Мы учили, что в Киеве князь есть, только он выбирается народным вече. У нас в Новгороде тоже ведь князей в древности вече призывало или изгоняло. Правда, я не совсем понимаю, как подобная система может работать в современных условиях.
— Это всё, что вы про киевских князей учили? — подняла бровь Алина.
— Ты знаешь, я сейчас вспоминаю, и оказывается, что политической географии у нас вообще не было. Вот экономическую географию мы хорошо учили — я до сих пор помню площадь посевов масличных культур по всем округам Киевского княжества, а про киевских князей ничего не знаю.
Алина с Драганой опять переглянулись — какие-то выводы из этого они явно сделали.
— Нет здесь никаких князей, — сказала Алина. — Наши князья с киевскими правителями стараются дел без нужды не иметь. Даже Ольг Рязанских принимают, хоть носы и морщат, а киевских не хотят. У них же здесь демократия, и князь у них демократический.
Я почувствовал, как глаза у меня неудержимо лезут на лоб.
— Что?? — только и смог спросить я.
В голове сразу замелькали знакомые образы: вот огромный плакат у дороги «Народный кандидат в князья Елисей Сувальный», вот проходит несанкционированный митинг против боярской коррупции, а вот кандидат в бояре перед толпой корреспондентов подаёт налоговую декларацию о наличии в собственности двухкомнатной избы в пригороде и телеги с лошадью. Однако как-то совместить эти дикие картинки с текущей реальностью совершенно не получалось.
— Ты знаешь, что такое демократия? — спросила Алина.
Знаю ли я, что такое демократия? О-о, я знаю, что такое демократия, а вот знаешь ли ты?
— Это где даже последний землепашец имеет не менее трёх рабов? — спросил я.
— Вижу глубокое понимание вопроса, — засмеялась Алина. — В общем, у них тут система непростая. Народное Вече состоит из двухсот сорока демократов, и каждый округ имеет в нём определённое количество мест. Каждые пять лет происходят выборы, в которых любой гражданин, или даже иностранец, может принять участие. Допустим для примера, что округ имеет в Вече десять мест. Кандидаты в демократы оплачивают установленную пошлину и подают аукционные заявки в закрытых конвертах, где указывают, сколько они готовы заплатить за место в Народном Вече. Народная избирательная комиссия вскрывает конверты, и десять человек с наибольшими заявками становятся демократами. Затем Народное Вече из своих рядов избирает двенадцать человек, которые становятся вечевыми демократами, или просто вечевыми. Они распределяют между собой двенадцать самых доходных должностей княжества. Сначала выбирает себе должность тот, кто набрал наибольшее количество голосов демократов, ну и дальше по порядку.
— То есть князем становится тот, кто купил больше всего голосов? — уточнил я.
— Ничего подобного, — усмехнулась Алина. — Князь здесь не самая главная должность. Самый желанный выбор — начальник управления по распределению государственных подрядов. Затем идёт управление по выдаче разрешений и лицензий. Третья по значению должность — снабжение дружины и военные заказы. Князем обычно становится только четвёртый по значению вечевой демократ. А последнему достаётся управление вспомоществования и народного призрения. Со стариков и сирот много не поимеешь, только-только получается отбить расходы на выборы.
— И где же здесь демократия, которая, по идее, является властью народа? — спросил я, будучи в полном недоумении. — Я так себе представлял, что демократия — это когда народ голосованием выбирает правителя.
— Они когда-то давно пробовали подобную систему, — объяснила Алина, — но она оказалась нежизнеспособной. Кандидаты выбрасывали чудовищные суммы на агитацию и подкупы, то есть, по сути, в никуда, к тому же сами выборы обходились для княжества очень дорого. Поэтому в конце концов пришли к нынешней прогрессивной системе. И так и так побеждает тот, кто истратит больше денег, но при современной системе все деньги идут в доход княжества, а не выкидываются на ветер.
— И всё же — где в этой схеме народ?
— Представители народа из наиболее уважаемых граждан формируют народную избирательную комиссию, которая следит, чтобы выборы были честными, и чтобы побеждал в них тот, кто даёт наибольшую заявку. А что ещё от народа требуется?
— И ты хочешь сказать, что такая система действительно работает?
— Как ни странно, работает, — пожала плечами Алина. — Но я тебе рассказала всего лишь основы, которые на виду, а как она на самом деле внутри устроена — никто не знает. Нужно самому быть частью этой системы, чтобы понимать, что у них чем уравновешивается. Вообще, проблема всех этих демократических систем состоит в том, что они нестабильны. Вот у нас, например, всё прозрачно, все части системы находятся в равновесии, и князь контролирует, чтобы никто не стал чрезмерно сильным. А любая демократическая система основана на неформальных союзах и договорённостях, которые снаружи не видны, и вообще постоянно меняются. Проконтролировать их невозможно. В результате некоторое время всё это работает, но рано или поздно какая-то из группировок становится слишком сильной, начинает давить другие группировки, и система разваливается. Но киевляне пока держатся. Какой-то механизм контроля у них, видимо, есть, иначе всё давно бы уже рухнуло.
Храм Всех Богов действительно стоило посмотреть. Располагался он на Долобецком острове ближе к левому берегу Днепра. Храм перестраивался и улучшался несколько раз и сейчас представлял собой впечатляющее круглое здание из розоватого мрамора. Стены внутри были украшены фресками; вдоль стен за несколько саженей от них шёл ряд коринфских колонн с бронзовыми капителями, а после колонн крыша поднималась богато расписанным полукруглым сводом. Между колонн стояли статуи богов из белого мрамора высотой в три человеческих роста. В целом храм совершенно справедливо считался одним из чудес света.
Статую Христа я тоже посмотрел. Лица у него было довольно круглое с раздражённо-презрительным выражением без малейшего сходства с узким одухотворённым ликом на иконах. Я бы никогда и не узнал его, если бы под статуей не было таблички с надписью: «Иисус Христос, бог греческий». Собственно, прижизненных изображений Христа не сохранилось, и каждый рисовал его в меру своего воображения, так что изображения на иконах ничуть не более достоверны, чем образ работы неизвестного скульптора.
Словом, день прошёл не напрасно, и туристическую норму мы выполнили с запасом. И сейчас мы сидели в «Железном коне», полностью оккупировав небольшой столик у стены.
Трактир к вечеру преобразился и на рабочую столовую больше не походил. Был ещё ранний вечер, но почти все столики уже были заняты компаниями крепких парней и весёлых девчат. Трудно сказать, насколько облегчённым было поведение девушек, но незамысловатым шуткам своих кавалеров они смеялись охотно и громко.
Я оглядел окрестность и со вздохом спросил:
— Нам обязательно именно здесь ужинать?
— Хорошее место, — откликнулась Драгана.
— Хорошее, — поддержала её Алина. — Только
