уменьшить блеск, — усмехнулась я. Ну, будем пробовать и этот вариант.
Кстати, раз уж мы на кухне, стоит, пожалуй, покормить парней. Да и самой подкрепиться не помешает. Чай с баранками — дело хорошее, но полноценного ужина не заменит. Посмотрим, что у нас тут есть из мужской еды.
Разогрев замороженную пиццу, я озвучила свои мысли по поводу дальнейших действий.
— Не помешало бы нам выяснить, что за мир нам попался. Только я не знаю, как. Я смотрела стеллаж с записями о мирах — они рассортированы по видам. Фэнтезийных миров там несколько сотен точно, и чуть ли не во всех есть эльфы, феи и прочие… но о своем мире нам хоть Ая расскажет, — фейка, тоже жующая крошку пиццы, важно кивнула. — Урбанистических миров со всякими инопланетянами поменьше, но пара десятков там есть. И уж кто-кто, а зеленые человечки встречаются практически везде. И как их отличить друг от друга?
— Может, попадутся описания городов? — задумался Матвей.
— Или растений, — предположил Степан. — Там, где был я, климат был примерно как у нас, и многие животные тоже, а вот растительность совсем другая. Похожая, но другая. Если бы я встретил описание этого мира, точно узнал бы его.
Мы с Матвеем снова переглянулись. Черт, эти переглядки уже в привычку входят. Честно говоря, мне как-то и в голову не пришло разглядывать растительность. Я даже не могла вспомнить, была ли она на смотровой площадке. Под ногами точно было какое-то покрытие — не асфальтовое, чуть пружинящее под ногами, но ровное и явно искусственное. Но разглядывала я все равно в основном город и людей… ну и не людей.
— Заглянем? — предложил Степан. — Только осмотреться. Вдруг я что-то увижу, чего вы не заметили.
Брать ребенка с собой в неизвестный мир не хотелось, но разумных аргументов “против” я не нашла — как и Матвей, который, кажется, тоже не слишком обрадовался затее, но все-таки цеплялся за любую надежду.
За нужную дверь я сначала заглянула одна. И выдохнула с облегчением: над смотровой
