– А я всегда думал, что старый Ито не так уж и неправ. – качает головой Исороку, степенно отпивая чай из чашки: – а уж заваривать чай ты мастерица! Вот мужу повезет.
– Уже повезло, Исороку‑сенсей. – склоняет голову Читосе.
– Вот как. А такая молодая и уже замужем. Хотя, конечно, такую мастерицу с руками оторвали бы. И каратэ знаешь и в школе Феникса у старого Ли тоже обучалась. Думаешь я не заметил твою технику «липких рук»? Только у тебя лучше получается чем у Ли, тот никогда не смог бы меня одолеть. – говорит Исороку и ставит чашку на столик: – радует меня, когда я вижу, что молодежь помнит старые традиции по вызову додзе на бой. Ну, давай сюда свой сертификат… что там старый Ито написал?
– Вот, Исороку‑сенсей. – Читосе протягивает ему толстый, пергаментный свиток, который ей дал еще мастер школы Феникса, старик Ли.
– Где? А вот… «подательница сего надрала мне жопу, Ито Сэтору», хех. Надеюсь, он плакал. Как девчонка… не как ты, но как среднестатистическая девчонка. Кеншин! Неси сюда мой набор для письма и чернильный камень! Я покажу, как правильно расписываться в документе.
– И ты того… заходи иногда, Читосе‑тян. – улыбается ей на прощанье Исороку‑сенсей, мастер школы «Настоящего Традиционного Каратэ»: – чаю попьем.
– Конечно, Исороку‑сенсей. – кланяется Читосе: – обязательно.
– И если увидишь этого старого упрямца Ито, передай чтобы тоже заходил. Бить не буду. Разве что чуть‑чуть. – и Исороку гладит свою бороду, ухмыляясь: – хорошая ты девчушка, Читосе‑тян.
– Спасибо, Исороку‑сенсей. До свидания.
– Доброй дороги. – они прощаются и Читосе уходит, держа под мышкой свиток, на котором рукой Исороку‑сенсея, каллиграфическим почерком выведено – «подательница сего победила наше додзе с большими усилиями, чем додзе старикана Ито! Мое каратэ – круче твоего! Ямато Исороку».
Идя через парк Читосе, видит людей, играющих в шахматы в тени деревьев у пруда. Она останавливается и некоторое время следит за игрой. Когда место освобождается, она присаживается рядом с седым мужчиной в твидовом пиджаке.
– Извините. – говорит она: – вы можете объяснить мне правила?
Глава 13
Глава 13
Я сижу на неудобном стуле с необычно жестким сиденьем и качающейся спинкой. Сижу и размышляю о том, что чудеса случаются в нашей повседневной жизни. Я умер и переродился в другой вселенной, в другом мире. Это уже само по себе удивительно, хотя я же умирал в первый раз и не знаю, может быть, каждый раз как кто‑то умирает – его попросту переносит в другую вселенную? Может быть, смерти как таковой и не существует, а мы просто перерождаемся в бесконечных вариациях миров? Может быть, мне просто повезло, что я переродился в человека, в мире, хоть немного похожем на мой прежний? Потому что с учетом бесконечных вероятностей, очнуться в теле разумного лобстера, или там Годзиллы – было вполне возможно. Или там во вселенной Клиффорда Саймака, где есть три пола у разумных существ. Или в качестве разумного баобаба. Или неразумного. Но я все‑таки попал сюда, в здешнюю Японию, в мир, который так сильно отличается от моего. Во многом. Тем удивительней, что какие‑то вещи не меняются нигде. Если тебя выдернули на первый допрос, значит будет неудобный стул. Значит будет лампа, как будто случайно светящая прямо в лицо, так, что ты не можешь толком разглядеть реакцию того, кто допрашивает тебя. Неудобный стул, качающаяся спинка и жесткое сиденье – не дают расслабится, заставляют сидеть на краешке, сгорбившись. Лампа – не дает возможности ощутить общение, наладить обратную связь, вы как будто говорите с пространством. И, конечно – легкое хамство. Ну или не легкое.
– Кто подговорил вас подготовить заговор против Императора? – спрашивает голос за лампой: – Имя! Фамилия!
– Как интересно. – говорю я. Мне и в самом деле интересно. Интересно, что меняются времена, меняются миры, а стул с жестким сиденьем и качающейся спинкой – остается прежним. У меня на руках – наручники Антимагии, те самые, которые в прошлый раз с рук девушек пришлось снимать специальной отмычкой, слава богу, имеющейся в гокудо. Лично я просто отрезал себе кисти, предоставив Майко новые экспонаты для ее коллекции. Нет, в прошлом моем мире я был в намного более уязвимом положении, чем тут. Тут… я до сих пор не знаю, что именно надо сделать, чтобы меня убить. Могу предположить, что пуля в голову, колющие и режущие атаки, удары током, отравления – не сработают. Тут или растворять меня в кислоте целиком, или распылять на месте каким‑нибудь дезинтегратором. При этом я более чем уверен, что такие вот средства в наличии у следователей Имперской Инквизиции имеются. Тем не менее, я не паникую. Просто потому, что основная задача всего этого антуража – как раз нагнать панику.
– Вы осознанно совершили провокацию во время Игр?! Да или нет?! – снова звучит голос незнакомца, не видного из‑за света лампы.
– Я полагаю, что надо сперва расставить точки над и. – говорю я и закладываю ногу на ногу и опираюсь спиной на качающуюся спинку. Спинка качается, но стул не должен развалится, иначе бы терялся эффект. Да, так и есть, спинка замирает под определенным углом, позволяя мне откинуться назад.
– Существуют вопросы, на которые невозможно ответить однозначно. – продолжаю я, положив руки на колени и сцепив пальцы рук между собой.
– Так, например, если вам зададут вопрос – перестали ли вы бить свою жену по утрам – вы не сможете ответить «да» или «нет». Вам сперва придется объяснить, что вы не бьёте никого по утрам в принципе и что жены у вас тоже нет. – вежливо объясняю я: – а если есть, то я лично сочувствую несчастной женщине. Так и в нашем случае для того, чтобы корректно ответить на ваш вопрос мне необходимо сперва пояснить… – говорю я, осознанно провоцируя собеседника. Нашу веселую компанию – меня и Акиру‑сан, вместе с Юки – задержали на выходе из убежища, что говорит о том, что информаторы Имперской Инквизиции не зря едят свой хлеб. Инквизиция – это внешнее подразделение Имперской Канцелярии, эти ребята – зеркальное отражение подразделения Антимагии, только Антимагия работает «устраняя паранормальные угрозы» в тесной связке с СКПУ, а Инквизиция – борется с заговорами против Императора и существующей власти. На мой непосвященный взгляд – не там борются, им надо с клановой вольницей порядок наводить, но пока, видимо – кишка тонка. Пока они на таких как мы тренируются. И мы могли бы пойти в разнос, но становится беглыми преступниками было не охота. И да, иммунитет на время Игр – не защищал от преследований по обвинениям, выдвинутым Инквизицией. В результате – нас привели в здание СКПУ и начали «разговоры».
– Вы понимаете, что действия, направленные на дискредитацию и подрыв власти Императора караются вплоть до десяти лет заключения в тюрьме строгого режима? Рассказать вам, что такое строгий режим? Строгий режим – это когда шестнадцать часов в день заключенные проводят сидя на коленях и смотря в пол перед собой. Им запрещено общаться, запрещено гулять, запрещено поднимать голову и встречаться взглядом с надзирателями. За нарушения – карцер. В карцере – невозможно ни сидеть, ни лежать и даже стоять, выпрямившись. В течение всего срока заключенные не видят света солнца. К ним не поступают письма, они не имеют права смотреть телевизионные передачи. А на руках у них – браслеты, которые ограничивают использование магии. Говорят, достаточно на день лишить мага его способностей и это уже нанесет психологическую травму. – размерено говорит голос и в нем слышится такая профессиональная усталость, которая должна нагонять жути. Дескать, верь мне или не верь, да только я могу закатать тебя в каталажку, чтобы ты там сгнил, и никто тебе не поможет. И это такой очевидный факт, что охота зевать, это факт, не требующий доказательств. Это аксиома. Солнце светит, вода мокрая, а я могу сделать с тобой что угодно, и никто даже не узнает. Так что лучше бы тебе сотрудничать со следствием, пока не поздно. Но, ему, следователю Имперской Инквизиции – на самом деле все равно. Он даже был бы не против, чтобы ты тут запирался и все отрицал – он все равно все знает, но тогда у него будет возможность сгноить тебя в вонючей яме, где ты годами не будешь видеть света солнца. Потому, пока есть такой шанс – немедленно признайся во всем!
