– Недуге? Я бы не назвал это состояние так. Напротив, я считаю это благословением божьим. Забыв свое прошлое, я забыл обо всех несправедливостях, допущенных по отношению ко мне. Обо всех фальшивых улыбках и неискренних словах. Так что я совсем не удивился тому, что угодил в тюрьму по надуманному обвинению, и тому, что моя родня не стала за меня заступаться. Не потеряй я память, это стало бы для меня ударом.
– Вы полагаете, что в ваших злоключениях виноваты их светлости?
– Is fecit cui prodest! Ищи, кому выгодно!
– Что вы хотите этим сказать?
– Я хочу сказать, что моим родственникам была бы выгодна моя безвременная кончина. Их финансы, насколько я знаю, в весьма неприглядном состоянии. Страна разорена, а коррупция превышает все мыслимые пределы, и они с ней, замечу, нисколько не борются. Мои любезные кузены тратят свою жизнь и финансы государства на пустые развлечения, так что моя скромная рента может представлять для них определенный интерес. Как и мои наследственные владения. Ну а поскольку в такой вещи, как совесть, их упрекнуть трудно, мои подозрения вряд ли можно назвать беспочвенными.
– А что вы собираетесь делать теперь, когда получили корону?
– То же, что и раньше. Теперь, когда мои права надежно защищены, я могу не бояться, что Стрелиц, Миров и Ивенак будут у меня отобраны. Я намерен послужить его королевскому величеству Карлу Девятому, дабы получить необходимый опыт и положение. Затем я вернусь в свои земли, женюсь, начну новую ветвь династии, наконец.
– Увы, ваша светлость, в вашей оценке состояния Мекленбурга много горькой истины. И дурное управление, и совершенно запредельная коррупция действительно имеют место. Но знаете, есть два островка спокойствия в этом хаосе. Один из них – это вдовьи владения герцогини Софии, а другой…
– Стрелиц, Миров и Ивенак, не так ли? Причем владения герцогини процветают благодаря умелому управлению тетушки, а мои – напротив, потому что я не вмешиваюсь и все идет своим чередом?
– Я вижу, вы недурно осведомлены!
– Еще бы, я интересовался этим вопросом, впрочем, к чему этот разговор?
– В Мекленбурге есть определенные круги, недовольные правлением ваших кузенов. И часть из них полагает, что вы могли бы стать им альтернативой. Если бы вы смогли предоставить определенные гарантии дворянству и городам, полагаю, вы смогли бы объединить страну под своим руководством… Кстати, вдовствующая герцогиня также недовольна своими сыновьями и при определенных условиях могла бы…
Вот тут я задумался. Я и впрямь интересовался происходящим на своей нынешней родине, и чем больше узнавал, тем больше удивлялся. Двоюродные братцы Адольф Фридрих и мой полный тезка Иоганн Альбрехт были людьми на редкость пустыми. Иной раз я задумывался – а чего ради я так тщательно скрывался? Может, надо было просто заявиться в Мекленбург и пинками выгнать их из дворца? Вряд ли кто стал бы сильно сожалеть об этих коронованных тунеядцах. Впрочем, моя репутация, и особенно репутация папеньки – тоже, мягко говоря, не очень. Да и до Мекленбурга еще надо добраться, а патрули, ищущие меня вплоть до самой Баварии, вполне реальны. Как и Карл Гротте, разговор которого я так счастливо подслушал в свое время. Кстати, все забываю спросить Хайнца, не родственники ли они. Но если вся эта история не затея моих кузенов, а им такое явно не под силу, то кто мой враг? И чем я ему успел так насолить? А теперь мне открытым текстом предлагают выгнать родню из герцогства и занять их место. С чего бы такой аттракцион невиданной щедрости?
– Господин камергер, давайте условимся так. Как только позволят дела, я посещу, ну, скажем, Росток, где я мог бы встретиться с людьми, о которых вы говорите. И обсудить все интересующие нас вопросы. Как вам такое предложение?
– Как будет угодно вашей герцогской светлости! – поклонился фон Радлов.
– Кстати, друг мой, – обратился я к нему. – А под каким именем я стал герцогом Мекленбургским? Ведь один из моих кузенов мой полный тезка.
– Как-то так получилось, ваша светлость, что в народе вы известны под именем «странствующий принц».
– Wandernde Prinz? Иоганн Альбрехт Странник?.. А почему бы и нет!
Ну что же, с посланником поговорили, и вроде как продуктивно. Моя паранойя, правда, шепчет мне, что все это «ж-ж-ж» неспроста, но посмотрим. Надо бы прочитать письма, но мне предстоит еще один визит. К Ульрике Спаре…
Еще когда я вез ее из леса, после достопамятной охоты, она тонко намекнула мне, что скучает вечерами. А ее падчерица скоро уедет и оставит бедняжку-мачеху совсем одну. И я совершенно естественно пообещал скрасить ее одиночество. Правда, несколько позже, когда возможность соображать вернулась в ослабленные спермотоксикозом мозги, моя любимая паранойя стала во весь голос кричать, что это ловушка. Поэтому на свидание я заявился в кольчуге и до зубов вооруженным, а пути возможного отхода из охотничьего домика, служившего местом нашего свидания, прикрывали мои бравые наемники во главе с капитаном Хайнцем. Когда до Ульрики дошло, чего ради я так вырядился и почему постоянно подаю знаки в окна, она жутко развеселилась и одновременно слегка обиделась. Как-то у женщин это бывает одновременно. «Только такой болван, как ваша светлость, мог не знать, что я терпеть не могу своего отца и брата!» – заявила она мне. Короче, чтобы извиниться, пришлось попотеть; причем Ульрика, зараза такая, специально раскрыла окна и развлекала моих бравых мушкетеров своими криками. Хотел было даже сказать ей, что «так, как она кричит, не бывает», но воздержался. Теперь мои наемники поглядывают на меня с чувством глубокого уважения. А Хайнц Гротте, похоже, просто боготворит.
Как выяснилось, с мужем у нее чисто деловые отношения, и все, чего он требует, – это соблюдения приличий. Вот уж не думал, что у термина «шведский брак» такая давняя история. Как бы то ни было, нас наши отношения вполне устраивают. Поскольку она тоже придворная дама, днем мы иногда встречаемся во дворце и обмениваемся колкостями на радость греющим уши сплетникам. Все убеждены, что мы друг друга на дух не переносим, и мой мнимый роман с Эббой Браге прекрасное тому прикрытие. Ульрика, кстати, активная участница этой интриги, что, впрочем, вполне объяснимо. Внутри каждой женщины сидит активная сводница, всегда готовая содействовать любви, особенно запретной. Ну, кроме тех случаев, когда на предмет страсти есть свои виды. Ночи же принадлежат нам, хотя организовать встречу во дворце бывает достаточно сложно. Все же до галантного века еще лет сто и дворцовый разврат в моду не вошел.
Когда поутру я заявился в штаб-квартиру, у меня наконец дошли руки до писем. Хотел было напрячь с чтением Манфреда, но потом прикинул, что именно мне могут написать из Дарлова, и стал читать сам. Первым прочел письмо от герцога Филипа. Дядя ожидаемо писал, что очень рад, что я прижился в Швеции и заимел свой корабль. Обещал все возможное содействие и выражал надежду на… короче, дядя был рад, что я не буду висеть у него на шее. Я как бы и не собирался. Ладно, озадачу Манфреда написанием вежливого ответа. Дядя ведь не в курсе, что я уже герцог. Порадую родню.
Второе письмо было из Дарлова. Формально его писала фройляйн Катарина, но речь шла об Агнессе. Если коротко, молодая вдова чувствовала себя прекрасно, беременность протекала без осложнений. Родственники притихли и ожидали результатов. Так что все шло по намеченному плану. Тут буду писать ответ сам. Надо намекнуть, что очень страдаю в разлуке. Ночами не сплю и совсем-совсем не могу кушать от тоски. Причем не называя имени: мало ли кто прочитает. Мэнни тут точно не справится.
Третье письмо – от матушки герцогини Брауншвейг-Вольфенбютельской. Майн либер муттер сообщала мне о мекленбургских раскладах, косвенно подтверждая информацию фон Радлова. Это есть гут. Поиски невесты пока успехом не увенчались, но она старается. Это тоже гут. Хм, а не сообщить ли маме, что кандидатура уже есть? Сильно вряд ли она найдет мне кандидатуру с бесхозным княжеством. То, что Агнесса вдова с ребенком, мне как бы по барабану. Ребенок там чужой только по паспорту, а Дарлов ничего так городишко. Цинично? Согласен. Негодую вместе с вами. Впрочем, не буду забегать вперед. Письмо пока напишет Мэнни, на тему, как я стал герцогом и сколько получил плюшек от короля Карла. Опаньки, а это что за приписка? «Известная вам особа, состоящая на нашей службе, ждет ребенка… – Марта беременна? О, блин! – Если она благополучно разрешится от бремени, я намерена позаботиться о малыше, ведь он ни в чем не виноват». Благородно. Впрочем, сын у нее один, то есть я. Дети, рожденные от Августа-младшего, не выжили, а тут намечается внук. Все понятно, а мне что делать? В прошлой жизни у меня детей не было, так уж случилось. А вот тут уже сразу два, причем ни одного я своим не назову, так уж легли карты. Но если с Агнессой все, скорее всего, будет хорошо, то Марте надо бы как-то помочь. Впрочем, ничего больше того, что делает матушка, я сделать не смогу… хотя кое-что все же можно. Достал шкатулку с конфискованным у пиратов добром и начал перебирать ювелирку. Ну что тут скажешь – украшения простенькие, Ульрике таких не подаришь, не говоря уж об Агнессе. Вот и пригодились. Перстень, правда, явно мужской, запонки тоже ни к чему, не говоря уж об обручальных кольцах, а вот цепочка с крестиком и серьги как раз в тему.
