на ожившее лицо матери и укоризненно покачал головой.
— Ну там твой присмотр точно будет лишним.
Мама сначала не поняла, о чем я, потом разинула рот и залилась краской.
— Большие детки, большие бедки!
Права народная мудрость — Утра вечера мудреней! Я сладко потянулся, разминая затекшие члены. Выспался за все дни! Залитая солнцем большая комната была уже пуста. Записка на кухне гласила, что мама убежала на работу, а завтрак на столе. Мои любимые рыбные котлетки! После разминки и завтрака вчерашние проблемы уже не казались слишком серьезными. Спасибо, конечно, Валере за предупреждение, но мы и не такие лихие горки прокатывали. Просто человеку свойственно иногда опускать руки и проклинать все на свете. Надо переждать этот глухой момент, затем собраться и идти брать новые вершины. Так и проверяется сила духа.
Мне в том будущем была непонятна позиция нового поколения, которое обозвали «Снежинками». Они вечно начинали стонать при любой мало-мальской проблеме, жаловались на страну, на климат, на других «снежинок», но никогда не критиковали себя любимых. «Личное пространство», отрезающее тебя от остальных людей, стало национальным фетишем. Ячейки общество, не складывающиеся в нечто большее, на самом деле разъедали нашу общность почище саранчи. Неимоверно развитое жлобство, проросшее в почти каждом сердце. Ставшее карго-культом нарождающегося потребительского ига.
Все это в итоге и погубило наши миры.
Да хренушки вам! Не сдамся! Буду гнуть собственную линию. А если кто вздумает помешать моим планам, то ему здорово не поздоровится. Это я им обещаю. Благо, сил нынче достаточно, как и упорства. Неведомый выверт нашей Вселенной дал мне еще один шанс не просто так. Вычищенная за ночь из сердца тревога уже больше не мешала мне в движении вперед.
— Доставай домкрат, Серега. Там делов-то, чуть подкрутить. Но за подвеской все равно следи!
Дядя Юра, сосед по площадке нарисовался буквально ниоткуда, пока я задумчиво рассматривал днище машины. Благо у меня в багажнике на всякий случай имеется фанерка и мешок для подстилки. В будущем это была пенка. Более опытный водитель быстро нашел причину бряканья и даже принес с собой инструменты.
— Спасибо!
— Да не за что! Видел, какими важными делами ворочаешь. Без машины никуда. Кстати, Серег, Сенкевич он как?
— Мировой мужик! С таким можно в разведку.
Дядя Юра расплылся в улыбке. Его круглое лицо сейчас блестело на солнце как сказочный колобок.
— Я так и думал. Ну удачи. Будут проблемы, заскакивай! Бате привет!
— Обязательно.
Права и вторая поговорка. Как день начнешь… Я как раз занялся тщательной упаковкой фотографий со стендов, как услышал знакомый голос.
— Мил человек, не подскажешь, где тут у вас была историческая выставка?
Я обернулся и обомлел. Мало мне президентов и великих путешественников! Сам Василий Макарович! Постаревший, морщин сколько на лице, но все с теми же пронзительными прозрачными глазами творца и искателя.
«Так, подожди, Шукшин же умер давно!»
Но вот он, передо мной. Живой и целехонький. Я же в ином мире и зимой шел по телевизору сериал, снятый им. Стоит, скромно улыбается.
— Простите, Василий Макарович, не ожидал увидеть вас здесь.
— А я не ожидал, что меня молодежь узнает.
Мы оба засмеялись и сразу стало легче. Всегда проще с людьми, у которых чувство юмора есть.
— То-то гляжу физиономия знакомая. Я же тебя видел по телевизору. А меча тут твоего случайно не осталось?
— Нет, уже увезли в Москву на исследования. Да что вам в нем? Там давно все в труху ржавую превратилось. Это же железо! Вот навершие с драгоценностями представляет большой исторический интерес.
— Все равно жалко. Это же легенда! По телевизору только о нем и болтали.
— Василий Макарович, вы сразу говорите, что вас интересует. Покажу, расскажу, пока все не унесли.
— Расскажешь, говоришь, — Шукшин глянул на меня с некоторым сомнением. Нет, постарел все-таки по сравнению со знакомым до боли образом. Хотя в фильмах я его уже и не помню особо молодым. Мужик и мужик.
— Так я тут всем делегациям две недели и рассказывал. Могу и по аглицки.
— Молодец! Ученая молодежь у нас растет.
— Вот здесь и здесь нашлись чудские могильники. А в перспективе на этом Княжострове искать следы чуди стоит. Если выбьем финансы для экспедиции.
— Ну и названия у вас, — Шукшин неспешно распробовал слово на языке. — Княжостров, Пинега, Тойнокурье, Тайбола. Вроде и знакомые названия, но как будто в другой стране нахожусь.
— Так поморы ведь сказывали — Мы не от России дышим! Впереди вода, сзади мох. Мы сами по себе.
— Ну так и есть. В этом вы схожи с сибиряками. Столица далеко, климат суровый, кругом враги. Самим требуется о своей доле позаботиться. Но любопытно.
— Ну, а мне уж как!
Мы присели прямо на ящики и начали перебирать фотографии со старинного покроя избами, предметами быта и людьми того времени.
— Интересно. Настоящей архаичной стариной пахнет. Мало где на Руси подобное осталось.
— А вы были в нашем музее деревянного зодчества?
— Да, вчера нас возили. Название там еще такое странное. Карелы тут откуда взялись?
— Нет. Малые Корелы. Племя будто бы там жило — корелы.
— Вот оно как? Любопытненько.
Василий Макарович что-то быстро записывал в толстый блокнот. Я же отлучился передать грузчикам несколько упакованных ящиков. Руководство выставочного центра торопилось к следующей выставке. А осенью здесь развернется знаменитая Маргаритинская ярмарка. Областные начальники решили провести «пилотную версию», чтобы по возможности сделать её ежегодной. Почин с юбилеем города посчитали удачным и тут же нашлись люди охочие и инициативные до всего нового.
Еще бы, все это оказалось делом не только красивым, но и выгодным. Область и город получили столько вливаний! Потому и у меня там в обкоме сложилась некоторая репутация человека дельного. Это мне, по секрету уже Янис Кариньш рассказал. Карьера прибалта пошла в рост, а он оказался человеком благодарным. Не забыл, что подставлять я его с группой из центрального телевидения не стал. А наш куратор к тому же отметился при открытии на камеру «Меча Викингов». Начальство любые успехи любит и отмечает для себя тех, кто к ним был причастен.
Даже если просто мимо проходил.
— Вот ты куда пропал, бродяга? А меня то туда посылают, то сюда.
Этот до боли знакомый голос с хрипотцой. Да черт возьми, что это за мир такой, в котором остались живыми два символа семидесятых?! Владимир Семенович собственной персоной, и целенаправленно движется именно к Шукшину. Они разве были в том
