место, то нас уничтожат, как и тех, первых мастеров. Но Го отказывается это понимать. Он считает, что если сидеть на берегу, то рано или поздно по реке проплывет труп твоего врага. Однако врагов слишком много, чтобы они все разом взяли и утонули.
Рамод вздохнул, успокаиваясь.
— Больше так продолжаться не может. Сейчас я это понял окончательно. Основатель застрял в старом мире, и он не в состоянии вести нас, как и прежде. Я долго терпел, но это была последняя капля. Мыслимое ли дело, прямо на моих глазах он отвернулся и выкинул избранника новой, сильной стихии. Если это не шанс, которого мы так долго ждали, то наступит ли он вообще?
— И что ты предлагаешь? Видят Небеса, пока что твои планы несут мне лишь один вред. — критично спросил я. Правда, в моем голосе был и интерес. Как-то плавно мы перешли с ним на ты.
— Пока что ничего, — окончательно успокоился монах. — Сейчас я отдам соответствующие приказы и уведомлю этого тугодума Шехара, что именно он нас поведет. Ты тоже можешь к нам присоединиться. Я установлю максимальную плату за услуги твоего отряда. Это всё ещё в моих силах.
— И к чему-то такая щедрость? — подозрительно уточнил я.
— Потому-что, Художник, когда мы спасем императорскую армию, я хочу попросить тебя об одной услуге. Я хочу, чтобы ты оказал честь и посвятил меня Кошмару.
В комнате наступила полная тишина.
— Нет, — мне не пришлось долго размышлять над своим ответом.
— Что⁈ — выражение лица монаха потеряло свой стоицизм и превратилось в довольно глупую маску. — Но почему⁈
— Кроме того факта, что ты желаешь вверить себя чему-то, что носит имя Кошмара? — едким тоном уточнил я, и не давая ему ответить, продолжил. — Также, ты даже и не подумал о проверке этой самой стихии на опасность. Ну и наконец, твои планы лично мне несут лишь проблемы. Я не желаю угадывать, как отреагирует ваш основатель, когда почувствует в тебе силу Кошмара. А он обязательно её почувствует! Делать врагом гребаного высшего это далеко от того, что я желаю!
— Но Художник, — монах яростно пытался что-то придумать, я же, глядя на него, чувствовал лишь отвращение. Слишком рано я записал монахов в «не-практиков». То, что ты не используешь некоторые из техник и называешь себя добром, отнюдь не значит, что это реально так. — Основатель не ограничивает нас. Если я захочу уйти из священного города, он не будет против. К тому же, как ты можешь так говорить? Ты же избранник своей стихии. Подумай, как она может отреагировать на твой отказ нести её власть?
— С Кошмаром мы уж как-нибудь сами разберёмся, — фыркнул я. — Это наше личное дело, между мной и им.
— Прошу меня извинить, — Рамод вернул часть самоконтроля и выдвинул куда более разумные предложения. — Я понимаю, что моя первая неудача настроила нас на неправильный лад, но позволь мне исправить свои ошибки. Как ты несомненно помнишь, я глава большой группы единомышленников, в число которых входят в том числе и монахи в ранге сил возвышенных. Это не говоря уже о той власти, что дает мне моя должность в администрации. Если тебя так огорчает необходимость продажи поместья, то как тебе идея, если я выплачу за него двойную сумму? Поверь, это очень хорошее предложение…
— Рамод, если ты не забыл, орда зверей приближается прямо к городу. И всякая минута, что мы здесь тратим на бесполезные разговоры, будет стоить очень дорого. — нейтрально заметил я и мы оба замолчали, понимая, к чему я веду.
— Хорошо, — вздохнул Рамод. — Я уважаю твое решение. И как было решено ранее, твоя помощь в будущем бою будет высоко оценена.
Кивнув друг другу, каждый из нас двинулся по своим делам.
Я не стал говорить, что была ещё одна причина моего отказа его посвящать. Я не верил, что слова Лилит о дармовой силе в случае посвящения правда. Как говорится, бесплатный сыр бывает лишь в мышеловке. Позволив Кошмару прогонять через меня безумное количество сил, это несомненно окажет на меня влияние. И что-то мне подсказывало, касаться оно будет в том числе и психологического аспекта.
* * *
Звуки сражения разносились задолго до того момента, как мы добрались до сражающихся за свою жизнь останкам войск императора.
Как бы монахи не хотели сразу отправить помощь, тем не менее даже с практиками требуется время, чтобы все сходили за снаряжением, подготовились и наконец отправились. Не улучшало ситуацию и их нахождение за пределами города. Когда все наконец смогли выдвинуться прошло уже несколько часов, а ведь был ещё сам путь.
Несмотря на то, что возвышенные могли бежать в разы быстрее, они терпеливо ждали, пока куда более многочисленная группа воинов и совсем уж огромная претендентов их нагонит.
Выражение «Скорость армии определяется скоростью самого медленного её члена» была как никогда верна.
Никто из моего отряда не отступил и сразу же согласился прогуляться и помочь солдатам Хаэна. Единственный, кого мы решили оставить «дома» был Бэмби Первый.
Олененок был решительно возмущен подобной постановкой вопроса, но на этом настоял сам Баал, прекрасно понимающий всю опасность будущего столкновения. Он пообещал ему личные тренировки и Бэмби с неохотой согласился, оставшись сторожить поместье.
Возглавляющий армию Шехар взял лишь половину всех войск Денали, оставив вторую защищать город от внезапного нападения.
Самого Шехара я видел лишь издали. Это был сурового вида, одетый в черный нагрудник и шипастые наручи мужчина, имевший, как ни странно, довольно отдаленное сходство с монахом. Он имел короткую черную бороду, что плавно перетекала в монашескую лысину. В вооружении, как и большинство монахов, он предпочитал свои собственные руки.
Я не был удивлён, увидев среди отправившихся в бой возвышенных и Рамода. Последний нашелся поблизости от нашего отряда в окружении таких же, как и он сам, верных ему возвышенных.
И хоть Рамод делал вид, что он совершенно не обращает на нас внимания, я подозревал, что он отнюдь не отказался от своей идеи получить дополнительные силы. А ради этого ему следовало защитить свой возможный «мешочек с золотом».
Вслед за грохотом боя пришли хаотичные потоки ци. Став воином, я стал куда лучше чувствовать скрытую изнанку этого мира, и пришедшие «запахи», привели меня если не в ужас, то изрядно обеспокоили.
Безумная волна не просто так называлась. Она была буквально пропитана кровью, потом и абсолютным бесстрашием к своей или чужой смерти. Это было подобно океанскому приливу, что обрушивается на берег, не обращая внимания на живущих на нём смертных.
Стоило нам перевалиться через край холма, как все вопросы разом отпали перед открывшимся зрелищем.
Если изначально армия императора лишь отбивалась, и поэтому атака шла лишь с одной стороны, то теперь они окончательно завязли, отчего окружившие их обезумевшие звери штурмовали позиции со всех сторон.
Но даже в столь нерадостном положении я заметил, что во вред себе армия была разделена на две неравных половинки, каждая из которых сражалась сама по себе. Подобная глупость не могла остаться без последствий, от чего в «прореху» тут же устремлялись враги, что лишь вносило ещё большую сумятицу в происходящее.
— Построиться! — громкий крик командующего Шехара заставил всех спешно прийти в движение, переходя от походной колонны, в, своего рода, рассыпной строй.
Этому миру не было нужды учить, что такое плотный строй и та же фаланга. Каждый из практиков по своей природе был тем ещё индивидуалистом с довольно разнообразными и не стандартизированными навыками.
Тот же огненный шар мог иметь самую разную дальность, силу и даже эффекты, к примеру, продолжая гореть после попадания или взрываясь ярким взрывом.
По этой причине у местных в ходу была несколько иная тактика.
Растянувшись влево и вправо, монахи и заключившие с ними контракты совершенствующиеся, старались держать подальше друг от друга. В этом был смысл одновременно в том, чтобы не мешаться в бою, и одновременно, чтобы чья-то мощная атака забрала бы одного или нескольких бойцов, но никак не десятки сражающихся.
Конечно, от атак возвышенных и уж тем более высших это мало спасало, но солдаты ищут любые способы увеличить свои шансы на выживание. С теми же высшими шанс столкнуться очень невелик.
Особое место в подобном строю имели как раз и те же возвышенные. Находясь на совершенно ином уровне сил,
