Тётя Арина держалась спокойно и никак, и ничем не выдала своей тревоги. А Александре я ничего не сообщил. Пусть заранее и зря не беспокоится. Она отправится в имение вместе с тётей Ариной лишь через пару недель. Пока у неё полно было работы с доводкой велосипедной амуниции, и именно дамской. Уж о делах тёти, важных и обширных, и говорить было нечего. И немецкие родственники, и прочие домочадцы, и все знакомые ничего не подозревали. И Вернер был загружен полностью. Он тоже, когда вся его семья вместе с тётей Ариной и Александрой прибудет в Берёзовую горку, только тогда узнает, что меня там нет.
Как и в прошлом году, мы заняли места в вагоне первого класса. Разместились аж на трёх диванах. Но мы все вели себя смирно. Раз одеты были неплохо, то и придраться к нам никто бы не решился.
Пока присматривать за своими родными я поручил Прохору Шилову по кличке «Шило», одному из приятелей Миколы и Демьяна, точнее, помощника второго. Тоже шустрый и умелый парень лет под шестнадцать. И драться научился хорошо, и соображал не хуже моих главных помощников. Просто я его не совсем хорошо успел изучить. Но, вроде, тоже был настроен стать одним из моих помощников.
Через четыре часа, уже после полудня, поезд прибыл в Чудово. Вот только тут я открылся Тарасу Лукичу, заодно и показал ему записку тёти. Она как бы разрешала мне отправиться на несколько дней в Москву, а потом вернуться, но уже в Петербург. Конечно, приказчик ничего не сказал и лишь пожелал нам хорошей дороги.
Честно говоря, нам был сильно непривычен столь долгий путь. Хотя, я не особо скучал, так как занялся творчеством. Точнее, просто записывал карандашом в ученическую тетрадку вспомнившиеся песни и музыку. Мы засели на одном сиденье — я в углу, у окна, и нам соседи напротив, два полноватых чиновника в возрасте, нисколько не тревожили. А ночью, хоть и не совсем удобно было сидеть, слегка и подремали. Тем не менее, и утром я чувствовал себя вполне сносно и слегка и поработал. Много или мало, мне удалось вспомнить пару грустных мелодий, в том числе и главную и самую важную из, ага, фильма про оборону крепости Баязет. Наверное, как раз будет как память о героизме наших русских солдат. И пусть вторая мелодия, под душевную песню дудука, будет напоминать о трагической судьбе тамошних армян, местных жителей.
Мне удалось почти всю вспомнить и казацкую песню. Скоро и у нас жизнь ненадолго станет, как ветер. Хотя, и обе мелодии, и песню явно требовалось доработать. Дома мне однозначно работалось лучше. Хотя, и времени ещё полно было. Я не собирался выпускать их в свет раньше времени. Просто странно будет.
Вот песня принца и Золушки «Навсегда», конечно, из одного милого мультфильма, похоже, получилась такой же, как сохранилась моей памяти. Ну, конечно, одна из любимейших сказок всех времён и народов! Тем более, у меня уже и так были записаны две прелестные «Золушки» — песня и мелодия для балалайки. Они пользовались в Петербурге большим успехом! И в голове крутилось несколько похожих мелодий. Так целая серия получалась! Просто не всё сразу!
И, конечно, не мог я оставить без внимания одну прелестную песенку в исполнении милой французской певицы. Тем более, и её слова на русском и даже итальянском и испанском языках легко вспомнились. Хотя, и русский вариант тоже. Всё, как было, и записал. Похоже, очень уж эта песня нравилась мне в другой жизни. И явно часто слышал и слушал, и милая. Лучше уж ничего не менять.
В Москву, на Николаевский вокзал, конечно, названный, как и в Петербурге, в честь покойного императора Николая Павловича, мы добрались ближе к полудню следующего дня. Хотя, разной дорожной снеди у нас хватало, так что, не оголодали. За кипятком сходили пару раз Микола и Демьян. Труднее было в пути с разными удобствами, но, вроде, тоже успешно справились. Это женщинам не совсем удобно, а нам, юным отрокам, намного проще! Мы, и я тоже, пусть и целый князь, вообще-то, и не особо избалованы…
В Первопрестольной мы задерживаться не решились и не стали. А куда пойдёшь? Могли попасть в неприятности, потом, лето, и у меня тут и родственников, и таких уж близких знакомых не имелось. Нет, конечно, при желании легко бы мог навестить некоторых приятелей старших товарищей и прочих лиц, хотя бы поэта Ивана Захаровича Сурикова, всё-таки моё имя уже было на слуху у многих людей, но рисковать не стоило. Мы немного покрутились по Каланчевской площади, посмотрели поблизости на прямоугольное двухэтажное здание Николаевского вокзала, а потом уже длинное, одноэтажное, Рязанского, само собой, и тоже двухэтажное Ярославского. Хотя, ничего примечательного и удивительного. Вообще-то, Николаевский вокзал в Петербурге был даже интереснее, особенно дебаркадер. Хотя, и здесь первые два здания имели посередине башенки. Но нам было не до шедевров архитектуры. И не так уж интересно. В моей памяти, вообще-то, хранились и более памятные и привлекательные виды этих вокзалов. Ясно, что из будущего. Поэтому, хоть в Москве я был в первый раз, но вряд ли потеряюсь. Уж в центре точно. Скорее, куда надо, мог добраться даже без извозчиков. Хоть и недоросль, но вполне самостоятельный. Хотя, через время вся нынешняя Москва станет просто центром куда большего города!
Мы, точнее, Демьян, сразу же взяли извозчика и переехали на Нижегородский вокзал, хотя, и располагавшийся не так далеко. Как раз оттуда ходили поезда в Харьков и далее на юг. Далее нам первый класс, конечно, уже, ага, не светил. Мне не хотелось и подставляться, так и возраст не подходил. Но нас это никак не пугало. Билеты, как самый старший и представительный, добыл Демьян, ясно, что лишь в третий класс. Я, тоже напяливший на себя простую крестьянскую одежду, стал как бы младшим братом своих помощников. Да, тоже заделался Дубовым! Микола и Демьян хоть сохранили свои имена, а вот мне пришлось привыкать к Ивану, точнее, Ване. Хотя, самое распространённое имя во всём мире. Сам и предложил. Так просто меня не разоблачить.
Хоть мы и постарались взять на дорогу что полегче и самое необходимое, но всё равно вещей у нас хватало. Сильно мешала и гитара, пусть и в отдельной сумке. Большую часть еды мы уже съели. Хотя, и в Москве нужные припасы докупили. Ещё, вот, добавилась и прежняя одежда. Её мы собирались одеть на юге. Но больше всего беспокойство у меня вызывало оружие! Шутка ли, при мне, среди вещей, завёрнутые в тряпки, хранились три заряженных револьвера, семь десятков патронов и по шесть больших кинжалов и ножей. И у нас у каждого, ясно, что для самозащиты, имелось по небольшим кинжалу и ножику! Точно сущие разбойники! На большую дорогу ведь много чего надо! Попадёмся, всем каторги не миновать! Никакие мои заслуги не помогут! Ведь пара револьверов отнята мной у городового и сыщика ещё зимой! Выбросить не решился. Если честно, и жаба задавила. Хотя, думаю, вряд ли полиция заинтересуется очередными оборванцами. Много таких, как мы, шастало…
Чтобы напрасно не волновать тётю Арину, как и условились, я отправил в Петербург короткое письмо. Хотя, вложил внутрь ноты и слова «Навсегда» и, конечно, «Manchester et Liverpool». Не хотелось, чтобы пропали и порадовать своих близких новой музыкой. Кстати, второе письмо, ясно, что более сдержанное, и тоже с вложенными внутрь песнями, я отправил в Архангельское, княжне Татьяне. И её обижать не хочется, и не забыть. Надеюсь, уж они ей понравятся. А мелодии и песню про Баязет уже доработаю как-нибудь по пути.
В путь мы отправились почти сразу же, уже вечером. Ничего, и до Харькова мы добрались почти без происшествий. Тоже почти через сутки. Всё-таки нынче поезда, как понял, из-за несовершенства техники и дорог, ходили очень медленно. Ясно, что третий класс сильно уступал первому. Будь я таким же, как другие, высокомерным аристократом, никогда бы не сел в этот грязный вагон с неудобными сиденьями, ужасно переполненный бестолковыми простолюдинами и насквозь пропахший самыми разными запахами, и не совсем приятными. Князь-то я настоящий, но вот воспитание всё-таки более терпимое, чем у разных мажоров. Хотя, и их тоже надо как-нибудь засунуть в вагоны третьего класса! Пусть на своей шкуре, хоть и самую малость, испытают, как живут простые люди! Может, меньше будут ущемлять собственный народ и издеваться над ним! Тут уже за сутки я сам готов был убить не только разных высокопоставленных чинов, но, честное слово, и самого царя. И за дело!
