Я помолчала несколько мгновений, подбирая подходящие слова на местном языке, чтобы задать вопрос.
— Эм… Я тут видела существо на берегу. У него голова была такая плоская, перепонки на лапах, а потом он встал и ушёл в воду. Пока он не встал, я думала, что это камень. Не знаете, кто это был?
— Как не знать? Знаю! Паразиты это заявились опять! Я в Чивуаке уже старожил, последний, наверное! Остальные или перемёрли все, или сбежали. Помню, лет пять назад травили мы захребетников этих. Отраву купили в городе у знахаря да берег ею посыпали, чтоб избавиться от них. А нынче они вот опять, видишь, заявились, проказники! Опять отраву, значит, сыпать надо.
— А зачем отраву, дядя? Они что, опасны, что ли?
— Кто? Побережники? Та не! Ты не боись, девка! Не тронут тебя, хоть и симпатишная ты! Они ж как крысы, тока морские! Кочуют они с берега на берег. То там живут, то здесь. Где им лучше, туда и лезут.
— А зачем тогда ты их травить собрался, дедушка?
— Так знамо зачем! Они же рыбу бьют! Распугают всю, а у нас улова потом не будет! А в городе сейчас орава такая, что без рыбы никак. Попередохнем все, если этих нахлебников не вытравить! А они ведь, если их не трогать, то ещё приводят с собой таких же. Так глядишь, всё побережье ими через несколько месяцев будет усыпано!
— Понятно. А я видела у этих побережников одежду и острогу. Они что, разумны? Может быть, с ними договориться можно?
— Кто? Побережники? Та не! Ты на одёжку не смотри. Они ж как гоблины — тоже ума нет совсем! Да даже хуже гоблинов, те пусть плохо, но говорить могут, а те только булькают что-то! Так что травить их надо без вариантов!
— Понятно. В общем, меня они не тронут?
— Не-а! Ты тока сама не лезь к ним! Это нападать они не нападут, а вот защищаться горазды!
— Поняла. Спасибо. Удачи вам в вашем нелёгком ремесле! Только вот травить их не спешите. Я сама с этим разберусь.
— Хорошо, девка! И тебе удачи! А травить я и не буду нынче — денег на отраву нет…
После того, как в Чивуак вернулась Мелисанда с Риксом, большая часть моих обязанностей вернулась к ним, так что у меня стало чуть больше свободного времени. Вернее, оно у меня теперь появилось. Поэтому, распределив с утра задания между помощницами, я какое-то время была свободна. И решила посвятить это время изучению необычных существ, которые по какой-то причине очень меня заинтересовали.
Побережники, как их назвал старый рыбак, нашлись быстро. Сперва я дошла до места с проплешинами на снегу, а затем увидела, как из воды вышла целая группа этих существ. Они всё также не обращали на меня внимания и спешили вернуться к вытаянным в снегу лункам, в которых они просто приседали и становились вновь похожими на приплюснутые камни. Если пройдёт небольшой снегопад, то понять, где они находятся, станет невозможно. Я решила окрикнуть одного из них, который ещё не успел занять свою лунку в сугробе.
— Эй, малыш! Ты и вправду не умеешь разговаривать? — спросила я как можно более приветливо.
Существо повернулось ко мне, посмотрело мне в лицо чёрными глазами-бусинами, а затем издало звуки, больше всего похожие на звук кипения воды. Но эти звуки были прерывистыми и членораздельными. Пусть я не могла их воспроизвести с помощью голоса, но это явно были не просто бездумные звуки. Это была речь! А значит, твари действительно разумны, как я и предположила изначально. А местные просто не понимают их, а потому предпочитают считать неразумными животными, подобными крысам. Хотя крысы тоже, кстати, умные зверьки и наверняка между собой общаются.
Побережник тем временем продолжал смотреть на меня, будто ожидая ответа. Я развела руки в стороны и сказала:
— Прости, я не понимаю тебя. Думаю, что ты меня тоже. Но я кое-что сделаю и вернусь попозже и думаю, что мы с тобой сможем пообщаться, пусть и не словами.
Существо булькнуло на прощание и проводило меня взглядом, когда я ушла с берега. Вернувшись к себе в комнату, я взяла несколько листов бумаги, карандаши, захватила несколько вяленых рыбин и не забыла взять свой смартфон, который в этом мире хоть и не мог звонить из-за отсутствия вышек связи, но все остальные функции прекрасно выполнял благодаря имеющемуся у меня устройству подзарядки, что работало от солнечных батарей. Затем я зашла в гости к гному-кузнецу и выпросила у него несколько стальных наконечников для стрел и заточенную заготовку для ножа, у которой пока не была готова рукоять, пообещав расплатиться с ним по бартеру чуть позже.
Со всем этим барахлом я отправилась обратно на пляж, где без особого труда нашла место сна моего знакомого побережника. Немного подумав, я самым незамысловатым способам решила привлечь его внимание и костяшками пальцев постучала по припорошённой снегом приплюснутой голове.
Представив, что кто-то будит меня, постучав мне по голове рукой, я хихикнула, осознав нелепость своего действия, но было уже поздно. Голова-тарелка поднялась, из-под неё показалось худощавое тельце. Существо смотрело на меня сонными мигающими глазами-бусинами.
Дождавшись, когда оно немного оклемается ото сна, я достала из сумки одну из вяленых рыбин, уложила её на чистый снег перед существом и сказала:
— Хочешь есть? Бери. Это тебе.
Побережник недоверчиво смотрел то на меня, то на рыбу. Затем что-то булькнул в ответ. Я ответила, как можно доброжелательнее:
— Бери и кушай. Не стесняйся!
Затем немного подтолкнула рыбину в его сторону.
Тарелкоголовый аккуратно протянул худую руку за рыбой. Поднял её, обнюхал, вновь что-то булькнул и уложил обратно на снег. Не доверяет? Возможно. Особенно учитывая то, что их род несколько лет назад пытались вытравить какой-то гадостью. Чтобы развеять сомнения, я отломила от рыбы кусочек и положила себе в рот.
— Вот видишь? Съедобно. Никакой отравы. Можно кушать.
Зверолюдь опять недоверчиво посмотрел на рыбу, затем на меня. Потом протянул лапку к пище, взял в руки, вновь обнюхал и откусил небольшой кусочек. Прожевав, откусил кусок побольше уже более уверенно. Опять булькнул что-то в ответ.
— Так. Молодец. А теперь давай ещё кое-что попробуем, — предложила я.
Я достала из сумки заготовку для ножа и ещё одну рыбу. На рыбе я продемонстрировала режущие свойства лезвия.
— Видишь? Хорошо режет. Если сделать из такого материала острогу, то она будет острее и надёжнее, чем та, что у тебя. Хочешь себе эту штуку? Забирай!
Я положила на снег лезвие. Побережник смотрел заинтересованно и едва не выхватил заготовку у меня из рук, внимательно осмотрел, повертел в ладошках и благополучно порезался. Охнул, осмотрел рану и что-то булькнул, вновь устремив любопытный взгляд на меня.
— Я, пожалуй, так и буду тебя называть. Ты теперь Бульк. Я — Лена, — сказала я, протянув руку к груди. — Ну что же, Бульк, давай попробуем теперь немного пообщаться?
Я достала лист бумаги и нарисовала карандашом рыбу, а рядом лезвие и стрелочки ведущие от рыбы к лезвию и назад. Не знаю, насколько будет понятна подобная картинка для столь непривычного для меня существа, но я исходила из того, что её должен был понять человек, который не понимал бы моей речи. Что насчёт побережника, так он вообще мог, к примеру, не различать цвета, которыми были изображены картинки, или у него было тепловое или ультрафиолетовое зрение. Поэтому для усиления картинки я ткнула пальцем на себя, затем на лезвие и сделала дарящий жест, а затем показала на Булька, затем на рыбу и изобразила притягивающий жест. При этом я дала возможность существу видеть картинку.
Антропоид, судя по виду, пытался понять, что от него хотят. Затем развернулся и сделал несколько шагов в сторону моря. Я подумала, что все мои выкрутасы, с помощью которых я пыталась изобразить и объяснить, были напрасны, и существо собралось по своим делам в море, но оно через какое-то время остановилось и необычайно громко пробулькало, изрядно меня напугав.
После чего то тут, то там стали появляться побережники. Они выходили из воды, вылезали из-под снега и направлялись в сторону меня и Булька. Несмотря на общую схожесть все они немного отличались, также, как и люди. Кто-то был выше, кто-то толще, кто-то старше. Были среди них и женщины, которых я признала даже несмотря на отсутствие молочных желёз. Было что-то в них такое. Женственное.
