Я усмехнулся, понимая, что вот он Горе. Не смотря ни на что, какие бы грустные истории он не рассказывал, парень продолжает ворчать. Каждый ищет свое лекарство и способ выпустить эмоции. Если Луке подходят эти вредные комментарии, то… так тому и быть.
Поезд проехал около перрона, привычно замедляя ход. Мы выскочили, Лука даже немного упал, прокатившись по земле, но я мог его понять. Мы были без сил, после такого марафона с нервами, а потом и бегом — удивительно, что не уснули в поезде. Я подал Горе руку, но тот отказался, вставая сам. Велик у нас умыкнули, так что мы, очень злые, шли домой пешком. Благо прогулка тоже позволяла выпустить пар, и вскоре я снова пристал к Луке, поняв, что тот опять-таки умолчал о главном.
— А твой брат? Он здесь? — спросил я, глядя в затылок идущему впереди меня парню. Тот замер и медленно повернулся ко мне.
— Он умер.
— Что? — мне казалось, это уже просто невозможно. — Как?!
Лука продолжил путь, и я думал, что разговор на этом окончен, но он все же заговорил, правда, уже совсем без сил:
— Я все время в том лесу грезил, что приеду в Ярославль и меня буде ждать здесь брат. Что мы сможем вместе жить, может даже в доме родителей. Это была наивная детская мечта, полная надежд, сбыться которым было не суждено.
— Значит, ты вернулся сюда за ним?
— Да, на самом деле да, — Лука запыхался и то ли история на него так давила, то ли ему срочно нужно было отдохнуть. — Я долго искал его, думал, что он вырос и сменил имя, сменил систему, может даже сейчас живет среди системников, которыми были мои родители, просто в другой семье. Приходилось искать информации за десять лет, так что начал я с той самой больницы, куда его положили. Благо, Никифор подобрал меня раньше, чем я нашел брата. Вернее, его могилу. Он умер в больнице, сгорел от лейкемии. Причем очень давно, буквально через месяц, после того, как его положили туда.
— И… узнав эту историю… Шифер прозвал тебя Горем?
— И да и нет, — тряхнул волосами Лука. — Много было факторов. Но эти тоже учитывались. Просто все получается так, что вокруг меня умирают люди. Это грустно. И каждый раз, глядя на разорванные тела вокруг, я понимаю, что вот такая моя судьба — горевать по тем, кого я любил. Буквально в том году погиб мой напарник. И я стоял воле него, глядя на изувеченное тело… наконец осознавая, что единственное, что всегда будет со мной… это горе.
Сказать, что я был в шоке — это ничего не сказать. Вопросов задавать больше не хотелось, хотя, конечно, меня убивал факт того, что мать Луки оставила своего больного лейкемией сына сгорать в больнице, пока сама отдыхает. Наверное, это то, о чем говорила Зоя, что пусть Христина не идеальна, это ещё не так плохо, как могло бы быть. А я не знал с чем сравнить, но теперь мог сказать, что она хотя бы была всегда рядом с нами. То есть с ними. Хотя это, конечно, не оправдывало её. Этот мир по-непонятному жесток. В моей голове просто не укладывалось, как все это действительно могло происходить. Я ведь сам в прошлом родитель, я знаю как тяжело думать, что твой ребенок где-то там, без тебя, возможно ему страшно, возможно его кто-то обижает. Жена чуть не поседела, когда старшая пошла в сад. Я держался поспокойнее, хотя тревожные мысли то и дело посещали голову. А тут… просто, как щенка, нет, как рваные штаны — оставила и забыла.
И пока я ругал новое время, мы успели добрести домой. Лука постучал в наш трансформатор, и я устало прикрыл глаза, боясь, что ничего не изменилось. Но когда нам открыла Зоя, я уже по её виду смог понять, что дело сдвинулось в лучшую сторону. Зайдя, я вообще обнаружил, что за столом у нас сидит Зет, уплетает сваренный Ниной суп. При этом там больше никого не было, разве что Зойка, переступающая с ноги на ногу.
— Я видела новости, — хихикнула она, бросаясь мне на шею и оставляя влажный поцелуй на щеке. — Молодцы! Так этой сучке!
— А у вас тут, что происходит? — спросил Лука, скептически глядя на Зета и снимая рюкзак. — Мир, дружба, жвачка?
Я рассмеялся, но никто толком не понял почему. Меня тогда позабавило, что чушь всякую они привнесли в мир будущего, а важное наследие потонуло в небытие.
— Нашли эту Катю, — довольная Зойка широко-широко улыбнулась, что щеки едва не закрыли глаза. — Никифор не посмотрел, что она девушка. Загребли к нам, сейф они пока вскрыть не успели, но здорово его помяли. Ким говорит, его только менять, хотя Лис, вроде, хочет вообще перестать хранить все это в Чреве. Деньги на счета убрать, оружие и личные вещи… ну, не хранить все это вместе.
— Хорошо, что все разрешилось, — тут же улыбнулся и я, чувствуя, как отлегло. Все, все в порядке. — Зет, — обратился я к парню, одетому по стандартам колонии. Обтягивающие кожаные штаны, обрезанная в топ рубашка. — Какими судьбами? Ты чего оставил пост в колонии?
Парень отложил ложку, глядя в стол как-то грустно:
— Никифор связался с начальством. Это я виноват, что не уследил за списками проживающих в колонии. С наркотой я почти перестал различать лица, а Алиса у нас правда была. Так что я жду, когда они остынут, чтобы сохранить шкуру. Могу уйти, если ты против.
— Да нет, — я усмехнулся, разводя руками, — главное не воруй и не снаркоманивай сестру. Я просто рад, что дурацкий сейф на месте, так ещё и воровка поймана. Вы уже отмечали? Черт, это срочно нужно отметить!
— Пока дел много, — хихикнула Зоя, глядя на мое резко поднявшееся настроение. — Ребята копают ещё комнату.
— Да? У нас так быстро закончилось место? — удивился Лука, что осушил, наверное, литра два воды залпом, утирая губы. — Недавно же только закончили грязюку таскать.
— Ну так, — Зоя, судя по настроению, была очень рада всему происходящему. — Раньше у нас Игната не было, я наверху жила. Да и пленников было на три меньше, чем сейчас.
— Нужно ребятам помочь! — взбодрился я, уже не слушая протестов Зои и Луки.
Найти их было не сложно. Лис, как всегда стоял немного позади и лопатой не махал. Зато он что-то без конца чертил, говорил, как и куда копать. Шифер в первых рядах рыл, а Ким носил землю, складывая в несколько тачек, уже практически полных. Никифор был в земле с ног до головы, и, когда я зашел, сидел на земле, отдыхая. Нина тоже крутилась рядом, носила воду, осматривала мозоли.
— Ну что, помощь нужна? — я закатал рукава, хватаясь за лопату, — а ну разойдись!
— О, какие люди! — усмехнулся Ким, утирая пот. — Как у вас прошло? Видели, что Власову убили, но жаждем подробностей!
Я вонзил лопату возле Шифера, ухмыляясь и практически наслаждаясь обычным физическим трудом.
— Было круто, — хохотнул я, растягивая интригу. — Все по плану!
Я рассказал им об облаве, о погоне, о своем хитроумном плане и даже о том, что мы принесли два комплекта формы. Пацаны оказались просто в восторге, Шифер воскликнул уже стандартное: «ну и Жучара!», а Никифор как-то даже с гордостью похлопал меня по плечу. Я на Антона смотрел какими-то другими глазами, не веря, что он и вправду мог сидеть здесь сутками в темноте, боясь показаться людям.
Но потом мы потащили каждый по тачке наверх, чтобы выгрузить землю. Я думал, мы её выкинем наружу, но нет, тащить пришлось аж до перрона, где была целая комната с… рыхлой землей. Ким пояснил мне, что в определенные дни, когда земли становиться слишком много, в этой комнате убирают боковые ставни и достают нижний пласт. Так они потом вручную лопатами загружают землю в вагоны, чтобы потом продать. Да, так могли делать все жители Чрева. Проблема была в том, что по жмене земли никто не покупал, брали не меньше одного вагона, так что и нам предстояло выкопать сразу две комнаты. Пусть одна из них будет простаивать какое-то время, но полвагона никто не купит.
Мне вообще нравилось, что даже землю ребята продавали. Я-то все гадал, как оно работает так? Вырыли целые катакомбы под землей, а город в ней не тонет. А вон оно что. Правда все равно не понятно было для каких целей её покупают. Зато пока мы этим занимались, мне рассказали о том, как вообще проходил отлов Кати-Алисы. Сучка эта действительно далеко не сбежала. Её сообщники ждали около нашего кладбища, чтобы погрузить сейф в тачку, по типу тех, в которых мы таскали землю.
