ж ты молчала?! — возмутился я. — Переводи!
— Она сказала, что тот, кто её пленил и оставил на ней свои метки — должен стать её мужем, — выдала эта прелесть, так же не прекращая улыбаться.
— К-какие ещё, к чёртовой бабушке, м-метки?! — не понял я, разворачиваясь к пикси.
Та, явно поняв о чём мы говорили, подлетела ближе ко мне и… ни чуть не смущаясь, задрала и без того короткий подол своего платьишка вверх, и собрав материал трусиков в тонкую полоску, что тут же провалилась между мелких ягодиц, многозначительно выпятила свою пятую точку так, что она оказалась почти перед самым моим носом. После чего пискнула что-то такое, что я перевёл как: «Сам посмотри, подлец!».
М-мда… на довольно симпатичной заднице этой феечки явно были видны следы квадратной сетки. Очевидно это был след от ракетки, которым я тогда одарил многих из пикси. А на одном из… кхм… полупопий я заметил ещё и след едва зажившего ожога. Хм… значит Котоко тогда точно не промахнулась. Я отвёл взгляд от феечкиного зада и развернулся к Диаманте:
— Э-э-э-э… это у неё что — Стамбульский синдром что ли?
— Чего? — еле пролепетала ставшая вдруг очень красной Диаманта.
— Тьфу ты! Прости, перепутал! Стокгольмский синдром! — поправился я.
— А? — так же не поняла Диаманта, всё так же освещая своими красными ушами ближайшее пространство.
Блин! Да от неё прикуривать уже можно — такая она красная! Я даже ощутил как от этой смущающейся дурёхи исходит такой жар, что мне, пожалуй, и Матильда в камине сейчас не нужна.
— Есть такой термин в психологии, — решил пояснить я. — Это когда заложник становится за одно с захватившим его. Своеобразный выверт сознания у пленённого человека.
— Я… я… я не знаю! — пролепетала магичка, всё ещё глядя куда-то мне за спину, где трепеща крылышками, зависла с откляченным задом феечка.
— Да приземлись ты уже куда-нибудь! — крикнул я на пикси, от чего ту буквально сдуло вниз, и та, недовольно вереща, уселась на лежащий на столе учебник «Компьютерные сети» Олиферов.
И вот как мне теперь быть? Я ж тогда не одну её ракеткой отоварил! Они что — все ко мне сейчас в жёны налетят? Оно мне надо?! Да это вообще как?.. Это же физически невозможно! На ум сразу пришёл анекдот про слона что женился на мартышке.
— А ты прекращай краснеть! — выговорил я уже Диаманте, что начала ещё и нервно подхихикивать. — Можно подумать ты никогда женской жо… попы не видела!
Ну… я был несколько не в себе от всей этой ситуации, так что меня, наверное, можно понять. Если честно, то я еле сдерживался от того, чтобы не наорать на двух этих девиц матом. Диаманта вздрогнула, невольно проследила взглядом за феечкой, что с недовольным видом сидела на учебнике, всем своим видом выражая к нам презрение. Но тут взгляд магички упал на её тетрадку, раскрытую на странице с её недорисованной пентаграммой. Та так и продолжала светиться ровным, холодным светом.
После этого девушка сделала то, что я явно от неё не ожидал! Она схватила тетрадку и рванула на выход так, что я и слова сказать не успел. Да что с ней сегодня такое? Носится так, будто у неё Энерджайзер в ж… блин! Да что такое со мной сегодня?! Одни жопы на ум приходят!
Ну началось! Только я перевёл дух, после того как Диаманта так поспешно убежала, как она вернулась вновь, но уже с подкреплением. Причём в этот раз бегом перемещалась не только она, а ещё и Гермиона с Нимфадорой. Похоже, они бежали сюда от самого кабинета Доры, а это метров триста отсюда будет. Да ещё и не по ровной поверхности, а по всяким лестницам. Стоят теперь передо мной, смотрят вопросительно так и… дышат. Тяжело дышат. Дух, блин, переводят. Ну а я чувствую, что у меня начались проблемы. И вот на кой ляд я вообще в эту магию полез?
— К-как… как ты… это… сделал?! — с трудом выдохнула Гермиона, так и не отдышавшись толком.
Руки темнокожей магички вцепились мне в руку так, что я даже слегка поморщился от боли. При этом от неё несло такой мощной жутью, что даже я это почувствовал. Хотя, судя по всему, магии я вроде бы чувствовать не должен. Я же, в конце концов магл! Но всё же и меня пробрало, а что касается Свити, то её вообще снесло этим потоком так, что она мигом очутилась в своей банке, откуда и хлопала глазками с опаской смотря на трёх ворвавшихся ко мне магичек. Матильда в своём камине тоже это почувствовала, и тут же разразилась беспокойным кваканьем, бегая по стенкам камина, от чего в комнату полетел рой огненных искр.
— Сделал что? — осторожно спросил я, ошарашенный этим напором.
— Как ты заставил работать незаконченную печать?! — пояснила Дора, тут же вцепившись в мою вторую руку.
Хм… они что, собираются меня разорвать? Если сейчас и Диаманта в меня вцепится, то это вообще будет номер! Особенно, если в комнату войдёт ещё кто-нибудь. К счастью, ни того, ни другого не произошло. Зато все три магички уставились на меня требовательными взглядами своих прекрасных глазок. Нимфадора так и вообще в запале перестала контролировать себя, от чего прядь волос, которой волшебница обычно закрывала свой шрам, отошла в сторону, и теперь метаморф вперилась в меня обоими своими сверкающими глазами, которые сияли сейчас ярким зелёным светом. Мда… похоже правду говорят, что в ведьмах есть что-то кошачье. Глядя на преобразившуюся Дору, мне так и хотелось попросить её отрастить кошачьи ушки и… пожалуй… ещё усы. Да не мужские усы в виде щётки, что некоторые мужики носят под носом, а кошачьи усы-вибриссы. Ей бы они в этом образе очень пошли!
— Да как-как?! Просто влил в неё немного своей силы, вот она и заработала, — попытался пожать я плечами, но вцепившиеся в меня магички помешали мне нормально это сделать.
Так что я только дёрнул плечами, заставляя двух магичек, вцепившихся в меня как два клеща, дёрнутся следом.
— Я же говорила, что не чувствую там магию! — выдохнула Дора, с осуждением глядя на Гермиону.
— И не почувствуешь! — ответила та. — Я же уже объясняла, что засечь кое-что мне удалось только с помощью специального заклинания, но сейчас я ничего проверить не могу — кое-кто съел всю "Нутеллу"!
— Фе! — фыркнула метаморф и отвернулась, усиленно изображая обиду.
Диаманта всё это время стояла рядом с нами, растерянно хлопая глазами.
