Уже ближе к полуночи, вдоволь наговорившись, и не только, с женой, Егор, решившись — признался:
— Ксюх, от меня ведь по сути мало толку, кроме общего руководства да подсказок. До того толковый народ приехал, что мне действительно стыдно за себя и свой уровень знаний. Я им так, что могу, то передаю, больше на идеологическую работу упор делаю. А то есть у них этакое, как у наших либерастов, преклонение перед западом. Короче, я решил книгу написать, про попаданцев! Ну, чтоб понятной была и интересной для местных. А чо, я столько подобного прочитал, грех не воспользоваться преимуществом!
— Спер бы у классиков чего, чтоб самому не пыхтеть, — сонно пробормотала Ксюша, прижавшись к мужу, потом приподняла голову и обольстительно усмехнулась — А я ведь тоже нечто подобное задумала, ахахах! Надо нам в церкви повенчаться, кстати! А то муж и жена одна сатана, а не венчаны! В деревне уже начали под фундамент храма рыть траншеи, так что как построят, сразу под венец!
— Не, не хочу плагиатить, сам не хуже придумаю!- Егор, не всегда поспевающий за потоком сознания, вываливаемый на него женой, предпочитал отвечать на вопросы в том порядке, в котором они звучали. — А ты тоже что-то написать решила? Любовный роман⁈ Конечно обвенчаемся и даже свадьбу организуем, если хочешь! Вот со свадебным путешествием никак…
— Ой, да какой любовный роман, что за глупости! Я сказы Бажова с детства любила, вот и напросилась в заводы сейчас. Между делом с местными пообщаюсь, фольклор соберу и опубликую уральские сказы! И про хозяйку медной горы, и про Данилу-мастера, и про Подаренку с Кокованей! А представь, сколько ещё неизвестных сказов было утеряно, Бажов то только в середине двадцатого века начал их собирать!
Егор чудом удержался, чтоб не заржать в голосину. Но чтоб не огорчать жену, не стал рассказывать ей горькую правду, что все так называемые уральские сказы Бажова — суть авторский вымысел и мистификация писателя. «Пусть собирает фольклор этот, может чего и нароет» — обнял жену, которая уже через минуту засопела и сам стал задремывать…
Глава 17
Южный Урал, апрель 1797 г.
— Ну чо там у нас на сегодня? — Не выспавшийся Егор зевнул, прикрывая рот рукой и оглядел собравшийся на пятиминутку руководящий состав.
— Да понятно всё, — пробасил Федус. — всё по плану. Со скидкой на врачей. А как уедут, пора нормальное кирпичное производство и обжиг цемента отдельно ставить, уже технологию отработали. А наша лавочка пусть дальше экспериментирует и параллельно малыми партиями нас обеспечивает.
— Взрывотехники вернулись из Сатки, использовали всё взятое! — Похвалился Митенька. — Расул просит ещё, я пока придержал запас динамита, вдруг самим пригодится. Изготовление приостановили, не хватает сырья. Сейчас порох бездымный мелкими партиями делаем, тоже в недостаток хлопка упираемся. С сырьем из дерева, как ты и говорил, проблемы. Да и с хлопком, тщательно чистить приходится. По остальным направлениям, менее травмоопасным, тоже всё хорошо. И всем что-то надо! Всего не хватает!
— Чо там с телеграфной линией, Федус, до приезда императора дотянем до завода?
— Раньше даже, могли бы и быстрей, но ты сам сказал капитально делать, с заделом на будущее. Так что столбы обрабатываем вонючей шнягой этой от твоих химиков и с пасынками устанавливаем. Завод навстречу идет, был случай хищения монтерских когтей, раскрыли в тот же день, виновный раскаялся и ударным трудом отрабатывает. Предупредили всех, что при пакостях на телеграфной линии виновных будут без затей на этих столбах развешивать, так народ проникся, к столбам близко не подходит. Пока…
— Вы тут это, давайте без излишней жестокости! — Проявил гуманность Егор, вспомнив свои похождения. — На первый раз ебашьте током! По сырью и расходникам составляйте заявки, умножайте на два, будем озадачивать Михаила Павловича.
Закончив пятиминутку, Егор отправился к себе — почитать про коллективизацию, чтоб не попасть впросак в бане. Однако вчитаться в найденный материал не получилось, пришел посыльный, просили явиться к врачам, желательно незамедлительно. Гадая, чем это вызвано и стараясь подавить зарождающуюся панику — поспешил в смотровую, устроенную в одном из бараков.
— Показывай свою грыжу, страдалец! — Непонятно с чего веселился Анатолий. — Сейчас Олега позову, тряпку с эфиром тебе на голову и вырежем!
— Какую грыжу⁉ — Растерялся Егор, с подозрением поглядывая на хирурга. — Вам чо, подопытных мало, на здоровых людей кидаетесь?
— Ну как же, нам уже несколько человек про тебя рассказали, что страдаешь грыжей! Заботятся о здоровье начальника! А ты как нажил то её, небось впереди всех в работе усердствуешь и за самое тяжелое хватаешься?
— Да что за бред⁉ — Взорвался Егор. — Вижу же, что глумишься, при чем тут грыжа⁈
— А я ведь серьезно, Егор. — Вид Толяна, однако, к серьезности не располагал. — Вначале Митенька просигналил, потом один из твоих химиков. Так мол и так, как не зайдешь к начальнику, спросишь чем занимается, тот не скрывает: «Херней страдаю!» И вселенская скорбь во взоре!
— Так это то тут причем⁈ — Егор злился, что его оторвали от какого никакого, но дела. — Тебе заняться нечем?
— Представь себе, — развел руками хирург. — первичную обработку практиканты делают, а я, подобно тебе, херней страдаю! Кстати, грыжа по латыни hernia, это тебе для общего развития.
— Ну спасибо тебе! У меня и так с подопечными на кризис среднего возраста комплекс неполноценности накладывается! Чо мне теперь, латынь учить? Зато я английский знаю, немного, могу описания к коротким роликам в интернете разобрать!
— У тебя всё нормально? — Посерьезнел Анатолий. — Ты это брось, кризисы и депрессии остались там, здесь не до них. С работой может проблемы?
— Навалом, — вздохнул Егор. — но то рабочие моменты, решаем. А если честно, то у нас прорыв за прорывом и в рамках Ивесткового тесно становится. Хоть сейчас организовывай несколько крупных производств. Ну а пока учатся новому, работают и самое главное, детей смышленых учат. Только я бы всю это вольницу поостерегся выпускать в большой мир, это какой подарок для наших недругов будет…
— Да походу, — задумчиво поддакнул хирург. — у нас и будет грандиозная шарашка, с кузницей научных кадров и разработками передовых технологий. С подпиской о невыезде…
До обеда Егор попытался ещё вникнуть в найденную на компе литературу, но смысл ускользал и в голове ничего не оставалось. Плюнул на это дело и занялся своими непосредственными обязанностями, просматривая отчеты подразделений — что и в каких направлениях успели сделать. А список впечатлял, тут тебе и на поприще химии успехи несомненные, и кирпичное производство, с цементным и керамикой. И с бумагой дело пошло на лад, в общем — куда ни глянь, сплошь благодать. Исключая только, что это всё опытные наработки, которые ещё предстоит воплотить в промышленном масштабе, с механизацией процессов.
Скрутил самокрутку и поморщился — до нормального качества сигаретной или папиросной бумаги полученный продукт не дотягивал. Но всё не с трубкой мучиться, наконец то. Да и энтузиасты бумажного производства неустанно экспериментировали, расходуя химикаты как не в себя. Туалетную бумагу давно поставили на поток, кустарными методами, конечно, но свои нужды обеспечивали. Газетная и типографская тоже стала получаться и тут большие надежды Егор возлагал на осень — дождаться конопли и уже с ней работать. Нечего вырубать зеленые легкие планеты, стоит и о потомках подумать.
«Надо напомнить Расулу, обещал наладить поставки торфа с Зюраткуля и не чешется!» — Вспомнил Егор и выматерился. Существующая транспортная система в виде гужевого транспорта и использование водных артерий в период навигации — делало местную логистику столь замысловатой и непредсказуемой, особенно для привыкших к супермаркетам и пунктам выдачи заказов потомков, что становилась понятной тяга хроноаборигенов к повсеместному импортозамещению. «Железная дорога нам пока долго не светит», — с унынием констатировал: «будем подстраиваться под реалии, две-три недели идет заказ к продавцу, ещё столько же едет сам товар…»
