Потом, сидя в кресле рядом с Наташей, Антон совсем расслабился, и еще три часа съезда, заполненные выступлениями видных коммунистов города, прошли для него незаметно.
Затем Наташин отец принимал поздравления. Мужчины и женщины, в основном уже немолодые, в мешковатых костюмах, подходили к нему и долго жали и трясли руки и заливали уши откровенной лестью. Когда Антону надоело это зрелище, он взял Наташу за локоть и отвел в сторону:
– Ну все, цирк закончился, – сказал он. – Пора сваливать. Давай уводи отца. А то он тут до вечера проторчит. Или ему руку оторвут.
В это время к ним подошел молодой человек с папкой и, представившись помощником первого секретаря, сказал:
– Вы бы не могли пройти в кабинет первого секретаря? Он вас ждет.
– Меня? – удивился Антон.
– Да. Вас. Идите, пожалуйста, за мной.
Антон стоял как вкопанный. Ему совсем не хотелось никуда идти. Наташа подтолкнула его:
– Иди. Иди. Ты должен.
Антон вздохнул и пошел вслед за помощником. Тот провел его по длинным коридорам в большой кабинет, со стенами, увешанными портретами членов Политбюро Коммунистической партии СССР, и закрыл за ним дверь.
– Проходи, проходи, – сказал первый секретарь и поднялся из-за большого дубового стола. С огромной картины, написанной маслом, на Антона отечески смотрел Брежнев, одетый в парадный маршальский костюм со всеми возможными орденами и медалями всех стран и народов. Казалось, что в кабинете было три человека, а не двое. Антон подошел к столу и пожал протянутую ему руку. Первый секретарь хитро на него посмотрел и неожиданно спросил:
– Что будешь пить?
– А что есть?
– А все есть… Коньяк, водка, мартини, ликер… вина разные, даже чистый самогон.
– Ух ты…
– Что будешь?
Антон пожал печами.
– Можно коньяк…
– Да ты садись… садись, – сказал первый секретарь и достал из стола бутылку конька и стаканы. Антон сел за стол и смотрел, как он разливает коньяк. Потом они выпили, и Антон поднял глаза на секретаря. Тот сел за свой стол, откинулся в дорогом кожаном кресле и изрек:
– Понимаешь, я должен знать свое окружение. Ты ведь сын моего заместителя.
– Угу, – кивнул Антон.
– И ты мне, скажу честно, чертовски нравишься. Смотрю на тебя и себя вспоминаю в молодости.
– Да… – протянул Антон и больше ничего не добавил.
Секретарь налил еще коньяку в стаканы и спросил:
– За бабами бегаешь? А?
– Бывает…
– Молодец. Но не увлекайся. Многие на этом погорели.
– Я знаю, – ответил Антон. – Это еще в Библии написано.
Первый секретарь внимательно посмотрел на Антона.
– Что в Библии написано?
– В притчах Соломоновых об этом сказано.
– Что сказано?
– Ну, в общем и целом, что от баб мужикам – одно зло.
Первый секретарь усмехнулся:
– А ты не дурак и не трус. Люблю таких. Наш человек.
Он полез в карман, достал визитку и протянул Антону.
– Знаешь, что это такое?
– Визитка.
Первый секретарь поднял палец вверх:
– Это моя визитка. Не у всех она есть. А у тебя теперь будет. Держи.
Антон взял визитку, напечатанную на толстой дорогой бумаге, и положил ее в карман пиджака.
– А позвал я тебя вот зачем… Ты ведь собрался на БАМ?
– За туманом и запахом тайги…
Первый секретарь постучал пальцами по столу.
– Это дело большой государственной важности! Не все это хорошо понимают.
– Да. Конечно. Я это давно понял.
– Молодец.
– Только этим и живу теперь. Тайга по ночам снится.
– Что?
– Тайга и сопки.
«Первый» немного подумал и сказал:
– Нам нужны такие люди, как ты. Но не на БАМе, а здесь.
– Да я уже собрался… – Антон даже приподнялся со стула. – Вещи сложил. С девчонками попрощался.
– Отговаривать не буду. Молодость. Романтика… Понимаю.
– Да я прям завтра хотел и двинуть…
– А вот с этим подожди.
– Подождать? – удивленно спросил Антон и опустился обратно на стул.
– Я хочу, чтобы ты собрал и возглавил отряд добровольцев, – заявил первый секретарь. – Чтобы вы поехали и стали там лучшими. Что скажешь?
Антон помолчал немного и подумал.
– Это так неожиданно…
– Побудешь там пару-тройку месяцев, покормишь комаров и вернешься сюда. На аппаратную работу. Что скажешь?
– Даже не знаю, что и сказать…
Первый секретарь сильно стукнул тяжелым кулаком по столу.
– А когда вернешься, первым делом заявление мне на стол.
– Заявление?
– О приеме в члены КПСС. Твой отец сказал, что ты все никак не соберешься.
Антон взял в руки стакан с коньяком и выпил залпом.
– Это… Это… так… неожиданно, – пробормотал он, глядя на «Первого».
– Вот в такой оборот я хочу тебя взять. Ну как?
Антон поставил стакан на стол и бросил взгляд на портрет Брежнева.
– У вас крепкая хватка.
– Мы тебе дадим машину с водителем, объедешь весь наш район, заводы, колхозы и наберешь команду таких же, как ты, горячих и бесшабашных. И БАМ задрожит! Сможешь?
– Да, наверное…
– Отец будет гордиться тобой. Район будет гордиться тобой. Мы повесим твою фотографию в центре на Доске почета.
Улыбка у Антона получилась кривая.
– А вот этого лучше не надо…
– Почему?
– Ну, не надо, – промямлил Антон. Он и так, сколько мог, сорвал своих портретов со стен в городе, но они появлялись и появлялись – не скажешь ведь этого первому секретарю райкома.
– Опять скромничаешь?
– Да нет, что вы…
– Ну, давай на посошок.
«Первый» снова наполнил стаканы, и они выпили. Потом он поднялся, подошел к Антону и встал рядом, положив руку на плечо.
– Что там, в Библии, написано, говоришь?
– Не увлекаться бабами.
– Правильно. Но там еще кое-что есть.
– Что?
– Там сказано, что, пока молод, надо всем успеть насладиться. Что молодость для того и дана… Притчи Соломоновы. Смекнул?
– Да.
Он хлопнул Антона по плечу и уже серьезным тоном, который давал понять, что разговор окончен, сказал:
– Ты молодец. Далеко пойдешь…
– Спасибо за доверие.
– Машина приедет за тобой завтра утром. Не проспи.
– Я рано встаю.
– Мы все такие – коммунисты!
Он еще раз хлопнул Антона по плечу, и Антон, полупьяный, вышел из кабинета.
Вечером Антон сидел на лавочке и смотрел, как догорает закат. Пальцы его сами перебирали аккорды на гитаре. Мелодия не получалась. Из дома вышла Наташа и села рядом. Некоторое время они молчали, потом она спросила, повернув голову:
– Что не идешь в дом?
– Думаю.
– О чем?
– Мне предложили вступить в члены КПСС.
– Тебе?!
– Да.
– Первый секретарь?
Антон убрал гитару в сторону.
– Да, мне. Человеку, пару дней назад сбежавшему из психушки.
Наташа призадумалась.
– Когда? – спросила она.
– Через пару-тройку месяцев, когда вернусь с БАМа.
– Ты едешь на БАМ?
– Нет, конечно. И вступать в КПСС я не собираюсь. Я просто пока не знаю, что мне делать. Мне надо продержаться немного времени в этом городке… Но он меня засасывает, как воронка.
– Может, это неплохо?
Антон повернулся к ней и посмотрел в глаза.
– Все думают, что я твой родной брат.
– И что?
– Я не хочу быть твоим братом.
– А чего ты хочешь?
Он помолчал, не отводя взгляда. Наташа опустила голову и стала смотреть на свои руки, которые словно сами по себе теребили пуговицу на блузке.
– Большего…
Антон ждал, что она что-нибудь ответит, но она молчала.
– К тому же обман рано или поздно раскроется, – добавил Антон. – И пострадаешь ты и твоя семья.
Наташа подняла голову и стала смотреть на заходящее солнце. Красный шар лежал прямо на линии горизонта. Его лучи освещали только край неба. И там небо было розовым, а дальше и выше – лазоревым. Антон снова взял в руки гитару и попытался наиграть мелодию из фильма «Зита и Гита».
– Все это уже похоже на индийскую мелодраму, – сказал он грустно.
– Мне нравятся индийские фильмы.
– Мне тоже. Там много песен и танцев. Но мы не в солнечной Индии. Мы в СССР. А тут, знаешь… «Идет лавина одна за одной…»
– Что же ты решил?
– Не знаю. Попробую немного потянуть время, а там видно будет.
Наташа встала со скамейки и спросила:
– Я пойду в дом готовить ужин. Ты скоро?
– Посижу еще… У меня мотивчик стал получаться. Люблю этот фильм. Он еще идет в кинотеатрах?
– Не знаю.
– Надо бы его пересмотреть. Если куплю билеты – пойдешь со мной?
Наташа пожала плечами и ушла в дом. Антон смотрел, как качается юбка на ее бедрах, на очень прямую спину и ниспадающие на плечи русые волосы. Это заворожило его, как гипноз.
Утром, как обычно, все завтракали за круглым столом в гостиной. Наташа подливала Антону чай в фарфоровую чашку отца. Антон хорошо знал, что это его любимая чашка, но взял ее первым и нагло посмотрел при этом ему в глаза. Отец промолчал, отвел взгляд и взял в руки другую чашку. Так же, как и Антон, он был одет в деловой костюм и готовился выйти на работу.
