Попытки одновременно прыгать, прислушиваться и осматриваться ожидаемо приводят к падению. Под тихий матерок я больно ударяюсь коленом и утыкаюсь лицом в опавшие иголки, пытаясь защитить раненную руку.
Перевернувшись, выдыхаю, завороженно наблюдая за облачком пара от горячего дыхания.
Лежу я, уставившись в серое небо и думаю. Какого хрена я побежал? И с чего толпа одаренных вообще перепугалась кабанов? Ладно, стада гигантских кабанов, но все же… Кажется, меня там опять накрыло чужими чувствами.
Холодная земля и пара минут спокойствия немного приводят в себя. Но тихий звук сломанной ветки где-то в чаще леса тут же возвращают в реальность, заставив резво подняться.
Друзья, кабаны, стрелок, драуги, демоны… Слишком тут оживленная глухомань. Хватит валяться, до скал осталось пара метров.
В плече ноет, боль нарастает. Я ускоряюсь, стараясь сосредоточиться только на том, куда наступаю. Замечаю среди россыпи крупных камней провал и иду к нему.
Карабкаюсь, забираясь выше, чтобы можно было наблюдать сверху. Голые скалы прихватило легким морозом и ноги скользят так, что приходится раскорячиться, задействовав обе руки.
Рана тут же начинает полыхать, боль мешает концентрации, но я забираюсь на возвышение, прикрытое небольшим выступом.
С облегчением откидываюсь назад, рухнув на плоское плато. Подо мной что-то вздрагивает, трещит и я чувствую, как твердая поверхность пропадает, рассыпаясь.
Я лечу куда-то вниз а сверху летят камни и сияет светлым пятном разлом. Секунда, я даже не успеваю толком испугаться, как мою голову догоняет булыжник и я вырубаюсь.
— Да хватит уже… — со стоном прихожу я в себя.
С опаской озираюсь. Все, больше падать некуда? В пояснице боль, я засыпан каменной крошкой, землей и каким-то мхом.
Дыра, в которую я провалился высоко надо мной, метрах в двадцати. Шевелюсь я с большим удивлением — как я умудрился грохнуться с такой высоты ничего не сломать?
Свет из дыры освещает довольно большую пещеру с песчаным дном и даже какими-то вьющимися по стенам растениями. Первым делом отползаю подальше от провала. Как бы мне еще что или кто на голову не упало.
Пару минут прислушиваюсь. Ни голосов, ни шорохов, только где-то в темноте капает вода. Дальнюю стену пещеры уже не видно, но судя по звуку, она уходит куда-то вниз и вглубь скал.
— Ндааа, — тихо сам себе говорю я.
Наверх мне не выбраться. Звать на помощь — неизвестно кто придет. От попытки связаться я отключился, а значит…
Вызываю поиск, чтобы понять, что меня окружает и снова выключаюсь.
— Да твою ж мать! — крик эхом улетает в недра земли, когда я снова прихожу в себя.
В пещере по-прежнему пусто, а я идиот. Очевидно, что силу мне призывать нельзя… Или нет? Провожу еще один эксперимент, усиляя слух. И в этот раз отчетливо слышу удар своей головы о камни.
Когда сознание возвращается уже с большей неохотой, то просто открываю глаза и лежу, рассматривая пылинки, искрящиеся в свете, падающем сверху. Плечо обжигает огнем, лоб горит.
Я не понимаю, что с моим даром и, предусмотрительно не поднимаясь, сосредотачиваюсь на происходящем внутри, не призывая силу. Научился на свою голову делать это на автомате. Теперь вспоминаю наши занятия с верховной бабулей.
Сила никуда не делась. С трудом заставляю себя не тянуться к ней. И немного охреневаю. Источник оплетен мелкой сетью беспрестанно движущихся сизых линий. И исходят они из моего плеча.
Хтонь, так это что, из-за пули? В меня стреляли каким-то артефактом или она зачарована? А вот это уже совсем нехорошо. Но хоть прояснилось, что меня отрубает.
Потеря возможности пользоваться силой даже для самых простых задач приводит меня в замешательство. Выживальщик в лесу из меня тот еще. А в пещере под землей — тем более.
Хтонь с ним, надо заняться раной. Вытряхиваю все из рюкзака. В карманах у меня только амулет и окончательно разбитый телефон. Всего лишь еще два падения он не выдержал.
Мешочек с волшебной травой от сейдконы остался в доме, его я не стал перекладывать в новые штаны. Мерзкое пойло я принимал за завтраком, значит до утра мне надо добраться до запасов. А то пойду прямиком к хвостатой красотке в горах.
Разложив содержимое выданного нам снаряжения, я тут же понимаю, что треснуло, когда я рухнул с дерева. Это была рация, которая превратилась в крошево пластика и металла.
Бутылке с водой повезло больше. Полуторалитровый стальной баллон превратился в плоскую фляжку, но выдержал. По-крайней мере от жажды я не умру. Как и от голода, потому что кто-то заботливо положил в рюкзак питательные батончики, куски вяленого не пойми чего и банку тушенки.
Странный набор, ну да ладно. Банку можно использовать как снаряд, таким с размаху попадешь в голову — можно и контузить.
А вот из оружия у меня только здоровенный нож на поясе. Ну хоть его не потерял. Правильно, зачем мне обычное оружие, когда я могу призывать пламенеющий меч? Вот я молодец, конечно.
Но что меня действительно радует — так это уцелевшая аптечка. В крепком железном кейсе, который лишь чуть промялся сбоку. Остается вспомнить, что нам вдалбливали в головы на кратком курсе по оказанию первой медицинской помощи в пустыне.
Раздеваюсь до пояса, морщась от боли. Все, адреналин отпустил, сейчас главное успеть, пока не накрыло. Еще одна отключка и я тут и окочурюсь.
Ну хоть попали мне в левое плечо, маленькая, но радость. В отличие от Магнуса, одинаково управляться обеими руками я не умею.
Судя по вялому кровотечению и отсутствию выходной раны, пуля застряла в районе бицепса или дельты. Засела в мясце, как выражается Бэс. Я несколько секунд перевожу взгляд с плеча на нож и обратно.
— Неее, — меня передергивает.
Выковырять пулю, которая не дает мне пользоваться силой — точно плохая идея. Если она не задела что-то важное, то я однозначно задену, воткнув в себя нож. Второй раз мне не повезет. Или третий… Короче, так испытывать удачу не время и не место.
От холода кожа покрывается мурашками, пальцы начинают неметь. Надо торопиться. Заливаю обеззараживающим, промывая отверстие, не жалея, и прокусываю до крови губу.
Сука, как же больно то! В аптечке находится и обезболивающее с антибиотиками. Конечно же в виде инъекций. Сую в рот рукав толстой куртки и хватаю шприц. Руки дрожат и приходится закрыть глаза и минуту ровно дышать, успокаивая себя.
Антибиотик обжигает, растекаясь пламенем под кожей. Из глаз текут слезы, я грызу куртку, стенаю и планомерно обкалываю вокруг. Затем обезболивающее, которое тут же приносит хоть небольшое, но облегчение.
Делаю короткий перерыв, прислоняясь к ледяному камню голой спиной. Вдох и выдох, вдох и выдох. Боль притупляется лекарством, жар немного спадает, я начинаю мерзнуть.
Я до последнего оттягиваю момент, когда нужно воткнуть в растревоженную рану кусок ватного тампона. Но зашить себя я не смогу, от иголок уже и без того мутит.
Орнуть все же приходится, как я не стараюсь стиснуть зубы и молчать. Залепляю широким пластырем, крепко перебинтовываю и одеваюсь. Меня потряхивает, но обезболивающее уже вовсю работает.
Вернусь, найду того, кто собирал мне рюкзак и проставлюсь. Только сначала эту дрянь вытащить из меня надо. Под нормальным наркозом.
Собираюсь, вооружаюсь ножом и маленьким фонариком, который тоже оказался целым и отхожу подальше от светового пятна.
Жду я долго. Свет начинает тускнеть, сначала еле заметно, а потом все быстрее и быстрее. Холод пробирается до самых костей, несмотря на то, что делаю легкую разминку каждые десять минут.
Никто не приходит и сверху не доносится ни звука. Только еще один кусок скалы шумно обваливается вниз. Я съедаю половину запасов и выпиваю почти всю воду, жажда наваливается такая, словно я опять в пустыне.
Думаю уже начать орать «эгегей», но понимаю, что бесполезно. Если бы меня искали, их крики я бы услышал. А раз я не слышу их, то и они меня тоже. А вот кто-нибудь другой может.
