— А — давай. Надо практиковаться уже.
— В таком случае — спасибо, бабуля Хо, — кивнула Сян. — Зайдём через часа два-три. Либо чуть позже.
— А завтра? Завтра тоже придёте?
— Придём, бабуля Хо, а почему вы спросили?
— А вот… узнаете.
Когда мы направились в путь, то некоторое время обсуждали диалог:
— Не, они точно что-то с надзирателем Ди замышляют.
— Ловушка, думаешь? — усмехнулся я. — Нет, не похожи они оба на тех, кто ставит ловушки. Какое-то деловое предложение, не иначе.
— Укокошить кого-то, да? — поморщилась Сян.
— Возможно, и так… В общем, узнаем завтра.
Мы вышли на проспект и спустя минут десять дождались рикшу-горбобыка. Залезли, заплатили три местных новых коина. Таксист на этот раз был какой-то другой, смурной, молчаливый, но Сян всё-таки попыталась завести с ним диалог:
— Что, не нашли двенадцатого-то?
И он неожиданно вспылил:
— Да как же вы достали! Один и тот же вопрос всем таксистам — нашёлся двенадцатый, не нашёлся, да какая разница! Нет, чтобы про другие спросить. Корма — дефицит, хоть он и жрёт мало. Работников в хлеву — мало! Никто не хочет гамно банты выгребать, да? Вот ты, молодой, пошёл бы выгребать гамно иноплатеной твари?
— Ежели б платили — отчего бы нет? — подумал я. — Всякая работа важна, тем более у нас тут такое творится.
— Это ты сейчас говоришь! А у нас… курс коина ещё подскочил. У меня реальные доходы упали на процентов пятнадцать.
— Я думал, что у вас из-за туристов спасу нет? — предположил я.
— Если бы… мало катается, и всегда так было. Те, что без ци — от горбобыков шарахаются, боятся…
В общем, ехали мы неспешно, минут тридцать, пару раз попадая даже в небольшую пробку из рикш, велосипедов, редких электрокаров и тому подобной техники, я даже конную коляску увидел вроде бы. Сперва наш путь лежал мимо развалин, тянувшихся от парка в сторону моря — мне уже говорили, что одно из чудищ разгромило половину центрального района, а ещё одно потом добавило. Со стороны руин виднелись красивые развалины домов европейского стиля, даже оставшиеся первые этажи смотрелись интересно. Но их вид портили братки в циановых пиджаках, то тут, то там стоявшие у уцелевших подъездов, где торчали забегаловки. Справа же несколько домов стояли в лесах. А после пошли более приличные, отреставрированные дома. Я заметил там вывески на английском и русском — «Hotel KING-SIZE 4*» и «ОТеЛь СВеТЛаНа».
— Почему так мало лошадей? Ведь это логично их использовать в отсутствии бензина? — спросил я у Сян, наклонившись чуть ближе к уху, чтобы перекричать шум.
Да, сидела она на тесном сиденье очень близко. Даже, я бы сказал, волнительно близко. В первый день точно также сидела, но я был на адреналине, и о факте близости думал бы в последнюю очередь. А сейчас… Ещё и к коленкам вернулась чувствительность, то и дело касаются. Но я по-прежнему держал себя в руках.
— Потому что только полиции разрешено. И провести лошадь через кордоны — только очень богатые люди могут себе позволить. Янсен, когда мы ещё это самое… как-то упоминал, что то ли у его отца, то ли родни какой-то есть несколько жеребцов.
— Кто у него батя хоть? Бандюган какой-то?
— Да с чего. В мэрии он работает. Только — это большой секрет! — Сян округлила глаза и прикрыла рукой рот, не сразу сообразив, что не надо было это говорить.
— Ну, и не скажу. И не бойся, — заверил её я. — Одним секретом больше — одним меньше.
Секреты я держать умею. По крайней мере — раньше, когда ещё на севере Евразии околачивался, умел.
Итак, наконец, мы сгрузились на площадь. Она оказалась весьма цивильной — тут и стекляшки этажей в пятнадцать, и красивые дома, не то европейского периода, не то заделанные под европейские стили архитектуры. Туристов, конечно, тут было более чем предостаточно. Фотографировали, галдели на десятке языков. Где-то вдали свадебная церемония с дорогими иномарками, а вместе с этим — толпы детей разной степени причёсанности.
Да, в любом резервации людям почему-то свойственно куда активнее размножаться, чем снаружи.
Русскую речь я снова услышал — буквально рядом, под ухом. Крупный парень в берцах весьма грубо толкнул меня, встал в смешную позу и попросил девушку с телефоном — всю в дредах, весьма красивую, хоть и в куче пирсинга:
— Давай, сфоткай меня, как будто я вон ту башню поддерживаю! Как Кинг-Конг! Скорее, а то опять узкоглазые набегут, нихрена видно не будет!
— Попо-ра-шу! — нахмурился я, с трудом вспоминая слова. — Братан, те-перь я то-же узо-ко-глазый.
— Ой, блин, сорри, сорри, чувак!
Как они от нас шарахнулись! Да уж, вид у меня был грозный, хотя обидеть ребят, конечно, я и не собирался. Акцент у меня был точно не как у изучавшего язык иностранца — сложные фонемы давались с трудом из-за разницы речевого аппарата, но я произносил их я без ошибки, даже уникальную русскую «ы». Наверное, я всё это сделал чтобы произвести впечатление на Сян — и она не скрыла удивление, хоть и была весьма сосредоточена, набирая что-то на телефоне.
— Потом мне расскажешь, что это за язык, и откуда ты его знаешь… Мне пришло сообщение с незнакомого номера… что они где-то… А, вот они! Смотри! Дядя Цао!
Она весьма резво потащила меня вдоль края площади, мимо ресторанов и забегаловок к фигурам, стоящих у выезда на узкий переулок. Я последовал за ней, хотя предчувствие у меня было очень нехорошее.
Хотя бы потому, что никто в группе парней в разноцветных пиджаках не мог походить на почтенного господина Цао, дядюшку Сян Гинчен и директора городского госпиталя.
Глава 16
Юйчи Гун, ветеран музейного труда
— Стой, так там же нет никакого директор Цао? — попытался я остановить Сян.
— Как же так — не? Вон же он!
Я пригляделся — и вправду. Среди размытых силуэтов виднелась невысокая фигура почтенного господина в халате, да ещё и со стетоскопом на груди. Он улыбался, доброжелательно кивал, ну, я и пошёл в его сторону, ускорился, даже почти не чувствовал боли в ноге.
Шли мы, шли в сторону переулка, а директор Цао медленно отступал в её глубину. Переулок был узкий, буквально метра три в ширину, с одной стороны красовалась выцветшая вывеска лапшичной, с другой — «Ремонт обуви». И всё такое было расплывчатое, размытое. Директор Цао шагнул в двери последней, нам же оставалось сделать ещё шагов пять, как вдруг…
— Бежим!! — крикнула Сян, схватила меня за рукав и потащила обратно, на площадь.
И ноги, как назло, снова стали каменные.
А из всех углов полезли товарищи в циановых и леопардовых пиджаках. Стрёмные такие, квадратные, их было не то четверо, не то пятеро. Я увидел всё как-то одномоментно — и парней, и их электрокар, припаркованный поперёк переулка, и фигуру Сян, убегающую в сторону площади. Сян, по счастью, оказалась проворнее. Меня схватили — крепко, за локти, надавили на голову и потащили в сторону машины.
Один хмырь шагнул за Сян.
«Только бы не тронули её, а то ведь порешу», — пришла первая мысль.
Злая такая мысль. Ещё со школьных дворов из 90х. А затем я начал действовать. Рука продолжала держать трость, я дёрнул рукой вверх, сдвинув набалдашник повыше, а затем врезал по пальцам, удерживающим мой локоть. Ладонь от такого манёвра свело от боли, но трость я всё-таки удержал, и одна рука освободилась.
Ну, что ж, попробуем зажечь шаодань в ладони… Да. кажись, получилось. Так, и что теперь?
— Циановый… у него циановый! — услышал я крик буквально под ухом.
Державший меня слева отлетел до самой машины от лёгкой оплеухи в предплечье. А я чувствовал, что готов ещë. Справа снова полезли, я врезал кулаком с зажатой в нëм тростью.
И мой каменный кулак встретился словно с каменной стеной. Было больно — но не столько кулаку, сколько всем суставам и костям скелета выше. Противник явно применил секретный навык, погасив всю силу моего удара. Я явственно услышал треск его пиджака по швам. Мышцы лица и прожилки напряглись, он на миг освободил захват, словно признав поражение.
