— Серьёзно, карты? — удивился Ланс, когда последняя душа растворилась в тенях Кихариса под мучительные стенания некроманта, застрявшего меж двумя мирами из-за собственной глупости, на которую его толкнуло желание пережить зачистку.
— Каждый Этий был отобран из разных колод, которые я собирал по всему Эдему. Тебе не понять.
— Да уж…
И очередные двери были вынесены взрывом, после чего наконец-то показался тронный зал. Большие потолки, стройные колонны, сам трон и сидящая на нём цель, гобелены и какие-то знамёна. Обычный тронный зал, в нём ничего не выделялось, кроме вопящего командира стражи.
— Огонь! СТРЕЛЯЙТЕ, СОБАКИ!!! ЗАЩИТИТЬ ПРИНЦЕССУ!!!
Ланс лишь пожал плечами и за один рывок сократил дистанцию до последнего защитника дворца, превратив того в алое пятно на земле. А те гвардейцы, которым он отдавал приказ погибли ещё раньше, часть от предварительного заклинания молний, остатки добил Убийца. Так и пал финальный рубеж обороны, хотя уже после уничтожения душ исход стал понятен: это было последние вменяемое оружие, имеющиеся в распоряжении гвардии.
И вот перед аристократом оказалась сама принцесса, которая не являлась дочерью короля и королевы, а лишь получила прозвище в знак признания её людей. Невысокая, хмурая, средней внешности, совершенно неприметная, не имеет огромного наследства, а в больших играх зачастую становится на место пешки. Таким и должен быть сотрудник Гильдии, незаметно выполняющий свою работу.
На левиафане она сражалась как львица, рвала глотки старшим офицерам флота и даже вроде как смертельно ранила одного из адмиралов. Теперь же пустота воцарилась на лице принцессы, а взгляд упирался в пол. Она будто и не видела пришедших за её голов убийц, да и вообще происходящее не вызывало у неё никакого интереса. Всей обороной до последнего командовал её храбрый гвардеец, который так и не смог услышать ни одного слова от своей госпожи.
— Тоже не сопротивляется, — хмуро произнёс лучший ассасин Эдема, выпустив стрелу в миллиметре от лица цели.
Для Убийцы это был уже второй заказ на проклятую шестёрку. Прошлого сотрудника Гильдии он нашёл в борделе, среди алкоголя, наркотиков и шлюх. Такое же пустое лицо, будто в один день смертный познал вообще всё и лишился всякого интереса бренного существования. Теперь вот и эта принцесса с таким же выражением лица. Говорят и матёрый морской волк и главнокомандующий флота в одном лице в миг изменился, лишившись воли. Как хорошо, что в тот день пришлось выполнять задание архиепископа и удалось избежать драки у лефиафана, ведь без сомнений, тогда бы в списке целей появилось одиннадцатое имя или прозвище.
— Возьмём её живой, раз не сопротивляется? — без особой надежды предложил Убийца.
В этот же момент Ланс пронзил копьём грудь цели. Сначала тело парализовал разряд, уничтожив центральную нервную систему, после взорвалось сердце. Не самая болезненная смерть, но и не самая быстрая. После этого жёлтые искры в Акихкрисе ещё некоторое время не исчезали, а в тени Кихариса растворялось ментальное тело принцессы. Будучи сильным магом, она давно сделала своё ментальное тело первичным, сместив с этой роли физическое. Это буквально означало, что она так просто не умрёт.
При должном желании и практики, паресисы такого уровня могут продолжать свой смертный путь в тенях Кихариса, после даже вернуть себе тело. Так, например сделала Алгиренда, хотя она сделала это по собственному желанию, а не в бою, но сути дела это не меняет. Паресисы когда жить захотят, так и не такое вытворить могут. Более того, с развитием ментального тела ещё и усилятся связь с душой, что буквально позволяет воскрешать павших, если не прошло слишком много времени: из-за их упрямства собственная душа может и вовсе не уйти. Существуют специальные обряды, которые могут служить приманкой для собственной души и тем самым дать второй шанс, через воскрешение без использования посторонней помощи. Способов избежать смерти много, поэтому лучше убедится, что от цели не осталось ничего.
Но принцесса не пыталась никуда убежать, она уже смирилась и лишь закрыла глаза, после чего слегка уголки бледных губ слегка дрогнули. Долг исполнен.
— Пытать смысла нет, — произнёс Ланс, вырывая копьё и продолжая пристально наблюдать за затуханием жизни. — Так что там, с Орлойдом?
— Да, пересрался он жутко, теперь готовится к новой встрече с тобой. Зря ты его в живых оставил… Засранец быстро учиться и умеет делать правильные выводы, в следующий раз…
— Он рассказал? — резко аристократ прервал своего собеседника, который не понял вопроса.
— Нет, вроде как нет… я точно не знаю, но Адрион не дурак.
— Понятно. На этом наше задание закончено.
Убийца кивнул и проводил своего ученика полным печали взглядом. Сперва могло показаться, что после того обряда янтарноглазый маг никак не изменился. Однако в момент убийства принцессы, их взгляды соприкоснулись, как две потерянные души, между которыми возникла чуждая миру связь. И в тот момент внутри Ланса на мгновение отразилось всё то, что находилось снаружи первой и второй целей. А затем сын Зелгиоса сделал то, что принято в их семье: загнал всё то, что мешает выполнять долг в глубину души.
Что именно отразилось в янтарных глазах? Наверное, кромешная пустота. Такое лучший ассасин часто видел, но именно, сейчас кажется, нашёл крайнюю, абсолютную форму безысходного отчаяния. Такими лицами не обладали даже отцы, на чьих глазах жестоко убивали всю семью или делали чего похуже. Большее всего Убийце хотелось сравнить этот взгляд с взглядом позапрошлого правителя Анхабари, которого убил Халсу’Алуби. В тот день свергнутый хозяин песков познал весь тлен бытия и собственную никчёмность, ведь вся его жизнь вдруг оказалась перечёркнута и выкинута в мусорку лидером Огненной Гвардии.
Неужели нечто подобное чувствуют и все десять целей? Вернее тринадцать, ведь не стоит забывать трёх епископов, которые несут неизвестный крест в тайне за других, как и остальные их коллеги могут знать о тайне. Но какая информация могла разбить изнутри столь сильных смертных?
Глава 16
Промокшая чуть ли не до костей, с частичным обморожением покрывшихся ледяной коркой пальцев Огненная Бестия стояла по колено в воде, чувствуя невообразимую усталость и психическую вялость. Перстень слабо сиял синем светом, однако последствия воздействия этого артефакта на собственную тень Кихариса поражали. Диадема потухла и просто не загорается, связь с солнечным алтарём исчезла, а собственная магия так ослабла, что даже согреть тело не получается и из-за этого коркой уже начинает покрываться вся правая кисть. Про воздействие на сознание и говорить не стоит, давящая меланхолия бесит и, пожалуй, только этот факт хоть как-то позволяет не уйти вслед за безвольным течением.
И вот очередной вихрь осколков устремляется от Кракена к его сопернице, так ещё и с флангов бьют волны. Выдохнув весь воздух из лёгких, Ада тут же напряглась и сделала лёгкий пируэт, благодаря всё тому же перстню хотя бы вода под ногами не мешается и тут же расходится будто её нет, на этом в принципе плюсы заканчиваются. Подобно всё той же реке, воительница уже не пыталась идти напролом и просто плавной дугой плыла между атак противника, если конечно получалось. Обычно что-нибудь да попадало, но видимо сейчас повезло.
— Ах, твоего же Этия… — ругнулась опрокинутая Огненная Бестия, пролетев вдоль берега метров десять из-за неожиданного удара водного щупальца, который сродни тарану вылетел из ниоткуда.
— Да снимай ты это кольцо уже! Мне надоело играть в избиение! — пожаловался этиамарий, спускаясь на морскую гладь. — Ну или дай мне артефакт на секундочку, покажу тебе как им надо пользоваться!
— Во-первых, это перстень, во-вторых… — Ада сделала недвусмысленный жест в ответ на весьма наглое предложение, попутно пытаясь отдышаться и насытить собственное ментальное тело харом: выходило, прямо скажем, так себе.
В свою очередь Кракен терпеливо ждал, ну и на резкий ответ он не обиделся, не настолько ранимый. Поэтому маг воды лишь пожал плечами и с грустью наблюдал за своей соперницей.
