Кстати, о молодой магичке больше не слышно, не видно. Никто ее судьбой не интересовался, запросов в СКПУ не присылал. Списали со счетов. Вот так легко – раз и убрали пешку с доски. Только люди – не фигуры, а зная Сумераги‑тайчо, Горо сомневался, что соплячку попросту прикопали на пустыре. Скорее всего – использовали. Есть у них некий ритуал, у Демонов, после которого враги Сумераги – становятся ее последователями. Действие включает в себя ритуальное изнасилование, ломка личности через насилие и секс, депривацию и потерю надежды. Так Сумераги нашла свою первую последовательницу – Тигрицу Майко. Так она привлекла Огненную Сестру Акиру. Откуда взялась Артемида с ее способностями – непонятно, но Горо думает, что и тут все было по одной схеме – схватка, Артемида проигрывает, а Сумераги – насилует ее. Так же произошло и со всей командой «Воинов Сейтеки», которая фактически перестала существовать. Бедный Синяя Молния, получается его тоже изнасиловали, а сама Сумераги в своей гендерной неопределенности наверняка в этом изнасиловании позиционировала себя как мужчину. Ведь это не секс из любви или даже из желания получить удовольствие. Это – доминирование и унижение. Значит, Синияя Молния – тоже был изнасилован.
И через некоторое время команда Всадниц пополнился еще одной фанатичкой. Тут следует поставить галочку и знак вопроса в графе «является ли Сумераги‑тайчо – менталисткой». Скорее всего – да. Специфической менталисткой. Менталисткой‑извращенкой. Вернее – в первую очередь идет ее способность промывать людям мозги путем доминантного секса, а уж потом, вынуждено – она и сама стала такой.
И это делает еще более понятным то, что ее подразделение не признается частью Имперской Канцелярии. Никто не любит менталистов, а признаваться, что Император тут решил свой собственный Эскадрон Смерти замутить – полдела. А вот то, что этим самым Эскадроном управляет менталистка – это уже серьезно дискредитирует Имперскую Канцелярию и самого Тэнно. В жизнь никто не признается, что на налоги граждан Японии спонсируется команда сумасшедшей менталистки, которая в Сейтеки беспредел сеет. И жнет. Такая, проводница всемирного хаоса.
Возвращаясь к Митсуи. – думает Горо, глядя как Кайя обнимает Кеко‑тян, пытаясь утешить: – получается, что Вечно Молодая уже принесла Сумераги в жертву одну из своих. Но нашей кровожадушке этого мало, она хотела подгрести под себя клан, а вынуждена довольствоваться одной магичкой. Выставляются условия и в финал региональных от Митсуи выходит одна Аягава, та самая, которая Мясник из Тиба. И если против кого другого Горо бы и глазом не моргнув, поставил бы месячную зарплату на Аягаву Митсуи, то против Сумераги‑тайчо – не поставил бы и иены.
И, как выяснилось – правильно бы сделал. Потому что это был самый долгий раунд за всю историю региональных в Сейтеки. Почти час Аягава выдавала все, на что была способна. Рвала, метала, поджигала, замораживала, хлестала заклинаниями по площади, делала своих клонов и атаковала с разных направлений. Бесполезно. Он был там, он купил билеты, пусть не в первых рядах (зарплата в этом месяце задерживалась) но он видел на большом экране глаза Сумераги‑тайчо – на долю секунды, но он поймал это выражение легкой усталости от происходящего. Когда тебя атакует одна из самых опасных магов Японии, которую в миру зовут не иначе как «Мясник из Тиба», когда на тебя обрушивается огонь и лед, миллионы вольт молний, удары и кинетические болиды, разогнанные до сверхзвука – ей было скучно. Сумераги‑тайчо изволила устать от однообразности происходящего. Но она подождала до самого конца, до того самого момента, чтобы всем стало понятно, что ее победа – не случайность. Она дала Аягаве выложиться на полную, показать все, на что она была способна. Кажется, это поняла и сама Аягава, которая просто сдалась, решив не дожидаться, пока Сумераги‑тайчо не покажет свое раздражение этим процессом, развернув свои фантазии. Конечно, на стадионе, окруженная толпами зрителей и телекамер, Сумераги не имела возможности изнасиловать Аягаву, но в остальном – именно так и проходили все поединки с ее участием, предполагал Горо. Он как наяву видел стоящую напротив еще неизвестной Сумераги Тигрицу Майко, которая не сдавалась до последнего, применяя все, что только возможно. И как в конце концов она упала возле ее ног, и как Сумераги наклонилась к ней, чтобы … он помотал головой. Только хентайных сцен в голове не хватало!
– Знаете, что все это значит? – поднимает палец Кайя‑чан: – это значит, что Митсуи принесли Аягаву в жертву Сумераги. Как так можно со своими поступать?
– Сволочи. – всхлипывает Кеко‑тян: – никто ничего с этой Сумераги сделать не может! Ладно мы, но Инквизиция! И «Антимагия» в тот раз тоже. Нам теперь только в Комкон обращаться.
– КомКон – международники, у них юрисдикция иная. – машинально поправляет своего стажера Горо: – не выйдет.
– Ах так! Вы все тут с этим смирились! А я вот – не могу! Не буду! – Кеко вскакивает на ноги, топает и убегает. Горо и Кайя‑чан смотрят ей вслед. Горо думает, что Кеко‑тян наконец поняла, с чем она имеет дело. Лицемерие. Ложь. Сильные становятся сильнее и используют слабых. Слабые терпят и верят во вранье о равенстве возможностей. Богатые покупают себе все, что захотят, ломают судьбы и захлебываются от того, что им больше нечего хотеть. Бедные хотят стать такими же и готовы продать душу за то, чтобы жрать в три горла и не знать чем занять себя, когда у тебя так много денег. Полицейские и преступники – это всего лишь фарс, две половинки одной и той же монеты. Сумераги просто живет на обоих сторонах монеты, она и орел и решка. И преступник и полицейский. Здесь, в этом городе – нет белого и черного. Есть только серое. Все оттенки серого. Здесь нет чистого и грязного. Есть только грязное. Все оттенки грязного.
И город умудряется измазать в себе даже таких чистых душой людей, как Кеко. И чем раньше она этой поймет и убежит отсюда – тем будет лучше.
– Чего‑то она мрачная сегодня. – говорит Кайя‑чан: – пойду‑ка я за ней, пока она делов не натворила.
– А ты чего такая радостная? – бурчит Горо, зная, что Кайе‑чан особой причины для радости не требуется. Такая уж она – птичка божия, которой заботы и горе чужды.
– А чего не радоваться? – отвечает вопросом на вопрос Кайя: – Сумераги‑тайчо не просто защитница, но и дочь Императора! Теперь дождаться, когда старый пердун кони двинет и вуаля – у нас новая Императрица! Тогда‑то все и изменится. Кланам хвосты накрутят, полицию распустят нахрен и новых наберут. И вообще – да здравствует новая эра! Десять тысяч лет Сумераги‑тайчо! Ладно, пошла я… – она забрала сумочку и уплыла вслед за Кеко.
Горо вздохнул. Всю ночь он и Кайя искали Кеко‑тян. Ее не было дома, ее не было в участке, они проверили больницы и даже морги. Кайя прозвонила все гостиницы, которые были более‑менее приличными и даже сходила в Веселый Квартальчик по салонам массажа, банным домикам и караоке. Ее не было нигде. Наверное, взяла билет в Токио, думает Горо. По крайней мере он на это надеялся, потому что альтернатива в этом городе серости и грязи – это сточная канава на окраине города. Он выкидывает окурок в ближайшую урну и снова достает пачку сигарет. Курение убивает, читает он на упаковке.
– Думаю, у курения нет шансов. – бормочет он, прикуривая от треснувшей пластиковой зажигалки: – не в этом городе.
– Горо‑сан? – окликает его кто‑то. Он оборачивается. Улыбается своей усталой улыбкой. Вот и смерть его пришла. Он наконец‑то допрыгался. Перешел дорогу и нарушил все приличия. Он всегда гадал, как именно город заберет его жизнь и приколотит его голову на стену трофеев, но сейчас он понял – как. Напротив него стояла Всадница Сумераги, Артемида. Он знает ее почерк. Пуля в голову.
– Что же, вот и время мое пришло. – говорит Горо, и сплевывает, радуясь, что у него во рту все еще есть слюна. Значит – не пересохло горло перед неминуемой смертью. Значит, он все еще может взглянуть в глаза своей судьбе.
