все это выдумал. Ну не рассказывать же в самом деле все, что со мной произошло?! Родились бы новые вопросы, а я уже устал рыться в том, что произошло со мной за последнее недели.
— Повезло! — восхитился Артем. — Видел бы ты довольную морду Паршина, когда тебя забрали. Он тогда построил все подразделение и публично заявил, что если кто-то из нас вздумает бодаться, его ждет та же участь. Сипкин и дружки его тогда аж светились от счастья. Мда-а… Есть все-таки справедливость в этом мире.
— Долго вас еще гоняли?
— Да, постоянно. То ремонт, то уборка. Из нарядов не вылезали. Влетали и по роте, и по КПП. Периодически была уборка территории. Кстати, ты ж не в курсе… Там все лето у самих антенн шли какие-то работы по модернизации, осталось много мусора и строительных материалов. Нас шестерых туда и запихнули. Хоть сами антенны вблизи увидел, даже потрогал. Когда стоял под ними, даже голова кружилась — настолько они огромные. Столько металла, даже поверить сложно. Ретрансляторы вроде как работали только в дежурном режиме, но уже сейчас потребляют огромное количество электроэнергии.
— Разве они уже работают? — удивился я.
— Их запускают только на несколько минут в день. Я слышал, что модернизация была завершена еще весной, но сейчас всю радиолокационную станцию планируют вводить на боевое дежурство. Только она все равно не готова. Ввод отложили на лето следующего года. Вот тогда будет весело.
Про себя отметил, что раз «Око Москвы» готовят к вводу в строй, противник тоже не будет сидеть сложа руки. Вот и возможная причина, почему не собираются устраивать аварию сейчас. К запуску, все внимание гэбэшников будет направлено именно на сам объект. Соответственно, к самой станции внимание будет ослаблено.
— Пока мы там работали, встретил там одного оператора, тот расхваливал, что «Дуга-1» не имеет аналогов в мире, является секретным объектом и вообще… Да он много чего говорил, только я мало что запомнил. А, еще у нее есть два брата близнеца.
— Да, под Николаевом и в Комсомольск-на-Амуре. — кивнул я. — Знаешь, зачем они? Чтобы из-за горизонта фиксировать запуск ракет потенциального противника. За десять тысяч километров теоретически, можно было увидеть все, что взлетело в воздух в нашем направлении. Если американцы захотели бы напасть, мы узнали бы об этом еще до того, как ракеты попадут в воздушное пространство СССР.
— Откуда ты про это знаешь? — поразился Горчаков.
— Пока был секретчиком, наткнулся на один любопытный материал, — просто ответил я. — Да и так понятно, что для обычной радиолокационной станции, эти антенны слишком уж большие. Ты видел, что севернее есть еще один интересный объект? Его «Кругом» называют.
— А, это тот, где антенны по кругу стоят?
— Да. Это станция возвратно-наклонного зондирования. Точно не помню, но сейчас в ней уже нет необходимости. Кстати, те антенны называются «Вибраторами».
Горчаков слушал меня с интересом, иногда задавал вопросы. Ну и я увлекся, вспоминая все, что знал про «Русского Дятла».
Так мы бродили уже минут сорок, заканчивая третий по счету обход. Ничего подозрительного не было, однако я все равно не расслаблялся.
Вскоре, миновали проход на второй энергоблок, подошли к верхней отметке помещения ГЦН. Вдруг одна из дверей впереди медленно открылась и наружу вышел человек. Несмотря на то, что одежда его была абсолютно идентичной той, какую носили все сотрудники АЭС, я заподозрил что-то неладное. Она была какой-то слишком белой, немного отличной от других. В руках у сотрудника был предмет, внешний вид и назначение которого я знал превосходно. Это был легендарный советский дозиметр «ДП-5в». Я прекрасно знал, что все устройства радиационного контроля на станции хранились в специальных хранилищах. Бродить с ними просто так, без согласования руководства — запрещалось. И на то была масса причин. Если на атомной станции видишь человека с дозиметром, первая мысль — что-то произошло, потому и замеряют уровень загрязненности.
Увидев нас, человек как-то резко остановился и замер в нерешительности. Видимо, он не ожидал увидеть здесь патруль. Все его движения были какие-то дерганные, слишком резкие. Выглядело это как минимум подозрительно.
— Леха, ты чего? — спросил Горчаков, не увидев в незнакомце ничего странного.
Но я не ответил. Все мое внимание было сосредоточено на человеке. Лица, в полумраке, я не разглядел.
— Товарищ! — громко окликнул я. — Можно вас на минутку?
На АЭС никогда не бывает тихо, особенно вблизи насосных. Там всегда стоит такой гул, что порой даже голова начинает болеть. А уж внутри самих помещений главных циркуляционных насосов, находиться нужно только в наушниках.
Вот и сейчас, человек видимо меня не расслышал, потому что повернулся и уверенно двинулся в противоположном направлении.
— Эй! А ну стоять! — крикнул я, двинувшись за ним. — Эй!
Оказалось, все он прекрасно слышал. Как только я крикнул, человек бросил прибор прямо на пол и бегом рванул вперед. Среагировал я не сразу — потерял пару драгоценных секунд.
— Мля! — выругался я, рванув вдогонку.
Артем бросился за мной. Коридор был тесный, бежать неудобно — мы только мешали друг другу. Я споткнулся, зацепил больным плечом висящий на стене огнетушитель. Плечо немедленно отозвалось болью, но я стерпел.
Кем бы ни был тот человек, он определенно хорошо знал план помещений. И бежал не просто так, абы куда. Мы не только не догоняли его, но и наоборот, отставали. Неизвестный ловко менял направления, захлопывал перед нами двери, использовал подручные средства. В какой-то момент, я сам не заметил, как мы оказались в огромном машинном зале. Во всю длину, справа и слева, тянулись оранжевые корпуса мощных турбогенераторов.
Мы находились на верхней отметке, на железном помосте, состоявшим из двух ярусов — верхнего и нижнего. Выше — только секционная крыша машинного зала, под которой висели приборы освещения.
Наш беглец бежал словно ужаленный, он уже добрался до лестницы и собирался спуститься на нижний уровень. Там можно было перескочить через перила и спрыгнуть вниз. Пересечь машинный зал и скрыться за многочисленными агрегатами, было проще простого. Я прекрасно понимал, что если так будет продолжаться и дальше, он уйдет и хрен мы его догоним. А этого допустить никак нельзя.
Поэтому я решил предпринять отчаянный шаг, о чем впоследствии сильно пожалел.
— Артем, я вниз! — крикнул я, остановившись.
Высота — метра четыре, может чуть меньше. Внизу вроде бы ничего опасного, место открытое. Навалены какие-то пласты брезентового полотна, деревянные катушки.
Без промедлений, перемахнув через перила второго яруса, я ухватился за них руками, раскачался и сиганул вниз, где лежали большие брезентовые чехлы. Приземлился я неудачно. От сильного удара, плечо
