Антон, как всегда, приостановился на несколько секунд, любуясь стремительным летящим силуэтом спортивного купе.
Самобеги Кельмин полюбил с детства. Ещё подростком он легко мог перечислить все преимущества и недостатки гамбургского «Mauersegler [26]» в сравнении с тверским «Волжанином». Увлечение своё он пронёс через всю жизнь, но всегда старался держать его в тайне — отчего-то ему казалось, что у человека, который едва-едва способен скопить на десятилетнюю развалюху, оно выглядит немного смешным.
Всё изменилось, когда он стал служить Арди — приближённый слуга семейства мог позволить себе почти любую прихоть. Вот он и позволил себе давнюю мечту, которую до этого мог увидеть только на картинках — спортивный «Пардус» ручной сборки за две с половиной тысячи гривен, игрушку для самых богатых. Впрочем, свою любовь к машинам он по-прежнему держал в секрете — его подчинённые изрядно бы изумились, увидев своего сурового командира нежно полирующим белоснежным платочком приборную панель роскошного самобега.
Антон повернул позолоченный ключ в замке, и машина ожила. Он посидел немного, с удовольствием прислушиваясь к благородному рокоту восьмицилиндрового мотора, а затем с привычным предвкушением толкнул отделанную деревом ручку, включая передачу. Мотор заворчал чуть громче, и заждавшийся хозяина самобег легко двинулся вперёд.
Он ехал, перебирая в голове текущие дела и привычно сортируя их на срочные и не очень. Антону всегда хорошо думалось за рулём, и он не особенно обращал внимание на окружающее. Когда на светофоре рядом с ним остановилась машина неприметного тёмно-серого цвета, он поначалу вообще не обратил на неё внимания. И не обратил бы, если бы не заметил сильно не понравившийся ему взгляд пассажира на переднем сиденье. Он повнимательнее взглянул на машину и наконец уловил то, что давно зудело у него на краю сознания — именно эта машина ехала за ним от самого Масляного конца. Кельмин резко повернул голову — как раз вовремя, чтобы увидеть, как заднее стекло ползёт вниз и из окна высовывается дуло автоматического карабина.
Реакция ветерана-вольника его не подвела — совершенно без участия мозга Антон включил передачу и резко нажал на газ. Мотор взревел, и самобег рванулся вперёд. Почти впритык он миновал грузовик, выезжающий на перекрёсток с поперечной дороги, лишь мелькнуло испуганное лицо водителя с открытым ртом, который, по всей видимости, что-то ему кричал. Сзади застучали выстрелы, и в стекле появилось несколько аккуратных дырочек. Но затем его заслонил тот самый грузовик, и стрельба смолкла.
— Меня обстреляли, — прокричал он в мобилку. — За мной погоня, двигаюсь в сторону поместья. Только что проехал перекрёсток с Музыкантской.
— Держись, командир, — взволнованно ответил дежурный, — опергруппа выезжает. Оторваться получится?
— Не выходит, — с досадой сказал Антон и отключился.
Болтать было некогда, оторваться действительно не выходило. На пустой и ровной трассе Антон оставил бы преследователей далеко позади за несколько секунд, но на узкой двухполосной дороге было достаточно много встречных и попутных машин, и каждый обгон давался с трудом.
По крайней мере, по нему больше не стреляли — пытаться попасть из виляющей машины в другую виляющую машину было дело совершенно безнадёжным, и убийцы явно предпочли подождать более удачной возможности. А Кельмин был твёрдо настроен такой возможности им не дать.
Наконец узкая улица закончилась, и самобег выскочил на площадь князя Ярослава [27]. Мимо промелькнул памятник князю на неизменном коне, и Антон свернул на улицу с забавным названием Конный проезд. Она вела до самой границы города, а там он уже сможет повернуть на прямую дорогу к поместью, где его кошка без труда уйдёт от любой погони.
Улица была почти свободна, машин было мало, и погоня начала, наконец, понемногу отставать, хотя серый самобег преследователей по-прежнему настойчиво мелькал в зеркалах.
— Я на Конном, — сообщил Кельмин дежурному, — постепенно отрываюсь.
— Парни будут у Ярослава минут через десять, — доложил в ответ дежурный. — Говорят, движение затруднено.
— Знаю, — раздражённо отозвался Антон, — но всё равно пусть поспешат, как бы эти какой-нибудь сюрприз не приготовили.
Дурное предчувствие очень быстро оправдалось. Прямо на выезде из города дорога оказала перегорожена стоящим поперёк самобегом. Именно в этом месте дорога сужалась, обочины полностью исчезли, и проезжая часть была зажата высокими бордюрами. Объехать препятствие было невозможно, и что было хуже всего — прямо посредине дороги стояли двое с карабинами.
Кельмин глухо выругался и нажал на педаль газа, направив машину прямо на стрелков. Те засуетились, вскинули карабины, но успели сделать только по выстрелу. Одна пуля ушла непонятно куда, зато другой стрелок был удачливее — Антон ощутил удар в плечо. Выстрелить второй раз они даже не пытались, метнулись в стороны, вот только недооценили скорость спортивной машины, и мощный удар швырнул их вперёд, вмяв тела в борт стоящего самобега. Антон изо всех сил вжал в пол педаль тормоза, и с визгом резины «Пардус» врезался в препятствие вслед за стрелками.
Сознания он не потерял. С раздражением откинув сдувшуюся подушку безопасности, он пинком вышиб заевшую дверь и вылез из машины, постанывая от боли в раненом плече. Кровь уже полностью пропитала рубашку и пиджак — необходимо было срочно перевязаться, но совсем ненамного отставшие преследователи были уже близко. Он бросил взгляд на стрелков. Один попал как раз между машинами — его разорвало практически пополам, и вставший домиком капот «Пардуса» был густо залит кровью. Второй валялся чуть сбоку — мёртвый? Раненый? Разбираться было некогда, и Кельмин побежал в сторону грязных кирпичных корпусов.
— Машина разбита, я ранен, — сообщил он дежурному. — Ухожу в корпуса старого фабричного городка, попробую там спрятаться.
— Парни уже выехали на Конный, гонят из всех сил, — ответил тот.
Антон на бегу рванул рубашку, отрывая пуговицы. Кровь обильно текла, вздуваясь пузырём и не давая увидеть саму рану. Впрочем, смотреть там было особо нечего. Кельмин скатал носовой платок, и одним движением засунул его в раневой канал, не сумев сдержать стона. Голова уже слегка кружилась, и нужно было срочно найти хоть какое-то укрытие.
Сзади хлопнул выстрел, и пуля выщербила кирпич рядом с головой, обдав его рыжей крошкой, но Антон уже заворачивал за угол. Он заглянул в ближайшую дверь — огромный цех был совершенно пуст, если не считать куч мусора на полу. Он на мгновение задумался, не получится ли как-то зарыться в этот мусор, но с сожалением отбросил эту мысль.
В фабричном городке возможностей спрятаться было не так уж много. Старый заводской квартал уже передали под жилую застройку, и всё оборудование было давно вывезено в новые корпуса. Людей здесь тоже не было — даже бездомные не пытались обживать
