льда в девятьсот килограмм на кубометр, то это от четырёхсот пятидесяти до девятисот… тут я забуксовал, пытаясь привести расчёты к единой размерности. По всему выходило, что в тоннах это будет что-то с двенадцатью нулями, не меньше. То есть от четырёхсот пятидесяти до девятисот триллионов тонн. Сумасшедшая цифра. Представить такой массивный объект наглядно я уже не мог. Понятно было одно, — это дохрена и больше.
И это долетевшего до поверхности вещества. А потом это всё застыло и застывшее покоится до сих пор. Вот уж действительно, катаклизм так катаклизм.
— Профессор, профессор!
Я вздрогнул, оглянулся на требовательно дёргавшую меня за руку старосту и понял, что опять, в своих размышлениях, совсем отключился от реальности.
— Что, Силлана?
— Профессор, а можно мы тоже так скатимся, с ними?
Я посмотрел вслед за её указующим пальцем и увидел как морпехи, запрыгнув верхом на санки, весело, один за другим, съезжают с перевала.
— А это мысль, вы же, на лыжах скатываться не умеете, собирай вас всех по склону потом.
Я, резко оттолкнувшись палками, энергичным коньковым ходом подлетел к готовящимся к спуску, затормозил, найдя офицера, спросил:
— Уважаемый, вас не затруднит заодно скатить и моих? А то лыжники из них те ещё, а на санях это будет куда как проще и безопасней.
— Не затруднит, — усмехнулся тот.
Гаркнул:
— Внимание, подготовить сани к спуску пассажиров.
А я помахал своим палкой, подзывая. Постоял, наблюдая, как студенты, кто с опаской, а кто и с предвкушением, усаживаются на сани, крепко вцеплясь в ремни стягивающие груз.
— Вольдемар, а это точно не опасно? — чуть нервно уточнила Злотана, провожая взглядом уносившиеся в вихре вздымаемой пороши сани.
— Ну, — задумчиво протянул я, — на лыжах опасней будет.
— Какой-то не очень обнадёживающий ответ, — поёжилась женщина.
— Не дрейфь, подруга, — внезапно по свойски произнесла подошедшая тоже Алиса, — смотри как наши катаются. Всё будет хорошо.
Я покосился на них и только покачал головой, как-то они сблизились, в последнее время. Никак совместная пьянка до состояния вдрызг их так сдружила. С другой стороны, это было лучше, чем если бы они между собой устраивали безобразную склоку.
Когда уехали и они, графиня с испуганным вскриком, а боевая магичка с похожим на боевой, азартным кличем, наверху, из всей нашей команды, остались только я, да Ясула.
Ракамакская шпионка явно не спроста задержалась и, оглянувшись, что поблизости нет посторонних ушей, а немногочисленные морпехи заняты грузом, я сам задал ей вопрос напрямик:
— Ты что-то хотела?
— Только выразить своё восхищение, — улыбнулась та, кутаясь в казённый тулуп и сверкая глазами из под мехового капюшона, — я думала, эта поездка призвана только ослабить внимание к тебе. Нездоровое шевеление вокруг академии я тоже почувствовала. Но теперь вижу, что ошиблась, и это не основная цель. Эта Селестина Ройс, ты ведь нацелился на неё ещё тогда? Я права? Сестра короля Тингланда, командующая войсками королевства. И теперь она командор твоего ордена паладинов и любовница. Её глаза, о, они о многом мне сказали. И да, полностью согласна, Тингланд очень лакомый кусок, для того, кто решит взять королевство в свои руки. Признаю, мой господин, я недооценила всю глубину вашего замысла. Но готова оказать любую помощь.
— Какую? — только и смог уточнить я, слегка ошарашенный парадоксальной логичностью её абсолютно неверных выводов.
Впрочем, как профессионал своего дела, она все мои поступки оценивала со своей колокольни. Профдеформация, так, вроде бы, подобное называется.
— Любую, вплоть до ликвидации короля.
Я поперхнулся.
— Так, никакой ликвидации, ты поняла?!
— Тише, мой господин, — тут же одёрнула она меня, — но я понимаю. Ещё не время. Только лишь одним его устранением, все проблемы не решить. Узурпация власти долгий процесс.
— Никакой узурпации, мы здесь на студенческой практике и ничего больше, — ответил я с некоторым напряжением.
— Да, да, я поняла, мой господин.
Кивнув мне, она направилась к нескольким оставшимся саням и как ни в чём ни бывало, весело воскликнула, обращаясь к морпехам:
— А кто прокатит меня?
— Сюда, госпожа!
“Уф, — подумал я, чувствуя внезапно выступивший, не смотря на холод, пот, — вот надо же было вывернуть так”.
Хотя, я, в её понимании, могучий некромант, проводивший бесчеловечные эксперименты с нежитью. При этом гений конспирации, втеревшийся в доверие ко всем кому только можно. Всё делающий ради накопления собственной мощи, под ширмой непримиримого борца со злом. Который сумел обмануть даже бога, заимев божественный меч.
Тут я себя почувствовал, без малого, каким-то Палпатином. Тот, правда, всю республику под себя подмял, сделав Империей, а себя Императором. Шутки ради сказать Ясуле, что Тингланд это только начало, а главная моя цель восстановление старой Империи?
Я бы посмеялся, конечно, но она точно юмор не выкупит. Воспримет всё за правду. Для того моего образа, который в её голове нарисован, это будет даже не удивительно.
“Нет, — решил я, — обойдёмся без шуток. Иначе будет чревато совершенно непрогнозируемыми последствиями”.
— Господин барон, — отвлёк меня голос старшего офицера.
— Да? — я посмотрел на него и тот указал пальцем на оставшиеся сани.
— О нет, — я покачал головой, — предпочту на лыжах. Давно не катался, хочется вспомнить, как это делается.
Офицер только с сомнением нахмурился, но препятствий чинить не стал, а я, ещё раз проверив как держат ремни крепления, покрепче сжал палки в руках. Толкнулся, слегка подпрыгнув и, набрав первичную скорость, пригнулся, убирая палки назад. Ветер засвистел в ушах, а внутри поднялось ни с чем не сравнимое чувство эйфории, захватывающее меня всегда на крутом спуске.
Лыжи, конечно, были не горные, абсолютно прямые, с закруглённым, приподнятым носком, но, войдя в раж, я сначала попробовал ехать змейкой, а когда получилось, и вовсе устроил полноценный слалом, задорно хохоча на резких поворотах.
Возле саней и кучкующихся рядом студентов, заново одевающих лыжи, я лихо затормозил боком, спросил, довольно скалясь:
— Ну как вам?
— Профессор, а откуда вы так умеете на лыжах? — внезапно спросила Полдарк, — вы же из Утсволса, а там тоже снега не бывает.
И все, включая морпехов, тут же дружно уставились на меня.
Стало неудобно.
Натянуто улыбнувшись, я кхекнул, и, почесав подбородок, ответил:
— Иногда мне кажется, что в прошлой жизни я был тингландцем. Как лыжи взял в руки, так будто воспоминания проснулись.
Так себе объяснение вышло. Скорее даже не объяснение, а попытка увильнуть, съехать с темы. Но развивать её никто не стал, приняв ответ как есть и я незаметно выдохнул.
В конце-концов, ну будет ещё одна странность в копилку всех моих странностей. Чего уж тут, одной больше, одной меньше, особой роли уже не играет.
Тут
