Были тут и арбалеты более тяжелые, с хитрыми приспособами для натягивания более мощных дуг. Приспособы вроде маленькой ручной лебедки. Но это был аналог крупнокалиберного пулемета. Или даже противотанковой пушки. Один человек таскал сам арбалет и стрелял, второй таскал ручной ворот и заряжал, еще пара человек таскали щиты, чтобы закрывать первых двух. Впрочем, такие, тяжелые арбалеты весили килограмм по двадцать, по полю с ними не побегаешь, поэтому их использовали чаще всего на замковых стенах. Собственно, тяжелые арбалеты поэтому обычно называли крепостными.
Наверное, будь у меня побольше времени, я бы организовал у себя отряд вооруженный крепостными арбалетами. И это было бы просто ультимативное оружие. Увы, сейчас мне оставалось только следить за лицом и удерживать на нем идиотско оптимистичную и ободряющую улыбку, пока я проезжал за спинами своих солдат. И видел, как неумело, неуклюже и бестолково они стреляют по врагу, попадая во все, кроме противника. Буквально во все, я видел как один ополченец умудрился всадить болт во внутреннюю сторону щита впереди стоящего коллеги. Чудом не пришпилив союзного щитника к его же щиту.
Нас спасало две вещи — малая численность врагов и то, что они стреляли в основном по нашим, достаточно хорошо одоспещенным, наемникам. Наши противники довольно споро разбились на компактные групки, подняв щиты над головой, и стали отстреливаться. За этим чувствовался опыт, но никакой привычной мне военной четкостью хорошо отработанных действий и не пахло. Как минимум половина наших врагов бестолково слонялась туда-сюда, значительная часть вообще еще бродила по каналу. У нас появились первые раненые, но пока это не мешало общему энтузиазму. Поймавших вражеский арбалетный болт оттаскивали назад, где уже суетились лекари.
Наконец, в дело вступили лучники Виллы. В этот раз я оказался чуть сбоку от них и смог полюбоваться на выпущенные ими стаи стрел. Лучники стреляли высоко вверх, будто целясь в солнце. Стрелы взлетали над землей и летели все медленней. А потом, будто на секунду замерев в воздухе, переворачивались острием вниз и летели к земле, заново набирая скорость.
Первые же залпы нашли свою цель. Падающие с неба белооперенные стрелы лучников с Туманных островов набрали такую скорость что глаз не всегда успевал их разглядеть, и казалось, будто вокруг наших врагов вдруг появляются целые полянки белых цветов. Часть стрел вонзилась в щиты, почти все остальные пронзили потрескавшуюся сухую землю, но некоторые нашли живую цель. Я увидел как один из вражеских пехотинцев, в металлическом шлеме-таблетке, вдруг схватился за появившийся у него в неприкрытой кольчугой руке белый “цветок”, выронил оружие и побежал назад. Другой орал, схватившись за ступню, приколотую к земле. И это был только первый залп, а Вилла не терял времени — выхватывая воткнутые в рядом с ними в землю стрелы, его парни посылали новые и новые стаи смертоносных росчерков с белым оперением в воздух. Я слышал дробный перестук, будто по земле и щитам били молотками. И крики раненых. А потом их заглушил рев горожан и наш строй качнулся вперед, начав медленно наступать. Не весь — наемники стояли спокойно.
Я растерялся. Как гнать ополченцев в атаку, я уже примерно успел придумать. А вот подумать о том, как заставить их стоять на месте, мне в голову как-то не пришло.
— Я не могу понять, мой сеньор, — крикнул мне на ухо Сперат. — Что они делают? Будто раков ловят.
— Что? — не понял я.
— Они, — Сперат указал в сторону наших врагов. — Те, что в канале.
Я посмотрел туда. Я был больше сосредоточен на тех врагах, которые уже выбрались на берег и мало обращал внимания на тех, кто еще оставался в грязной жиже канала. Считая их за отставших. Но присмотревшись сейчас, я понял, что те, кто ползал по каналу, вовсе не торопился через него перебраться и вылезти наружу. Напротив, они что-то там делали. Приседали, перетаскивали что-то невидимое под водой с места на место. Рядом, в воду, падали наши случайные арбалетные болты, но люди в воде хоть и шарахались от них вжимая голову в плечи, но не переставали работать. А еще несколько, с большими деревянными киянками, забивали в дно деревянные столбики, обвязанные синими лентами. Кстати, синие ленты, повязанные вокруг шлемов и на правой руке, видной из-за щита, были на всех наших врагах. Блин, это же удобный опознавательный знак. Почему я об этом не подумал.
— Теперь видите? — сказал Сперат. — Они такие голодные, что ловят раков прямо под стрелами? Это странно.
— Они чистят дно, — ответил я ему, чувствуя, как мой голос дрожит от внезапно охватившего меня волнения. — Убирают камни и мусор со дна и отмечают очищенные участки.
Лошадь пуглива, она может сбросить седока, шарахнуться и понести, ломая строй, если вдруг почувствует ногами что-то в непрозрачной воде. Инстинкты, наверное. Не говоря уже о том, что одна ветвистая подводная коряга может стать настоящей лошадедробилкой — наставник Магна, дядя Рой, рассказывал ему как однажды у него на переправе из-за такой коряги утонул оруженосец и было ранено две лошади. В луже, где воды было чуть выше колена. Рой так сказал, Магн не поверил.
— Они готовят переправу для конницы, — сказал я тихо. Больше себе, чем Сперату.
— Что вы сказали, мой сеньор?! — спросил мой оруженосец, не расслышав мои слова за ликующими воплями наших горожан. Но я не обращал на него внимания. Привстав на стременах, я придерживал забрало, прикрываясь им от солнца как казырьком и внимательно осматривал противоположный берег. Те же невысокие каменные ограды. Горящие почти не видимым в жарком летнем солнце пламенем дома в отдалении, истекающие белым дымом. И фруктовая роща. Вроде, довольно обычная. Вот только колеи от телег, выходящие из канала, ныряли в неё, прямо в строй деревьев. И никакого просвета для дороги. Целая роща самых обычных для здешних мест фруктовых деревьев, у которых ни один листок не шелохнется от налетающего изредка свежего ветерка с гор.
— Сплотиться! — заорал я. — Всем сплотиться!
Это местный аналог команды “стены щитов” из виденных мной сериалов. Вот только, в отличии от сериалов, меня услышало едва ли весь тот десяток всадников, который еще был рядом со мной. Поэтому я развернулся к ним и крикнул, махнув рукой вдоль строя:
— Найдите капо каждого отряда и прикажите готовиться к отражению атаки конницы!
Как ни странно, первыми на мой приказ среагировали лучники Виллы. Один из них был рядом. Лучник внимательно посмотрел на меня и бросился к своему командиру, оставив на земле колчан и воткнутые для стрельбы стрелы. Но лук не бросил. Просто бежал в сторону, вопя и одновременно показывая странный жест свободной рукой. Вилла глянул в его сторону, а потом протяжно свистнул с особым переливом в конце. Лучники перестали стрелять и оглянулись на него. Рядом с Виллой уже стоял его знаменосец, с куцым маленькими флажком и махал им из стороны в сторону, как будто потерпевший кораблекрушение, размахивающий своими трусами в попытке привлечь внимание проплывающего мимо корабля. Вилла опять свистнул и махнул рукой в сторону заборов и огородов. Лучники сорвались с места и побежали в указанном направлении, бросая стрелы.
Но эта бодрая реакция оказалась единственной. Похоже, больше меня никто не услышал. Я секунду смотрел на тупые лица купчишек рядом со мной, которые бессмысленно таращились на меня глаза из-под открытых забрал.
— Выполнять! — заорал я на них. И они вдруг, словно тараканы после включенного света, бросили своих лошадей понеслись с места вскачь, не жалея лошадей. В разные стороны. Кто-то к нашим отрядам, но парочка поскакала обратно к дороге, по которой мы сюда пришли. Я плюнул и послал Коровку вдоль строя, высматривая капо отрядов. Я успел предупредить наемников и пробиться к Бруно Костолому, занимающему со своей гильдией весь левый фланг, когда иллюзия фруктовой рощи развеялась и стоящие на том берегу вражеские рыцари двинули своих коней вперед.
Их было много. Я насчитал четыре больших прямоугольных знамени-баннера. Под такими собирается от двадцати до пятидесяти копий. То есть, от ста до трех сотен всадников. Здоровые, больше чем пехотные, баннеры были видны издалека, что важно для легко теряющихся в хаосе конной сшибки всадников. Кстати, выходит Фредерик у меня уже рыцарь-баннерет? Надо это как-то отметить. Подарить ему красивый стяг и вручить торжественно. Жрецов позвать. Но не всех. Или всех? Вот неудобно, когда нет нормальной, человеческой религии с прописанными ритуалами. Стоп, о чем я думаю?
