— А ты в воскресенье что делаешь?
Боялся услышать, что поедет домой, навестить родных, но Полина сказала, что почти весь день она свободна, а в семь вечера у их курса отчётный концерт в ДК завода «Уралэлектротяжмаш». Вход бесплатный, так что я тоже могу прийти и посмотреть на их выступление.
— А что, и приду? А до этого предлагаю куда-нибудь прогуляться.
— Ой, здорово! Конечно, согласна!.. Слушай, Жень, а Настю возьмём? А то ведь она расстроится.
— Настю?
Вот ведь, блин, засада. Как в том фильме: «А зачем нам кузнец?» Но, видно, без «кузнеца» в этот раз не обойтись.
— Да конечно, пусть присоединяется. Втроём — оно даже веселее. Кстати, она знает про деньги?
— Конечно, я ей сразу рассказала… Ой, а что, не надо было?
— Ну, рассказала и рассказала. А ещё кому-то говорила? Нет? Ну пока и не говори. И Настю попроси никому ничего не рассказывать. В случае чего всё равно не докажешь, что он тебе деньги предлагал. Но мы-то этого не забудем, — пообещал я, добавив в голос суровости.
Договорились, что я подойду к их дому в 10 утра в воскресенье, после чего направимся в парк Маяковского — центральный парк города. Лишь бы погода не подвела.
Небесная канцелярия решила не подбрасывать неприятные сюрпризы, уже с утра вовсю сияло солнце, а день обещал быть жарким. Я переминался с ноги на ногу возле калитки, то и дело поглядывая на часы и прислушиваясь, не донесётся ли знакомый голос или девичий смех.
Они появились без одной минут полдень. На Полине было цветастое платье, а на ногах белые балетки. Густая грива волос собрана на затылке, только два локона немного закрывают уши, в которых поблёскивают явно искусственного происхождения камешки — откуда брюлики у скромной студентки? Синяк на лице Полины почти полностью сошёл, теперь на щёчках играет лёгкий румянец.
На Насте тоже платье, только синее, однотонное, на ногах туфельки на невысоком каблучке. Обе чуть-чуть подкрасили ресницы, и, собственно, на этом всё вмешательство декоративной косметики и закончилось.
До парка можно было дойти минут за тридцать, но мы предпочли общественный транспорт в виде троллейбуса. И вскоре об этом пожалели. Нам и так достались только стоячие места, а вскоре народу столько набилось, да ещё и с орущими детьми, что стало буквально яблоку негде упасть. Хорошо хоть форточки были открыты на полную, порой и до наших разгорячённых лиц добирались порывы свежего ветра. А ещё эта дикая, наполнившая собой воздух в салоне смесь запахов пота и парфюма, причем преобладали ядрёные нотки. Сам я надушился одеколоном «Карпаты» Львовской парфюмерной фабрики, который мне на 23 февраля подарила мама. Купила где-то по случаю. Редкий парфюм, обладавший сильным, благородно-совдеповским, если можно так выразиться, запахом. А вот Полина и Настя, такое ощущение, надушились одним одеколоном или духами, отдававшим цветущей сиренью. Не удивлюсь, если парфюм так и называется.
Хотя, конечно, в этой толкучке был и свою «изюм», так как нам троим пришлось стоять, буквально прижавшись друг к другу, и я сквозь нейлоновую, совсем не пропускавшую воздух рубашку прекрасно чувствовал все неровности как Полины, так и её подруги. И это, надо сказать, меня, хм, бодрило.
У парка вышел почти весь троллейбус, и мы дружно сошлись во мнении, что уж лучше бы пошли пешком. Про такси я не заикался, и так предстояло выгуливать девчонок на свои кровные. Которых, между прочим, оставалось не так уж и много.
Надо было уже прикидывать, как заработать на поездку к морю, в которую мы с Вадимом собирались «дикарями». К примеру, я во время сессии могу хоть каждый день ходить на разгрузку, это вон Вадиму надо корпеть над учебниками, он-то реальный первокурсник в отличие от меня. Хотя бы по сотке на брата — и в принципе можно ехать. Или лететь. Но ехать дешевле, хотя и дольше.
Мелькнула мысль, что, может, за ресторанную песню что-то капнет, но в это я, честно говоря, верил слабо. Может, и капнет когда-нибудь в отдалённом будущем. Если вообще капнет. Хрен его знает, что в нынешнем СССР на самом деле с авторским правом. Может, нужно быть членом Союза писателей или Союза композиторов, чтобы получать деньги за свои произведения. Надо было зайти в офис этой самой ВУОАП, да заранее выяснить там, что к чему. Эх, не догадался!
— Жень, на какие аттракционы пойдём? — вырвал меня из финансовых раздумий голос Полины.
— Вроде с «Колеса обозрения» хотели начать? — напомнил я наш разговор в троллейбусе.
Помню, помню это колесо. Несколько раз на нём студентами катались. Меня ещё в детстве родители возили в Свердловск на выходной, как раз в парке и катались все втроём на колесе обозрения — в народе называемым «чёртовым». В качестве городской легенды ходила история, будто однажды на нём отключилось электричество, и из одной из застрявших наверху кабин молодой человек решил спуститься самостоятельно, демонстрируя ловкость перед своей девушкой. В общем, на полпути сорвался и разбился насмерть. Правда это или нет — можно было только гадать, документального подтверждения я не видел, даже в интернете годы спустя эта история встретилась мне в категории «по слухам». Но если правда — то этому бедолаге впору вручать посмертно премию Дарвина[1].
По пути к кассам прошли мимо фонтана на центральной площади парка и памятника Маяковскому. Поэт хмуро взирал из-под нахмуренных бровей на праздную публику, и казалось, вот-вот начнёт декламировать:
Вот вы, мужчина, у вас в усах капуста
Где-то недокушанных, недоеденных щей;
вот вы, женщина, на вас белила густо,
вы смотрите устрицей из раковин вещей.[2]
Наконец с билетами подошли к «Колесу обозрения» и, отстояв небольшую очередь из желающих увидеть город с высоты птичьего полёта, сели в кабинку. Я тут же принялся рассказывать историю про неудачливого «альпиниста», божась, что так оно и было на самом деле. Девчонки слушали меня, округлив от ужаса глаза и синхронно прикрыв рты ладошками.
— А теперь попрошу обратить внимание на расстилающиеся перед нами виды Свердловска, — перевёл я тему, когда наша кабинка почти достигла апогея.
— Ой, это же наше училище! — радостно взвизгнула Настя, показывая пальцем куда-то направо.
— И точно, — подхватила Полина. — А вон твой институт.
— Ага, он, — подтвердил я.
В очередной раз посетила мысль, как не хватает смартфона. И сами бы нафотографировались, и город с верхотуры — какие планы открываются. Насколько же с этим проще в будущем, когда каждый смартфон — не только средство связи и миникомпьютер, но и вполне приличный фотоаппарат.
Снова вернулись к кассам, теперь уже решили взять билеты сразу на несколько аттракционов, чтобы каждый не вставать в очередь.
— Предлагаю «Лодочки», «Ромашку», «Цепочную карусель» и «Автодром», а там дальше видно будет, — сказал я, доставая из кошелька пару рублёвых бумажек.
— Нет, нет, я на каруселях не буду, и на «Лодочках» тоже, — замотала головой Настя. — Я на «чёртовом колесе» вон чуть со страху не умерла.
— Ну уж на машинках с нами покатаешься?
— На машинках покатаюсь, — кивнула Настя с улыбкой.
К трём часам дня накатались, навеселились, вот только от мороженого девчонки наотрез отказались, хотя я и видел, как им хочется пломбира в вафельных стаканчиках. Сегодня им выступать, боялись простудить горло. Ну хотя бы газированной воды с сиропом выпили и съели по пирожному.
А ещё частично сбылась моя мечта насчёт фотоаппарата: возле фонтана нам встретился фотограф, видно, работавший при парке, который на установленный на треногу фотоаппарат типа того, что можно встретить в фотоателье, фотографировал на цветную либо чёрно-белую фотопластину всех желающих. Я выбрал цветную, и нас троих, счастливо улыбавшихся, фотохудожник — именно так он просил всех к нему обращаться — запечатлел на фоне переливавшегося струями воды фонтана. Я заказал снимок в трёх экземплярах, забрать уже оплаченные мною готовые фотографии надлежало в фотоателье по указанному адресу не раньше вторника.
