— Назад! Ну, давай!.. — осаживаю коня. Он тяжело разворачивается. Я опускаю меч поперек седла, чтобы хоть ненадолго дать отдохнуть руке. Вокруг, шагов на двадцать, не видно никого. Дальше виднеются какие-то тёмные силуэты, но я не уверен, что это не кусты или валуны.
Как вдруг в белесой дымке появляется синий огонёк — колдовской факел Эглантайн. Он падает неподалёку, чуть в стороне, тут же разгоняя туман. И я вижу: это не валуны… Всего в паре десятков метров толпится человек шесть. Одна из них — та самая старуха с золотыми монетками в волосах. Она потрясённо смотрит на синее пламя упавшего факела, потом замечает меня, и панически орёт, показывая в нашу сторону. Её тут же закрывают собой двое рослых горцев в грубых кожаных доспехах. Я подбираю поводья, и показываю Коровке мечом новую цель — надо убить старуху!..…«Процентщицу» — внезапно всплывает в голове ироническая ассоциация, и слова Раскольникова: «Тварь ли я дрожащая, или право имею?..»
Однако Коривиэль почему-то не срывается с места, а стоит, понуро опустив голову. Перевожу взгляд на него и вижу, что прямо из его морды торчит тяжёлый черный дрот!.. Древко толщиной в два пальца!.. Спешиваюсь, чтобы его вытащить, и в тот же момент Коровка падает на передние ноги, а потом и на задние, и жалобно стонет, как человек. Я упираюсь одной рукой ему в морду, второй хватаюсь за дрот, и с противным хрустом выдёргиваю остриё из моего коня. Пускаю лечащую волну… И тут вдруг замечаю ещё два таких же дрота в его боку!.. Бросаюсь к ним, сначала выдернуть, потом закрыть рану. Коровка яростно, но тонко ржёт, пытается вскочить, но ноги его не держат. Уговариваю его потерпеть, обещаю давать только пшеницу с мёдом, и прочую ласковую чушь. Выдёргиваю последний дротик, дрожащими руками неуклюже обнимаю широкую конскую спину, и пускаю волну исцеления. Не жалеючи, прямо вот до донышка!..
Коровка ржёт и встаёт. А я кричу от резкой боли в руке, и повисаю на нём, не понимая, что происходит — как будто мне кисть кто-то тисками зажал, и держит. С трудом нащупываю ногой стремя, упираюсь в него и подтягиваюсь. Смотрю на свою руку — а она пригвождена к седлу дротиком!..
Второй дротик тут же с силой бьёт меня в забрало, попав рядом с прорезью, пробив металл, и остановившись в миллиметре от глаза. Пытаюсь выдернуть дротик невредимой рукой, смешно дёргая себя за голову. Наконец, острие выскальзывает из забрала. И я вижу совсем рядом тех двух хмырей, что тусили рядом со старухой. Подобрались ближе, пока я с Коровкой возился.
Мой конь тоже их видит, и пытается отойти, но сил не хватает. Да ещё и я перевешиваю. Коровка делает пару тяжёлых шагов, и заваливается на бок, придавливая мне ноги. При этом широкий наконечник дротика выламывает мне косточки в кисти, и почти разрезав руку. Рука свободна. Я ору, но отнюдь не от восторга. А веер кровавых брызг улетающий в туман, теперь мой. Коровка пытается встать, но снова падает. Я снова ору. Кажется, теперь он точно сломал мне ноги… А где мой меч?.. Где же мой меч⁈..
Двое горцев приближаются, не торопясь. У одного, постарше, внимательные глаза и спокойное лицо. На нём шлем, обшитый по местной моде кожей, и украшенный шнурками. Второй, помоложе, без шлема. Молодой скалит крепкие белые зубы в предвкушающей улыбке. До них шагов десять.
Коровка уронил голову, и замер. Видимо, потерял сознание. Бывают ли обмороки у коней?.. Я упираюсь обеими, вернее, «полуторами» руками в конскую тушу, и изо всех сил пытаюсь её сдвинуть. Отчасти это получается. Я не могу спихнуть с себя Коровку, зато вытягиваю себя из под него. Из руки кровь так и хлещет, мне попало в глаз даже через забрало. Хотя, там сейчас такая дырень, Гвена позавидует… И где этот сраный меч⁈.. Я выбрался почти целиком, но длины рук не хватает. Ноги по бёдра по-прежнему под конём.
На меня внезапно накатывает дикая, туманящая сознание злость. Вижу рядом камень, хватаю его, и бросаю в молодого горца — он, хоть и держится позади пожилого, бесит меня сильнее. Но гад настороже, и легко отбивает мой булыжник своим маленьким щитом. Я с трудом верчу головой в шлеме по сторонам, в поисках оружия или, хотя бы, другого камня. Для этого приходится изворачиваться почти всем телом, поясницу простреливает боль, лицо заливает пот вперемежку с кровью. Зря мчался, ничего подходящего для защиты не вижу…
А парочка, несущая мне смерть, уже в трёх-четырёх шагах, и я не знаю, что ещё можно придумать в этой ситуации… Наваливается усталое безразличие. «Ну, вот ты и попал, попаданец», — лениво ворочается в голове мысль. — «В принципе, я ещё неплохо успел побегать…»
Внезапно молодого горца сносит чёрная тень, а голова старшего дёргается, и его шлем раскалывается пополам, вместе с черепом внутри. Пару секунд он ещё стоит, глядя на меня одним глазом, пока второй висит на ниточке нерва и смотрит ему под ноги. Из носа горца хлещет кровь, месиво из мозгов и осколков кости заливает ему лицо. Он поднимает руку, словно чтобы вытереть это, неловко оборачивается, и падает прямо на моего коня, окончательно превращая белую шерсть Коривиэля в красную.
Рядом на своём вороном коне останавливается Сперат, и яростно орёт:
— Ты куда один срываешься, баран бешеный?!! Говна кусок, мать твою всей улицей!..
Наверно, от этих воплей Коривиэль пришёл в себя. Или, может, из-за тёплых мозгов на боку. Хотя, скорее, мое лечение наконец подействовало. Мой боевой конь всхрапнул и, хоть и с трудом, но поднялся на ноги. Сперат, наконец, заткнулся. Не знаю, на кого это он тут разорялся?.. Ну не на меня же, это понятно. Но уточнять я не буду.
— Ведьма с дукатами!.. — прохрипел я пересохшим горлом, и показал рукой в ту сторону, где последний раз видел седую старуху. Сперат зыркнул по сторонам, убеждаясь, что непосредственная опасность мне не грозит, кивнул, и скрылся в указанном направлении.
Кряхтя, как старый дед, я сначала сел. Ощупал ноги — адски болели стопа и колено на правой ноге. Сначала я осторожно пошевелил ступнёй, потом согнул ногу в колене. Больно, но вроде бы ничего не сломано. Пошатываясь, подошёл Коровка, ткнулся в меня мордой. Придерживаясь за его сбрую, я осторожно встал, некоторое время побалансировал на одной ноге, а потом опёрся на вторую. Вроде, нормально… Нащупал внутри себя крохи магии, и приложил ладонь к колену. Не знаю, чего там было больше, волшебного лечения или самовнушения, но полегчало.
Конь тоже выглядел не очень, поэтому я не стал лезть в седло.
Туман почти рассеялся и, оглядевшись вокруг, я понял, что битва уже окончена… По склону бродили люди, обыскивая павших. Кажется, мы победили, судя по тому, что стоящие поблизости не спешили меня замародерить. Некоторые вязали раненых. Вдалеке кто-то убегал… Рядом снова появился Сперат.
— Ведьма скрылась!.. Вылила свой казан, и пропала вместе с несколькими подпевалами! — слегка виновато отводя взгляд, хмуро доложил он.
— Я плохо слышу после удара по голове… — после паузы ответил я. — Так что ничего не слышал, что ты говорил раньше — только то, что ты ведьму упустил.
— Да, упустил, — кивнул Сперат, и с сожалением посмотрел на свой когда-то красивый топор. Потом наклонился, обтёр его о труп у моих ног, и подставил к свету, чтобы лучше разглядеть. Некоторое время мы изучали здоровенную щербину на лезвие.
— В принципе, выправить можно, — вынес я вердикт.
— Да… Я мастера одного знаю. Он, правда, не в гильдии у Брага, но дело свое знает, — кивнул Сперат. — Делает только для своих, и задорого.
— Деньги я дам, — тут же пообещал я.
— Ну тогда, как в Караэн вернёмся, тут же отнесу. Хорошая секира! Хоть и разукрашена, как посох Императорского Регента, но в бою не подвёл!.. Видели, сеньор, как я им одним ударом шлем раскроил? Как горшок!.. Хрясь, и… — Сперата начало отпускать напряжение битвы. Продолжая выговариваться, он огляделся вокруг, явно высматривая ещё свидетелей его выдающегося удара, но тут же нахмурился и озабоченно сказал: — Постойте-ка тут, сеньор. Пойду посмотрю, как там дела у наших девочек.
