из хорошей семьи. Матильда кивала, потом шепнув Ари, что одежда и манеры куда важнее, чем еда и дом. Вот, гляди, девочка, какой тебе жених нужен!
Ариадна глядела. Еще раз глядела. И еще раз — ночью, когда к Леону выбиралась через окно гостиницы. Там-то она все ему и рассказала начистоту. И про то, что деда знаменитого не видела ни разу, и про то, что на самом деле они не какие-то там важные дамы, а всего лишь деревенские ведьмы, что шуба и платье — это всего лишь вещи, а кофе с пирожными она впервые с ним попробовала. От злости рассказала, чтобы уж точно отпугнуть его, потому что нравился ей Леон невозможно. А никогда на такую, как Ари, он не посмотрит, потому что не на что там смотреть.
Как он смеялся! До слез, до икоты. А потом Ариадну поцеловал — впервые в жизни. Да так — что у нее ноги подкосились. И она бы ему всё позволила прямо там, в саду гостиницы, да он не взял. Сказал, что такую, как она, всю жизнь искал (то, что жизни той от силы лет двадцать, Ари предпочла не заметить). Сказал, что уладит все дела и приедет за ней, пусть только она себя для него сохранит. Обещал весной — когда сады зацветут. Кольцо ей на палец надел — Ари потом его на шнурок повесила и на груди спрятала, чтобы никто не увидел.
Это было в начале осени, а потом, когда с деревьев опали все листья, бабушка сильно простыла, много кашляла да так и сгорела в лихорадке. И ни один лекарь не смог помочь, и сама Ари оказалась бессильна.
Вот тогда-то дядюшка и начал свое наступление.
Для начала каждый божий день напоминал, что Ари живет в его доме только по его милости. Потом женихи эти начали толпами ее порог оббивать. Про Леона, разумеется, юная ведьма никому не рассказала, да и было бы что рассказывать. Вот зацветут сады — она все и узнает. Ари ведь не дура, она понимает, что красивый богатый юноша мог просто с ней поиграться и забыть, а она не забыла, она его перстень каждую ночь в кулаке сжимала и целовала.
Один из поклонников, Киран, отличался особой назойливостью. Проходу ей не давал, руки начал распускать, пару раз пытался юбку задрать, да спасибо добрым людям, спугнули. Ари поняла, что он не отпустит — изнасилует, а потом всем разнесет. Волей неволей придется замуж идти или всю жизнь в позоре жить. Помощи ей просить было не у кого, и ничего лучшего ей в голову не пришло, чем пригласить Кирана на чай — обсудить его предложение — да в чай настойки дикой арьянки накапать. Думала, пронесет. Его пронесет — несколько дней острого поноса гарантированы. Кто ж знал, что этот урод еще и нажрется к вечеру, как свинья, всем будет рассказывать, что с ведьмой сговорился, что чаем она его поила… А потом, пардон, у него живот так скрутило, что он уже другое орал — отравила ведьма, как есть отравила. Побежал в сортир, оступился, провалился в фекальную яму — пьяный же, на ногах не стоял. Когда его хватились, было уже поздно. Захлебнулся нечистотами. Туда ему, конечно, и дорога, но грех все равно на Ари лег. Коли не ее зелье, не помер бы.
Люди, а особенно дядюшка, считали так же. Взяли вилы да лопаты и пошли ведьму судить. Не успели, она не дура, сразу смекнула, чем эта история пахнет для нее — тем самым содержимым сортирной ямы. Сначала пряталась в доме Глена Леднева, он к Ари хорошо относился. Цверг предлагал ей в замок Северного ехать, обещал дать письмо, чтобы ее там не обижали, да она отказалась. Обязательно надо было дождаться весны. А то вдруг приедет Леон и ее не найдет?
Потом кто-то про нее узнал, заявились солдаты. Пришлось бежать. Укрылась в гостинице у Иена Северного, тоже — ненадолго. Ближе к весне жила в амбаре у мельницы. Холодно, голодно, крысы еще. Когда узнала, что в ее избушке новые жильцы появились — решила вернуться домой. На чердаке укрыться можно, никто и не заметит. Уж там-то точно ее искать не будут!
Все это Ариадна рассказывала легко и даже весело, не замечая, как каменеет лицом цверг, сидящий на облучке, как хмурится Натка, которая к юной ведьме почти как к дочке своей относилась, даром, что старше нее всего на шестнадцать лет была.
— Ну вот что, — сказал, наконец, Иен. — Найдем мы твоего Леона. Я поспрашиваю. И узнаем, есть ли у него на тебя планы. Если нет — поедешь к цвергам, как миленькая. Я с Северным поговорю, ведьмы везде нужны. Заключим контракт, отправим тебя учиться — будешь нашей личной знахаркой.
— Нет, — покачала головой Ариадна. — Недолго осталось. Подожду, пока сады зацветут. Не приедет за мной Леон — значит, обманул. Вот тогда, дядя Иен, я твоей помощью воспользуюсь. А пока дам ему шанс.
К замку Лотрейна подъехали на второй день. Ничего такое строение, высокое. С башнями, выглядывающими из-за высокой каменной стены, с широкими воротами, открытыми нараспашку и опущенным через заросший ивовыми кустами ров мостом.
— А Холодный замок красивее, — проворчал Иен. — И больше. И надежнее. И старше.
— Так никто и не спорит, — философски заметила Натка. — Ну что, поехали?
— Куда?
— В ворота.
— Так нас и пустили, ага, — проворчал Иен, поразительно легко для такой комплекции спрыгивая с повозки. — Я схожу и всё узнаю.
Ната и Ари остались одни. Наблюдать. Вот цверг прошел к воротам, о чем-то заговорил со стражниками. Махнул рукой в сторону девочек. Что-то рассказывал, кажется, сунул охранникам денег. С местными обычаями он был явно знаком лучше всех из их компании.
Натку волновало другое: движение по дороге, ведущей в замок, было довольно-таки интенсивным. Ехали телеги, кони, люди. Процокал копытами отряд всадников со знакомой усатой фигурой во главе кавалькады. М-да, непросто к этому герцогу пробиться, ой как непросто!
Иен вернулся, взял одну из лошадей под узцы:
— Его светлость примет нас вечером. Или завтра. Или никогда. Я попросил передать, что мы за патентом, сказали — ехать в Ахарат к чиновникам. Его светлости не до попрошаек всяких, даже и не до цвергов.
— И что нам делать?
