Наконец открыла глаза. Квинт смотрел на меня. Шагнул, обнял, наплевав на вражду между племенами.
– Люблю тебя, – сказал он.
Отпустил. Стоял, смотрел, любовался.
– Браслет, – попросил он. – Не снимай его. С его помощью я буду знать, что с тобой все в порядке.
Кивнула. Цепочку-то я порвала в прошлый раз. Наконец он развернулся и ушел к своим, а я продолжала стоять. Неподалеку терпеливо дожидалась охрана, суетились старейшины. Верховный жонглировал посохом. Ой, и достанется же мне… Ну и пусть! Я не сдвинулась с места, пока отряд даррийцев не скрылся за поворотом.
Посохом от Верховного я все же получила, но позже и уже по другому, совершенно неожиданному поводу. Отправив даррийцев, направилась к жаждущим моего внимания старейшинам. К моему удивлению, советников больше возмутило не то, что обнималась на ветру с легатом, а то, что я собралась помиловать Веритакса. За первое меня пожурили, посоветовав выкинуть Варрана из головы. Мое поведение списали на ветреность молодой королевы, затем пошли в атаку. Сурово хмуря брови, в очередной раз постановили: замуж, и срочно! За Вентурия, пока не натворила глупостей! А Веритакса – казнить, не раздумывая.
Однако! Ни замуж, ни казнить в мои планы не входило, так что старейшин ждало жестокое разочарование. Тем, кто разочаровался вслух и слишком громко, посоветовала собрать вещи и отправиться в компании дяди по направлению к Аррианову Валу. Чтобы не заскучали, их будет сопровождать отряд легионеров. Зато, как только закроются деревянные ворота заставы, денно и нощно охраняемой даррийцами, их ждет свобода. От меня. Надолго ли? Возможно, до ближайшего холма, поросшего невысокими северными деревьями. А там уже как повезет – либо прирежут, либо сожрут, ведь слухи о кальзедонах ходили разные. Старейшины притихли, видимо, поняв, что шутить я не собиралась.
Попрощавшись с Советом, отправилась навестить Веритакса, томящегося в яме. По соседству – а ям у нас много! – сидели его компаньоны. Дядя и его наперсники сперва возликовали, услышав, что сохранят головы в целости и сохранности. Принялись было благодарить и уверять, что никогда больше… Кивнула. Именно так, никогда. «Обрадовала» тем, что отправлю их к кальзедонам с миссией мира и добра. Оглядела еще раз сникших послов. Веритакс с подельниками вид имели обреченный, словно понимали, что их все же казнят, но отложили торжественное мероприятие на несколько дней.
Покинув дядю, решила поговорить с Актеоном. Его племя соседствовало с горцами, пока на границе земель даррийцы не возвели свои укрепления. От короля караветтов я не узнала ничего путного. Вал построили еще до его рождения, так что «живьем» горцев он не видел, но заверил меня, что это все же люди. Да, ходили легенды, что кальзедоны перекидываются в чудовищ, но тех, кто видел горцев вживую, он не встречал. Если кто и был, то не уцелел. Кальзедоны жили обособленно, не вмешивались в дела племен Альбиона, но не терпели, если лезли к ним. Драконы, решив подчинить весь Альбион, положили в северных горах половину Девятого Легиона, после чего отказались не только от мыслей о дальнейшем вторжении, но еще и отгородились от горцев стеной через весь остров. О том, что произошло, – Актеон поморщился, – я могу расспросить Варрана. Если не Вентурий, то, выходит, именно легат занял мое сердце?!
Отвечать не стала, вместо этого развила бурную деятельность по подготовке посольства. Да, я решила пойти против воли Квинта, которого уговорила просто-напросто выставить заговорщиков за крепостную стену Вала. Надеюсь, не узнает!
В небольшой ларец сложила подарки неведомому королю то ли людей, то ли чудовищ: мужской торк работы знаменитого на весь Инсурим серебряных дел мастера, а также золотую статуэтку обнаженной девушки, правящей колесницей. Ее мне подарил пару дней назад цех ювелиров с пожеланиями скорейшего выздоровления. Полюбовавшись немного, решила все же пожертвовать диковинкой. Девушка на статуэтке странным образом напоминала меня саму. У возницы были длинные распущенные волосы, летящие по ветру, на лице – выражение торжества. Я смогла разглядеть тонкие ее черты, подивилась мастерству изготовителя. Надо же, даже с размерами угадал!
Задумалась о сопроводительном письме. Как быть, если народы Альбиона не удосужились обзавестись собственной письменностью?! Взяла чистый пергамент, на котором вывела на даррийском: «Королева бригантов Аэлика, дочь Кэдерина». Далее, с помощью секретаря, изложила свою просьбу в довольно короткой, но емкой форме. Выразила надежду, что наши племена будут жить в мире, несмотря… гм… на Аррианов Вал с караулом, а также попросила, если можно, оставить у себя моих послов, а то они на родине не прижились. Маразм, одним словом! Вздохнув, оглядела собственные каракули. Почерк испортился окончательно еще со времен обучения в университете, где приходилось записывать лекции так быстро, словно студенты владели стенографией. Ну и пусть! Все равно Веритакса и наперсников прирежут за первым кустом, чего уж тут стараться.
Следующим утром все это вручила дяде, заверив, что им выдадут оружие в момент перехода за стену. Поприветствовала прибывший из Эборака отряд даррийцев, который должен будет сопровождать заговорщиков. Улыбнувшись, спрятала в рукаве записку от Квинта, которую тайком передал пожилой легионер. Тайны Мадридского двора, честное слово! Наконец повернулась и ушла. Целоваться с дядей и его соратниками и рыдать друг у друга на плече не собиралась. Дай бог, выживут! Если нет, пусть их переход за Предел будет быстрым и безболезненным.
Этот день по праву можно было окрестить «днем расставаний». Чуть позже попрощалась с Актеоном, который наконец-таки отправился восвояси. Сопровождать меня в Лондиниум он не стал, да и я не сильно настаивала. Договорились, что по возвращении приеду к нему в гости. Вот и все. Стоя на ступенях дворца, заставила себя улыбаться, разглядывая собиравшихся в дорогу караветтов. Призналась себе, что привязалась к молодому королю. Но, к величайшему сожалению Актеона, это была лишь дружеская привязанность.
– Прощай, Аэлика, – сказал он напоследок, когда его дружина уже седлала лошадей. – Останемся друзьями? – спросил у меня. Я кивнула, закусив губу. Длинные серьги, подаренные Актеоном, колыхнулись, прикасаясь, холодя шею. Почему-то захотелось плакать. – Я мечтал о большем, но боги не на моей стороне! – сказал он.
Расстались. На сердце было тревожно и тоскливо, но я не могла выйти замуж за всех! Проводив взглядом скрывшуюся в дорожной пыли делегацию караветтов, отправилась во дворец. По дороге к тронному залу подумала, что неплохо подъездной путь к вилле вымостить по даррийскому образцу, а то грязь и пыль такая, что перед гостями неудобно. Шла, разглядывая красивый, чистый внутренний двор, радуясь тому, что живу в подобном месте, пока не наткнулась на Руэйда. Вернее, сводный брат подкарауливал меня у больших дверей с вырезанными ликами местного божества, единого в трех ипостасях.
Выглядел Руэйд, надо признаться, неплохо. Разбитое при сопротивлении, а потом за непослушание лицо почти зажило: либо дело умелых рук друидов, либо заботливых Веледы. Одежда на брате была чистая, волосы, как всегда, живописно стояли дыбом. Золотой браслет на руке навевал мысли о его скорой женитьбе. Да и вид братец имел как у довольного кота, так объевшегося мышей, что я в качестве предмета охоты перестала его интересовать. Усмехнулась – вот что значит любовь женщины! Мне сообщили, что этим утром вещи Веледы перенесли в его покои, поэтому понадеялась, что свадьба не заставит себя ждать.
– Мы поженимся после того, как ты вернешься из Лондиниума, сестра, – ответил Руэйд на мой вопрос. – Веледа согласилась. Надеюсь, ты не откажешься… присутствовать.
– Не откажусь, – сказала ему. – Ну что же, я рада за вас! А теперь проходи в зал, Руэйд, старейшины ждут. Я и так задержалась. Все никак не удавалось проститься с Актеоном.
Вместо того чтобы открыть дверь и пройти, Руэйд замер и стоял, столб столбом.
– Мы с утра обсуждаем, каким путем поедем сдаваться Наместнику, – сказала ему. – Да шучу я! – засмеялась, увидев, как изменилось лицо Руэйда. – Сдаваться не будем, только знакомиться.
– Ты допускаешь меня на Совет? – изумленно переспросил брат.
Кивнула. Именно так, допускаю! Место моей правой руки после того, как Веритакс отбыл на ПМЖ в северном направлении, занял Белинор, пожилой воин из знатного рода, проживающего в городе чуть ли не с его основания. Он чем-то напоминал третьего механика из моей бывшей команды. Теперь у меня была новая. Левая рука оказалась свободной, и я решила отдать ее брату. Так и сказала.
Руэйд расправил плечи, лицо обрело прежнюю уверенность, даже властность. Я скромно понадеялась, что сделала правильный выбор. Если меня убьют, отравят или переедут колесницей, править будет он, а Веледа станет королевой. Кто знает, не подвигнет ли эта мысль сводного брата на новые подвиги ради золотого торка племени?
