class="p1">Танька скуксилась, но убрала уже было подставленный стакан.
- Ну чего ты такой… душный, а? Так же ты говоришь?
- Да мне-то что… можешь налакаться, как поросенок. Только вот тогда я буду оказывать знаки внимания уже Маше. С тебя толка все равно не будет!
- Да ну… брось! Я не пьяная. И вот – больше не буду! Вот чай лучше попью.
Когда девчонки ушли, Танька захихикала и заявила, что пора готовить постельку.
- Тогда ты был прав… На наших кроватях это делать совсем не удобно! Сетки растянуты донельзя!
О присутствии Маши, Танька, казалось – и вовсе забыла. Та, привалившись в угол своей кровати, сделала вид, что собирается почитать перед сном какую-то книгу. Танька фыркнула, глядя на соседку-подружку, и заявила:
- Ты, Машенька, тут не делай вид, что тебе все равно! Но вот меня ты вовсе не стесняешь! Вань, перетащи мой матрас с подушкой на пол…
Опять Косову пришлось задуматься, как он разрулит ситуацию со своим нежеланием переводить отношения с Танькой в более близкие. Но...
- Вань! Чего-то я сегодня расклеилась. Иди сюда… давай просто пообнимаемся…
Обескураженно Косов сел в ногах Таньки. Как будто дождавшись этого, она глубоко вздохнула, повернулась на бок и поджав ножки, моментально засопела.
«Вот тебе и раз! Нет - это-то - как раз таки - хорошо! Но... неожиданно!».
- Что, кавалер? Ваша дама уснула? – повторилась, засмеявшись с кровати Машка, - Как же так? Вы не смогли разбудить в ней страсти?
Девушка приподнялась, отложила книжку на подоконник, и повернулась на бок, и усмехаясь, уставилась на Ивана. Халат ее задрался совсем уж бесстыже, оголив полностью ножки и одну ягодицу, затянутую в новые, только сегодня купленные, красные трусики.
- Маш! А чего она так? Вроде же и немного выпила? Я же не давал ей больше пить с Вами…
- Ну-у-у… просто в чай был добавлен коньяк! – тихо засмеялась Маша.
«Вот же ж! И когда она это успела проделать? Устранение конкурентки?».
- Красавица! Так-то я… не против. Но не будет ли ей совсем дурно? Будем с тобой отваживаться с ней всю ночь, - почесал нос Косов.
- Да не… я немного в чай плеснула. Но ей – хватило, как видишь! Ну что… переноси ее на мою кровать. Пусть спит. Ага… вот так. Стоп-стоп-стоп… не лезь ко мне! В смысле – лезь… но только тебе обмыться не помешает! Да и мне тоже! Знаешь... мне неловко будет, если этого не сделать!
Маша, подойдя к двери, прислушалась, а потом – и выглянула в коридор.
- Пойдем! Вроде бы все улеглись уже…, - шёпотом Косову.
На цыпочках они прошмыгнули в туалет.
- Может ты все же выйдешь? – немного смутился Иван, - Я вообще-то еще и в туалет бы сходил… по малому…
- Ой, да ладно… Делай все свои дела, я к двери отойду, да посмотрю, чтобы никто не пошел.
Потом он стянул с себя брюки, повесил их на шпингалет окна, и уже не стесняясь девушки, обмылся у раковины.
— Вот… возьми, оботрись! – протянула она Ивану полотенце.
Не стесняясь, а, наоборот, подчеркнуто неторопливо Косов обтерся полотенцем и обмотал его вокруг пояса, брюки взял в руки.
- Ну что… пошли?
Маша негромко засмеялась:
- Ты так и пойдешь? Вот же ты… бесстыжий!
- Да что тут идти-то? Два шага ступить!
- Ты про меня забыл! Отвернись! - потребовала девушка.
Вернувшись в комнату, он прямо у порога обнял девушку и стал целовать. Она была не против, и активно отвечала ему.
«Ну вот… Совсем другое дело!» - мелькнула в голове мысль, в то время как руки вовсю путешествовали по девичьему телу – «Уже чувствуется, что девушка… и попа есть, и грудки в наличие!».
Машка уже была изрядно распалена предвкушением, потому отвечала ему пылко, постанывая. Взял ее на руки, он отнес ее к организованной на полу лежанке и бережно опустил, скинув при этом полотенце с себя.
- Слушай…, - она чуть отстранилась от него, - А ты… правда вот нисколечко не стесняешься… когда девушек ласкаешь… ну… там?
- Нисколечко! Да я же уже тебя так ласкал… в прошлый раз.
- Ну да… только вот у меня в голове не укладывается… что парень так может! Обычно… даже намеки воспринимают очень… нервно. Возмущаются… ругаются даже!
- Ну и пусть они так воспринимают! Я – другой! Вот ты же ласкаешь меня? А почему я так не могу? Сделать тебе приятное?
- Ну-у-у… это же другое дело. Обычно мужчины воспринимают, что вот женщины это делать могут, а наоборот – это… прямо – фу-фу-фу!
- Ну и дураки, значит, эти мужчины!
Она судорожно вздохнула, когда он начал свое путешествие губами, языком и руками вниз – от ее лица и дальше.
- И правда… дураки они! – простонала девчонка.
По мере его продвижения ее вздохи становились все более нервными, судорожными. А потом сменились постаныванием. Все громче и громче…
- Машенька! Ты так всех перебудишь! – оторвался он от нее, улыбаясь.
- Ой… и правда! Я… постараюсь… Ну же… давай еще…
Добравшись до «волшебной горошины», он поднял глаза вверх. Машка лежала, обеими руками зажимая себе рот. Вот с ним, этой «горошиной» он и поигрался вволю, не забывая, впрочем, и о самой «раковине», и об областях девичьего тела вокруг. Внутренняя поверхность бедра – это тоже… очень интересное место! А вытянутые вверх руки вовсю игрались с ее сосками.
«А красивые у нее груди… Небольшие, четко очерченные, упругие… И ореол такой… темный. А сосочки-то немаленькие – вытянутые и сейчас довольно твердые!» - пропустив соски между пальцев, чуть стискивал он их.
На этом месте пришлось прервать свои рассуждения-исследования, потому как девушка начала подвывать, приподнимая бедра, сжимая их, ощутимо сдавливая его голову. Воспользовавшись приподнятым «рабочим местом», Иван скользнул языком ниже… ко второй дырочке. Машка ахнула и судорожно затряслась.
«Ни хрена ж себе… как на нее накатило!».
- В-ы-ы… В-а-а… Ван-н-н-е-ч-ка! Подожди… подожди… не надо пока! Не трогай! Ой… дай я отдышусь… немного! А то… умру сейчас!
Он подтянулся выше, на уровень ее грудей и стал осторожно играть губами и языком с ее правым соском.
- А-а-а-х-х… О-о-х-х… как же мне… Так хорошо… аж – дурно стало! Голова-то как кружится…
Дождавшись, когда ее дыхание немного выровнялось, он спросил:
- Ну что? Еще разок?
Она отпрянула от него:
- Нет-нет-нет…
