Сортировка - Юрий Ра

— Что такое, шеф?

— Говоришь, что впервые слышишь про истфех, меча в руках не держал никогда, даже в музее оружия не был.

— Ну да, я от всего этого далек.

— А руки твои другое говорят, ощущение, словно ты не первые, не пятые ножны шьёшь. Как так?

— Так чему удивляться, тот же ножик, только побольше. А на охотничьи ножи я чехлов пошил немало.

— Ага. И подвес такой же у ножа?

— В смысле?

— Ты подвес под перевязь сделал, а потом регулировать стал на себе. Это откуда?

— О как. Не задумывался, просто решил, что так правильно.

— О том и речь, о том и речь. Всё у тебя правильно выходит. Словно ты или делал это многажды, или в ухо подсказывает кто.

— Точно! Говорят же, у нас на одном плече сидит ангел-хранитель, а на другом демон-искуситель, и оба в уши шепчут советы свои.

— Верующий что ли?

— Я?! Да не бай бог! Вот те крест, атеист голимый! Кстати, Николай Николаич, а вы коммунист?

— Конечно! Кто ж начальником на Сортировку беспартийного поставит.

— А племянника небось покрестили?

— Так он беспартийный тогда был, сопливый. Даже не октябренок еще.

— Тогда да, тогда конечно. И как я не догадался?

Всё-таки зимой в работе станции нюансов хоть отбавляй, я убедился. Не зря тут так опекают первозимников. Оказывается, снег засыпает не только стрелочные переводы и пути. Кто бы мог подумать, что в междупутьях снег тоже скапливается, да еще в таких количествах! Об этом я думал, стоя по развилку в сугробе с рацией на портупее. Как я там оказался? Снегоборьба и приказ о выводе на пути бригад третьей очереди. А это как раз бригады, сформированные из служащих всех предприятий системы МПС. Говорил же, в Новоузловске все под железной дорогой ходят. Свои школы, больницы, милиция, стройконторы и ЖЭКи… Так что на борьбу со стихией по приказу начальника станции выходят фельдшеры, конторские работники, водители автопредприятий и еще десятки представителей самых обычных и самых экзотических профессий.

Я как человек, напрямую связанный с безопасностью движения и знающий станцию, был поставлен старшим над ополченцами и даже не имел права взять в руки снеговую лопату. Моя задача — координация, связь с дежурным по станции и наблюдение за противником. Про противника пошутил — в мои обязанности входит наблюдать за подвижным составом, следующим через наш район. С другой стороны — под вагон попасть, это как под танк, также смертельно. Пока все машут лопатами, точно гражданское ополчение, роющее противотанковые рвы под Москвой в сорок первом, я слежу, чтоб ни один локомотив внезапно не выскочил на нашу группу. А если едет поезд или маневровая передача, чтоб ни одна дурында не осталась на маршруте.

Кстати, первое, с чего мы начали — оборудовали себе лёжку, вернее очистили место, где спокойно могла собраться вся бригада, чтоб не дуло в спину, чтоб путей рядом не было, чтоб в сугробе не тонуть. А потом я поиграл дамочкам, девушкам и теткам из санэпидемстанции на рожке. Рожок сигналиста тот же охотничий рог с пищиком и раструбом, только жестяной, соответственно и звук у него не серебряный. Народ должен сначала привыкнуть к его резкому звуку, чтоб по моему сигналу женщины не замирали столбиком или падали в сугроб, а быстро и без суеты покидали место работ и двигались в безопасное место.

Нормально поборолись, но не победили — снега было много. А если учесть, что к противнику периодически десантировало пополнение… Думаю, воевать нам до самой весны. И самое печальное, что холодно стоять на месте и вертеть башкой — так и хотелось взять лопату и покидать снег. А нельзя, задача командира подразделения не воевать, а командовать и следить за ходом сражения. Так бы после снежной смены и долбанул стакан крепкого, но не могу — уж дюже невкусная она, родимая. Вечером в штабе во время разбора полетов я устроил гастрономическую диверсию: взял денежку, выделенную из профсоюзной кассы, купил красного вина, специй и прямо в электрическом чайнике сварил глинтвейн на всех.

Про штаб я не шучу — именно так и называется этот шалман: штаб по снегоборьбе. И доклады из него поступают сначала в Отделение дороги, а потом и в Москву, в Управление. А там над картой склонились генералы, они сутки не спят и морщат лбы, думая над стратегией. Самый цирк, это когда генералы приезжают на какую-нибудь станцию и начинают самолично командовать сражением. Цирк и клоуны, честное слово! Без них-то никто не знает, что со снегом делать, снегоуборочные машины заглушены, ветродуйки спят. Забавный момент — приедет генерал на станцию и реально работа кипит, ему сразу технику подгоняют по высшему разряду — польза и эффект налицо, гордости полные штаны. А про то, что эту технику сняли с других участков, куда генерал не приехал, про то забывают. Вся снегоборьба — сплошной Тришкин кафтан.

А с глинтвейном получилось очень удачно, рядовых бойцов в штаб калачом не заманишь, так что чаёк по моему рецепту достался только тем, кому надо, кому лопату нельзя в руки брать. И тем, кто сам не возьмет её, и всяким записаторам, и прочим адъютантам-помощникам. Очередной плюсик с бульканьем погрузился в мою карму, пришлось даже давать команду секретарше начальника распечатать на бумажках десяток рецептов божественного зимнего напитка. Уж очень удачно он лег на душу железнодорожников, замерзших за день. Кстати, одно из его удивительных свойств раскрылось — самые дешевые красные «чернила» после обработки нагревом и специями превращались во вполне приличный напиток. Крайний случай типа плодово-выгодного вина не берем, там ничем не помочь уже.

Немногие люди из числа не связанных с грузоперевозками задумываются над тем, что происходит с поездом после того, как он прибудет на конечную станцию, и от него отцепят локомотив. А после этого состав обязательно закрепляют, вернее даже не после, а до отцепки. Вагон — существо своевольное, а целый состав дак вообще есть компания буйная, обладающая тягой к перемене мест и немотивированной агрессии. Каждый железнодорожник, если он не дурак, относится к вагонам с недоверием, понимая их смертельную опасность. Эдак посмотрит умный человек на группу вагонов, спящих на пути беспробудным сном, покачает головой, да и обойдет лишние триста метров, а не станет подлезать под хребтовой балкой. Потому как у каждого нормального адекватного труженика стальных магистралей есть пример перед глазами: знакомый, коллега или как самый удачный