подшипники запрессованы в стальную ступицу, установка колёс аналогично тележным, на винты. На шину, для внедорожной модели наварена гутта. Вместо спиц использованы восемь ромбов из фанеры стянутых винтами между собой, диаметр 65 см.
В грузовом варианте, от рамы под углом 45 градусов отходит брус жестко связанный с держателем сидения и образующий основание сидения.Вес велосипеда 85 кг, Нагрузка до 400 кг. Для поездки по путям в режимы дрезины в ступицах предусмотрены крепления для установки бокового стабилизатора с малым колесом, чтобы легко переделать велосипед в велодрезину.
Велосипедов без цепных передач 18 штук, с ними 14. В коробке передач три звезды, комплектация по образцу конного привода, смена передач ручная ( см. ссылки в главе 19 первой книги ), регулировка натяжной звёздочки винтом , подробности про коробку см глава 19 часть первая в ссылках. Педальный узел, литая ступица из обезуглерожнного чугуна на баббитовом подшипнике ( аналогичный педальный узел идёт на катамаран, аквапед и типовую велодрезину на два человека)
Шатуны отливаются заодно с передней звездой, ось педали вкручиваются в шатун типовым болтом с шестигранной головкой. Подшипник педали — втулка сталь по бронзе, накручивается на головку оси. Педаль литая чугунная с шипами, тип-бабочка.
Одноосные тележки стандартизированы под колею, а по габаритам соответствуют немецкой Infanteriekarren IF8. Телеги имеют укороченную платформу на которую можно устанавливать: сетку, борта обычные и усиленные, бочки, полевую кухню и так далее. Оси и колёса взяты от типовой лёгкой платформы, поэтому тележка выдерживает до 300 кг. Для транспортировки лошадью есть прицепное дышло. Штатно ставят гнездо под мачту, крюки спереди и сзади для буксировки в сцепках.
Грузовые тачки https://yalink.ru/h4A Отличие от конструкции по ссылке, применение вместо шурупов, крепление болт-гайка, откидные ножки и крабовые салазки для ящика тачки.
Велосипед от Прохора ( компоновка рамы)
Велосипед Карла Дрезе ( от этой модели узел багажника)
Грунторез-лопата
Лопата для корчёвки
Из приземистого здания, стоящего в самом углу острожка, валил густой сизый дым, да не из-под крыш, как это обычно бывало, а из высокой трубы чудного вида. Была она сложена из плинфы, но да того ладной и красивой, что многие только языком цокали, не стесняясь проходили да оглаживали чуть шершавые края. Что делалось внутри не ведали, хотя по шуму, доносящемуся из-за стены, было ясно. Бил молот, да такой огромный, что и десяток ковалей не осилят. Бил так, что боялись крепко, потому вокруг Прохор поставил двойной тын чудного вида, да промеж стенок хвоей засыпал и вроде как стихло, попривыкли.
Бурислав.
Многие лета я плавил крицы. Цельную осень семь соседских родов из погостов Калинов исток и Рыбежня свозили во двор добытую тяжким трудом руду, уголь да бел камень. Сам же укладывал домницы под малым навесом, цельный ряд.
В лютовей, когда прочих дел по хозяйству не было, призвал двух сыновей с семьями и всем миром мы крепко трудились. Внуки раздували уголья, сыновья закладывали руду да бел камень и деревянным бабами выколачивали шлак. Многие лета сим занимался и почитался в погосте за искусника. Хотя у нас многие рода плавили крицы на уклад, мои завсегда лучше прочих выходили, потому как глину особую знавал и домницы из дикого камня сложенные не один как у прочих, а по два, а то и три раза в дело шли.
В червень, заявился к нам гость молодой с Погоста на море-окияне и всё вокруг гнилого болота, где руду брали, крутился, а после и во двор заявился. С вежеством. Подарки малые внучкам дал, сынам по ножу, а мне топор справный. Попросил показать хозяйство. А мне пошто скрывать то. Иди да смотри домовины. Прохор, так его звали, значится, походил и по печам постучал. Глинку пощупал, да в руках ту покрошил. Добрым словом о моей работе отозвался. Потрапезничал, не побрезговал, а после пригласил в острожек свой гостевать.
Подарки богаты. Почему бы доброго человека не уважить? Тем более недалече, до Легощи реки всего два десятка поприщ. Плыли на лодке чудной, не с веслами та, с колесом, что воду бьёт! И колесо то кони крутят через цепь деревянную. А как в острожке оказался, цельный день с открытым ртом ходил, токмо мух ловил. Отвёл Прохор и в избу великую, где крицы били молотом, механическим. «Ты, — говорит, — Буреслав, искусник справный. Крицы почитай два десятка летов варишь, плавкой руды не боишься и у люда уважение имеешь. Мне же треба искусник в цех новый, тама будем крицы варить, но не таковые, како у тебя, а по восемь пудов».
По первой дурака высмеял. Где-то видано, таковые крицы варить. Кто с такими громадами управится то? А сколь угля потребно? Прохор же в лишь в кулак улыбнулся да мёда пригласил испить. Поговорили по душам, да и согласился. А как отказать то, он то посулил десяток резан, в день! Да говорил, что самому работать не надобно. «Ты, — говорит, — старый, приглядывай за печью да батраками».
Ударили по рукам. Азм втрое меньше за зиму зарабатывал, а у гостя молодого каждый батрак своём место знает, а Прохора такой же руки из верного места растут. Да опять же, интерес появился. Недели не прошло, как поставили домницу. Немногим больше, чем мои, но клали ту из плинфы особой, а рядом с нею поставили малую печь свиное железо плавить да в обе трубок да дудок видимо невидимо. Прохор, вестимо, разъяснял что к чему, да всё одно боязно. Больно дорога печь. В ней одного уклада на двадцать рублей, у меня на него глаз то намётан здорово.
Первые плавки вместе с Прохором вели. Сыпали уголья да руду, подбирали доли верные. Он его порошки сыпал, да малые фигурки в печь укладывал. Ох и чудные, от жары они кланялись до самой земли и како такое случалось, значится всё, хватит жару поддавать.
С печью рядом стоит колесо деревянное, да не простое. Воздух оно по кругу гоняет, а крутит его тот же конь, через цепь, аккурат как на водоходе. И до того сильно дует, что жару на две печи хватает. Воздух тот сперва по трубам в печь заделанным проходит, нагревается значится, а после уже и в печь попадает. А Прохор всё же надул меня здорово, ведь домницы сии на наши не похожи вовсе, он бает сие гишпанскй горн. Во!
Горн сей
