тюфяк и слабак, Большой. Кто вообще придумал тебя большим называть, когда ты – маленький? – задаюсь вопросом я: - что глаза пучишь? Хочешь меня ударить? Давай, попробуй. – мы стоим друг напротив друга и на какой-то неуловимый миг мне кажется что вот сейчас сжатый кулак Большого Та, кулак размером с добрую дыню – полетит мне в голову и оторвет ее к черту. Но… это мгновение проходит и ничего не случается. А потом – еще одно мгновение. И еще.
- Я… не могу… - наконец опускается назад Большой и закрывает лицо своими ручищами: - я… действительно маленький.
- А хочешь – стать большим? – глядя на него я вдруг вспоминаю Вождя Бромдена и горячий шепот пройдохи Макмерфи, который учил его как снова стать большим. «Браток, этот секрет нам нельзя выдавать. Я же не обещал тебе сказать как, правильно? У‑у, накачать человека до прежнего размера — это такой секрет, который всем не открывают: опасно, если попадет в руки врага.»
- Хочу ли я? – Большой отнимает руки от лица и некоторое время глядит на них, словно проверяя, его ли это руки по-прежнему, или уже нет. Я молчу. Это вопрос, на который он уже знает ответ, но мне важно, чтобы он сам осознал этот ответ. И сказал его. Потому что высказать – это уже действие. Начало.
- Все хотят – наконец говорит он: - мне… нужно быть большим по-настоящему.
- Отлично. – еще раз вспоминаю Макмерфи с его «Представь. Большой вождь Бромден шагает по бульвару — мужчины, женщины и дети задирают головы и смотрят на него: ну и ну, что за великан идет трехметровыми шагами, наклоняет голову под телефонными проводами? Топает по городу, останавливается только из‑за девушек, а вы, прочее бабье, даже в очередь не становитесь, разве только у которой груди, как дыни, и сильные белые длинные ноги…»
Нет, качаю я головой, тут маловато Макмерфи, да и Большой – не Вождь, он еще не сломан так, как Бромден, он просто боится сделать другим больно и это классно, это заслуживает всяческого уважения, но так он задвигает себя в сторону, в темный угол – ради других. И как он живет – предоставляя свою недвижимость для «приятелей», и как он любит – отдавая инициативу и руль Марике… и как он дерется – никак. Он проигрывает для удобства других. Где-то глубоко внутри сидит испуганный ребенок, которому однажды сказали, что вот это – твоя вина. Если бы ты был лучше, если бы ты не был такой неуклюжий, если бы ты был другим… или тебя не было бы вовсе. И вот так он и живет – ради других. Печально, но так ты не добьешься ни любви, ни дружбы… только вот такого существования – когда тебя используют. Друзья – живут у тебя в здании, которое он мог бы попросту сдавать и получать деньги, девушка вообще разве что на голове у него не пляшет и ему еще повезло, что Марика к нему интерес испытывает, но это ненадолго. Скоро ей наскучит безропотность и покладистость Большого Та и она продолжит свою яркую жизнь… а он останется ее ждать. А вот мне оно надо – менять все это? Судьба – это следствие нашего выбора, и если все так и оставить, то все так и будет.
- Знаешь, что, Большой Та? – спрашиваю я его, выставив ногу чуть вперед и приготовившись: - а ведь я теперь в Академию хожу, куда и Марика. Вот думаю, она просто шлюха или она это за деньги со всеми делает?
- Что?!
- Раз уж все равно она шлюха, может ее китайцам отдать? У них в публичных домах всегда нехватка персонала и … - кулак, огромный как дыня, мощный как металлическая болванка – обрушился на меня!
- Эк! – едва успеваю уйти в сторону. Ну все, Кента, вот и конец твой пришел, психопат ты чертов, нравится тебе дразнить смертушку, ведь в Большом – килограммов двести, а когда такие вот тихие люди из себя выходят…
- Умри! – ревет Большой Та и как-то уж слишком быстро оказывается рядом и отталкивает меня назад, мои ноги отрываются от бетона и я лечу по воздуху «Венди, я умею летать!» - мелькает в голове совсем глупая мысль…
Я встаю, отряхиваясь и убирая с одежды остатки деревянного ящика из-под апельсинов. В голове необыкновенная ясность, адреналин толчками впрыскивается в сердце.
- А еще ты – толстый урод! – добавляю я, воплощая в жизнь девиз сети бензоколонок Бьянкис-сан «Плесни масла в огонь!»: - и это по твоей вине твоя сестра умерла! Лучше бы и ты тогда сдох, но чего уж…
- Ррааа! – рычит что-то уже вовсе нечленораздельное Большой Та и бросается на меня. Вечер перестает быть томным и голова у меня выключается, потому что в ближайшее время она мне не понадобится. Драка!
- Вот вы идиоты… - говорит Косум, которая смотрит на нас и головой качает: - просила же не драться сегодня. От кого не ожидала, так это от тебя Кента.
- Было нужно… - улыбаюсь я ей разбитым ртом: - он же дурак словам не верит.
- Завались – ворчит Большой и кривится, когда у него лопается губа и по подбородку течет струйка крови: - вот просто помолчи…
- Ну нет – говорю я: - раз уж ты меня поколотил, теперь должен выслушать. Это правило такое. Так сказать, рыцарский турнир и слово проигравшему.
- А я тебя поколотил? – вяло удивляется Большой: - как по мне так наоборот.
- Теперь я понимаю, почему все тебе проигрывают – замечает Косум, упирая руки в бока: - просто никому не охота твою нудятину слушать.
- У вас выбора нет. И вообще, Косум, я не с тобой разговариваю, у меня к Большому разговор есть. Вот смотри, Большой, ты же помнишь, что в прошлый раз было, верно? Ты и Широ – помнишь? Вижу, помнишь. Ну так вот, а ты помнишь, как атмосфера в комнате поменялась, когда мы с Косум пришли? Ну так вот, Большой, ничему учить тебя не надо. Ты – сильный. Здоровяк такой… по ходу мне ребра сломал… Косум глянь, а?
- Все у тебя
