Встреченный ими колесный пароход показался капитану «Валориуса» подходящей добычей, и пираты королевы Виктории бросились в погоню. Их русским визави нечего было и думать состязаться в артиллерийской дуэли с хорошо вооруженным фрегатом, а потому Кострицын не стал изображать героя-суицидника и пошел как можно быстрее к своему берегу, надеясь успеть скрыться за минными полями или же получить помощь от канонерок.
К счастью, ход «Греты» если и уступал «Валориусу», то совсем ненамного, а потому англичанам не оставалось ничего другого, как гнаться, шлепая плицами колес по балтийским волнам, время от времени стреляя из погонного 68-фунтового орудия. [2] Русские так же изредка отвечали им из ретирадной 24-фунтовки, но пока ни одна из сторон не могла похвастаться попаданиями.
Казалось, еще немного и британцы все-таки нагонят свою добычу, но им на встречу уже спешили новые участники первого морского боя на этом театре военных действий. Дело в том, что совсем рядом находился сводный отряд, к которому, собственно, и была приписана «Грета». Две «константиновские» и три «шанцевские» канонерки. Заметив бедственное положение своего товарища, они, не колеблясь, выдвинулись ему на помощь. Заметив подмогу, Кострицын оглянулся на преследователя, и в голове лейтенанта мелькнула безумная, на первый взгляд, мысль.
— Почему бы собственно и не па? — процитировал он одно из загадочных выражений великого князя и скомандовал в машинное. — Сбавить обороты!
А чтобы у англичан не мелькнуло и мысли, что их обманывают, приказал принести на верхнюю палубу ведро облитой мазутом ветоши и подпалить его.
— Кажется, у русских сдохла машина! — обрадовался английский командир пост-капитан Генри Бакл. [3]
— Но к нему спешат на помощь, — справедливо заметил лейтенант-коммандер Джулиус Кэррингтон.
— К черту! Неужели вы, мистер Кэррингтон, думаете, что эти лоханки отберут у меня добычу? Одного нашего залпа хватит, чтобы разогнать стаю шакалов.
Строго говоря, у Бакла были все основания так говорить. На закрытой нижней батарее его корабля находилось шестнадцать 32-фунтовок. На верхней палубе размещалось еще четыре 84-фунтовые пушки, плюс два крупнокалиберных 68 фунтовых бомбических чугунных орудия на поворотных станках. А про то, что «константиновки» забронированы, он даже не подозревал. Что же касается умения русских артиллеристов стрелять, это и вовсе оказалось весьма неприятным сюрпризом!
Приблизившись к врагу, наши канонерки разделились. Выставившие вперед из бруствера 60-фунтовки Баумгарта «Буян» лейтенанта Федорова и «Хват» под командой Гавришева 2-го [4] нахально лезли вперед, а укрывшиеся на время за дымовой завесой «Греты» «шанцевки» обошли англичанина с фланга и обстреляли его корму. Тем временем Кострицын перестал изображать жертву и снова дал полный ход!
— Сэр, кажется, нас провели, — мрачно заметил первый лейтенант.
— Черт бы вас побрал, мистер Кэррингтон, я и сам это прекрасно вижу. Но ничего, сейчас они пожалеют!
Некоторое время перестрелка была не слишком результативной. «Константиновкам», смело идущим вперед, удалось первыми открыть счет и добиться пары попаданий по куда более крупному противнику. Впрочем, эти снаряды на первый взгляд не принесли значительных повреждений. Британцам же никак не удавалось пристреляться, тем более что им постоянно мешали намертво вцепившиеся в них «Буян» и «Хват». Наконец, командир «Валориуса» решил не искушать более судьбу и выйти из боя. Но именно в этот момент 60-фунтовая русская бомба разбила ему правое колесо.
Не ожидавший такой подлости от судьбы фрегат начал разворачиваться и, прежде чем на нем успели остановить левую машину, русские канонерки оказались вне зоны действия большинства его орудий. Воспользовавшись этим, они сразу же приблизились и принялись всаживать в корму англичанина бомбу за бомбой. Уже второе попадание снесло за борт ретирадную пушку, оставив корабль совершенно беззащитным.
Впрочем, проиграв в одном, британцы выиграли в другом. Теперь их бортовые орудия смотрели прямо на «шанцевские» канонерки. К тому же те, чтобы задействовать всю свою огневую мощь, были вынуждены поворачиваться к противнику бортом. Результат не заставил себя ждать.
В первом же залпе «Осетр» лейтенанта Племянникова получил ядро в борт и запарил. Очевидно, на нем был поврежден один из котлов. Но из атакующей линии он не выкатился, продолжая вести огонь по противнику. «Русалку» лейтенанта Селиванова щедро окатило водой от близких попаданий, насквозь вымочив весь экипаж, находящийся на верхней палубе. А «Ведьме» под командой князя Шаховского досталось сильнее. У нее почти под корень снесло фок-мачту.
Но этот успех оказался для моряков Роял Нэви последним. «Константиновки», пристрелявшись, продолжали всаживать снаряд за снарядом в корпус корабля, пока Кострицын, про которого почти все позабыли, не подошел с уже беззащитной кормы к фрегату и двумя меткими залпами картечи из карронад снес с верхней палубы все живое. Включая и доблестного кэптена Бакла. После этого первому лейтенанту Кэррингтону оставалось только с горечью отдать приказ спустить флаг.
[1] Корвет «Наварин» был избран осенью 1852 года как самый надежный для кругосветного плавания. Флигель-адъютант Аркас, командированный для осмотра «Наварина», написал в дневнике: «При подробном осмотре корвета, у которого местами была вскрыта обшивка, я был совершенно поражен его ужасным положением. Гниль оказалась во всех местах; можно сказать, что ни одного шпангоута не было вполне здорового. Все держалось на наружной обшивке, которая прикреплялась, вместо цельных медных болтов, только головками их снаружи, а с внутренней стороны также коротенькими концами болтов с расклепками. Обман преступный!»
Справедливость сказанного Аркасом подтверждается и следственным делом, хранящимся в архиве Морского министерства.
[2] 60-фунтовая пушка Баумгарта имела предельную дальность стрельбы при увеличенном заряде 3 412 метров (3 700 ярдов).
[3] Пост-капитан или посткапитан — устаревшая альтернативная форма звания капитана корабля в Королевском военно-морском флоте Британии. После того, как офицер был произведен в пост-капитаны, дальнейшее продвижение по службе осуществлялось строго по старшинству. Если ему удавалось избежать смерти или позора, он неизбежно мог выслужиться до адмирала.
Младший пост-капитан обычно командовал фрегатом или сопоставимым кораблем, в то время как более старшие пост-капитаны командовали более крупными кораблями.
[4] На русском флоте однофамильцы получали дополнительный номер в порядке поступления на службу. Так что первые, вторые и третьи не были такой уж редкостью. В 1854 на Балтфлоте служили, например, лейтенанты И. И. Степанов 5-й и В. М. Васильев 5-й.
Глава 18
Не зря наши предки говорили — скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Все сражение с погоней, засадой, маневрами и перестрелками заняло больше пяти часов. Тем не менее, «Рюрик» под флагом вашего покорного слуги присоединился ко всеобщему веселью, когда все было кончено. Ну а что вы хотите, пока случайно оказавшаяся поблизости рыбачья лайба доковыляла до Кронштадта, пока командование пыталось разобраться в ситуации и решить, что докладывать начальству. Пока развели пары, а это тоже дело небыстрое…
В общем, дело было окончено без нас. А ведь я так рассчитывал понюхать настоящего пороху и даже прицепил себе на пояс здоровенный кольт-нэви в роскошной открытой кобуре из мягкой коричневой кожи. Не иначе к абордажу готовился… Ганфайтер, блин!
Но, с другой стороны, мои орлы впервые одержали серьезную победу. Да еще над кем, над самими англичанами! И не надо упрекать меня в преклонении перед Западом. Конечно, Российский флот за полтораста лет успел одержать немало побед, но в основном над шведами и турками. Но ведь первых, если подумать, не бил только ленивый, а вторые тоже уже давно не те. С британцами же нам до сей поры не везло.
