тут гуманитарные и естественнонаучные предметы с точными через день чередуются. «Рудольфович» — это математик, получается.
— А вы с нами пойдете? — спросил я.
— Только сегодня, — покачал он головой. — Потом — извини, другие пойдут. Я жизнью рисковать не боюсь, но больше в деревне учителей нет, вожак… — ироничная усмешка. — Запретил. Осуждаешь?
— Не-а, — покачал я головой. — Вы же и сегодня идете, чтобы мне доказать, что не трус.
— При всем уважении к тебе, Андрей, — улыбнулся он. — Но что-то доказывать подростку мне по возрасту не годится. Просто мне очень хочется самому пройти через пробой. Без обид?
— Без обид, — подтвердил я.
На обиженных воду возят.
* * *
Путь до дома был шумным и полным вопросов.
— А правда, что в городе…
— А ты ел…
— А знаешь певца…
— А ты видел когда-нибудь…
Валя с нами, очевидно, не пошла, но остальные дети от меня не отлипали. Я отвечал и старательно подавлял раздражение — неприятно, когда относятся как к музейному экспонату, вспоминая слова ветерана Кузьмы Ильича. Но ребята же не со зла — просто я реально единственный доступный им источник интересностей. Скорее бы добраться до попугая и цветного телевизора — они от меня внимание точно отвлекут.
Дома нас встретил очень вкусный, сладкий цитрусовый запах в сенях — на столе стояла большая, курящаяся паром, эмалированная тарелка с темно-оранжевой субстанцией.
Увиденное поразило маленького Кольку в самое сердце:
— Это что, апельсиновое повидло⁈
— Завтра в школу принесу, — пообещал Лёха. — С вас — хлеб!
— Скинемся! — решил за всех Артем.
Хорошая идея — когда «скинулся», уже не халява. Был у нас в деревне сосед, ему отец все время помогал, а тот, соответственно, помогал нам, притом что его помощь была нафиг не нужна — мы и сами отлично справлялись. Когда я спросил папу «зачем?», он ответил примерно следующее: «Когда много делаешь для человека, в лучшем случае ему будет совестно, и он будет чувствовать себя должником. В худшем случае — начнет считать, что помогать ему — наша обязанность. Поэтому, Антон, делая кому-то добро, делай так, чтобы тебе платили тем же. Хотя бы символически».
Тогда я пожал плечами и продолжил играть в «Майнкрафт» — папа иногда играл со мной, потому что считал эту игру полезной для развития творческого и пространственного мышления — а теперь вот смотрю на ребят и думаю о том, что нужно чем-то их напрячь. Ладно, сегодня день халявы, а потом постараюсь придумывать для них маленькие, легкие поручения, за которые буду платить вкусняшками, и, если повезет с воровством, чем-нибудь более полезным.
Мы зашли в дом, немного напугав размешивающую содержимое второй большой тарелки Марину. Поздоровались.
— Мама, мы на попугая и телевизор посмотреть пришли! — ввел ее в курс дела Лёха. — Можно?
— Конечно можно, — с улыбкой кивнула она. — Идите, а я пока на стол соберу, чаю попьем.
Отказываться никто не стал, и мы дружной гурьбой ввалились в Лёхину комнату.
— Привет! — вогнал детей в буйный восторг приветствием попугай.
Лёха достал его из клетки, и птичка пошла по рукам. Глядя, насколько бережно ребята принимают Капитана, стараясь на него даже лишний раз не дышать — а ну как сказка развеется — я снова загрустил. Да к черту — я так в хроническую депрессию впаду и буду большую часть времени лежать на кровати, глядя в потолок пустым взглядом и размышляя о несовершенстве мира. Пусть дети веселятся, а я пойду пообщаюсь с новой опекуншей.
Марина на кухне времени зря не теряла: нарезала ветчину и остатки окорока, а на двухкомфорочной плитке вместо тарелки с повидлом нашлись чайник и кастрюлька. Судя по наличию на столе очищенных сосисок, кастрюлька для них.
— Марина, можно я вам помогу? Может воды натаскать, починить чего или дров наколоть? Могу в стайке убраться, и даже корову доить умею.
— Что ты, Андрей! — аж подпрыгнула она. — Надо оно тебе, воду таскать? Вон в сенях две фляги полные, Иваныч за два апельсина натаскал. Он остальным про это расскажет, помощников будет хоть отбавляй. Ты лучше отдыхай, с ребятами играй.
Ясно, сын богатого папеньки вкалывать не должен. Немножко грустно — какой из меня мужик в доме, если все за меня делают? Ай, к черту — все равно дом чужой. И вообще номинальный мужик здесь Лёха, пусть он и комплексует. А Марина симпатичная, что неудивительно — не старуха же, а молодая женщина тридцати трех лет. В таком возрасте из армии демобилизуется Валентина. Нормально, в моей реальности многие в таком возрасте только начинали семью создавать. Да какой тут, нафиг, нормально — это же рекрутчина, как при царе! За пятнадцать лет столько дерьма хлебнуть придется, что человек на «гражданку» вернется травмированным, и, возможно, опасным. Если вообще возвращаться захочет: тут-то крыша над головой, питание и всё понятно — вот он враг, его нужно рвать зубами и когтями. А там что? Родная речка, березки и веганская диета, подкрепленная расистским отношением? Правильно она говорит — кому провоевавшая всю молодость волчица нужна?
В полном раздрае вернувшись в комнату, воспользовался тем, что все внимание приковано к важно топающему по доскам пола попугаю — погулять птичку отпустили — зашел в комнату и переоделся в «домашнее». Надо будет спросить у оборотней, заплатили ли они бабе Зине за одежду. Да заплатили, она же «своя», а своих обирать тут вроде как не принято.
— Капитан! — донеслось из-за стены.
Дети радостно заорали, радуясь тому, что жако освоил половину своего имени, и я невольно улыбнулся — у маленьких оборотней сегодня самый настоящий праздник. Внезапно поймал себя на мысли, что буду совсем не против, если «праздников» у них станет больше, а Вале и Свете не придется идти в армию. Первая — пофигу, потому что такие не умирают, а вот Свету жалко до дрожи. Она же ребенок! Добрый, светлый щеночек! Ну куда ее на жуков бросать? Засмотрится на блики солнышка на панцире и помрет. Скандинавия, говорите? Что ж, значит будем искать Скандинавию!
Вернувшись к ребятам, потупил с ними на попугая — прикольный все-таки питомец, я бы и в прошлой жизни такого завел, если бы он не имел тягу крушить все вокруг — вон, уже обои за диваном подрал, и Лёха теперь лихорадочно подклеивает их клеем марки «ПВА-1» из пластиковой бутылочки, а ребята встали так, чтобы Марине из кухни было не видно.
— Мне понравилось, как ты меня гладил! — с милейшей улыбкой заявила мне Света.
Почему мне так жутко стыдно? Это все стереотипы — в моем прошлом мире любой контакт взрослого или относительно взрослого мужика с
