— буркнул я.
— Ты — подросток, Андрей, — развел он руками. — Можно поправить этот момент гримом, но грим — несовершенен. За этот год тебе лучше вырасти хотя бы лет до двадцати пяти.
— Так уже не обидно, — признал я. — Хорошо, я постараюсь за этот год вырасти на восемь.
— Отлично! — одобрил он и поставил чашку на столик. — Предлагаю начать — у тебя впереди год, а вот у меня дел непочатый край.
— Как ты смеешь называть Древнего бездельником, жалкий актеришко⁈ — не выдержала Юки.
Биометрия мужика показывала полнейшее спокойствие — так было с момента его появления здесь.
— Очень хорошо! — изобразил он радость. — Андрей, старайся почаще узнавать мнение уважаемой дочери семьи Икеда — это поможет тебе выработать способность смотреть на окружающих как на дерьмо.
— Не хочу такой навык, — признался я.
— Выбора нет! — хохотнул он.
— Почему ты позволяешь ему так с собой разговаривать? — спросила меня не успокоившаяся японка.
— Потому что мне — семнадцать лет, — честно ответил я. — И до недавнего времени я был обычным школьником. Слушать того, кто в чем-то разбирается лучше тебя — это правильно. И в словах Федора Викторовича нет ничего, что могло бы меня задеть. Не мешай.
— Да, Андрей-сама, — буркнула она и отвернулась к окну.
Учитель скомандовал:
— Поднимайся на ноги, для начала научим тебя правильно стоять…
Занятия окончились к семи часам вечера, когда солнышко успело обойти небосвод и окрасить мир в оранжевые тона. Юки, к моему удивлению, включила паиньку и старалась помогать — часто в тему. По итогу высокоуровневый специалист вынес вердикт:
— Прогресс невероятный! Но не обольщайся, Андрей. Это — только азы.
— Понимаю, Федор Викторович, — отозвался я. — Спасибо.
Педагог покинул дом, разминувшись на крылечке с Тимофеем. Выглядит отлично — отоспался, отъелся, вид такой, будто готов горы свернуть.
— Добрый вечер, — поздоровался он с политконсультантом.
— Добрый вечер сотрудникам органов государственной безопасности! — салютнул тот и направился к «УАЗику».
— Привет, — протянул мне руку.
— Доброе утро, — подколол я его.
— Икеда-сан, — поклонился он японке.
— Это типа ниндзя, — представил я КГБшника.
Юки презрительно поморщилась.
— Андрей, синоби — это люди без чести, — педагогическим тоном просветил меня Тимофей. — Если проводить аналогии, я являюсь самураем на государственной службе.
— Потом расскажешь мне про ваши обычаи, — решил я исправиться при помощи Юки. — Мы пойдем за твоими слугами… Когда?
— Отсюда и до восьми, — предоставил выбор КГБшник.
— Я буду ждать, — поклонилась девушка и ушла в свою комнату.
— Идем, — решил я не откладывать в долгий ящик. — Как там у вас?
— Работаем, — невнятно ответил он. — Я проснулся полтора часа назад. Что-то важное бы тебе довели, не сомневайся. Отдыхай, Андрей, — с улыбкой ткнул кулаком в плечо. — Море, — указал на бухту. — Наложница, — кивнул на дом. — Мне бы в твои годы так!
Ага, сиди и не лезь не в свое дело.
— Пока можно и отдохнуть, — кивнул я и провел КГБшника через пробой.
Очень удобно в ста пятидесяти метрах от дома находится. В поселке — еще два, плюс транспортные врата, так что это — мой личный, секретный. Путь по Тамбуру скоротали при помощи Тимофея:
— А ты знал, что в поселке сепаратизм зреет?
— Серьезно? — удивился я.
— Я транспортными вратами проходил, агитацию слушал. Гена-физрук старался, — настучал он на односельчанина. — Мол, толком еще и не обосновались, а на большую землю уже караваны идут: фрукты, ягоды, рыба, метапшено — у нас-то там запрещено пока.
— Так и взамен караваны идут, — пожал я плечами.
— А Форт-Нокс? — спросил Тимофей. — Придурки твои американские, Джим да Билл, всем растрепали. Им вообще грустно — получается, грабят их бывшую родину. И не Волмарты, а централизовано. Поспрашивал по пути — собираются толпой уйти в Орегон. Там леса, горы — попробуй найди.
— В смысле деревенские? — спросил я.
— Все Липки, сотня солдат — они, кстати, юридические дезертиры получатся, но приказано не трогать. Ну и твои американцы. И слава богу — зачем тебе два пи***ла в ближнем круге? Пусть уходят.
— Надо встретиться и поговорить, — решил я.
— Встретимся и поговорим, — согласился Тимофей. — Может тебя и послушают.
— Пришли, — предупредил я, подкорректировал точку выхода на нашептанную комаром во время прогулки с Юки локацию, и мы приземлились запачканными песком кроссовками на татами.
Прямо перед нами — удивленная, одетая в белоснежное кимоно баронесса Икеда, с кинжалом в руке и на коленях. Рядом с ней — мужик с катаной. Справа и слева, на коленях, сидели хмурые японские мужики в кимоно. А вот и сам барон.
— Здравствуйте! — нарушил я гробовое молчание.
Неловко вышло.
Икеда что-то рявкнул на японском, и все, включая его отложившую кинжал жену, рухнули ниц, уткнувшись лбами в татами. Блин, а ведь татами после «сохранения чести» придется выбрасывать — никакого полиэтилена под баронессу не подстелили. И о чем я вообще думаю?
— Великий Древний! — глухо прокричал в татами барон.
Я уже и великий?
— Простите за столь недостойный прием! Если вам будет угодно подождать, мы в кратчайшие сроки подготовим торжественный ужин.
— Извините, что прервал важный ритуал, — ощутил я позыв извиниться в ответ и укоризненно посмотрел на Тимофея.
Потому что КГБ, походу, барона уведомить о нашем скором приходе не потрудилось. Прежний я бы списал это на занятость аппарата переменами, но нынешний, объективно оценивающий происходящее я твердо уверен, что в таком виде ситуация нам на руку — вон полковник невинность изображает, значит все правильно.
— Ничего, моя недостойная жена сможет закончить свой путь после вашего отбытия, — успокоил татами барон. — Или вы желаете посмотреть?
— Не на что смотреть, — проявил я малодушие.
Кто вообще в здравом уме и не будучи фашистом на такое смотреть захочет?
— Мы здесь, потому что Юки нужны достойные слуги и паланкин, — выкатил я цель визита.
Спина и затылок барона словно закаменели. Понимаю — я только что ткнул его носом в неуважение к традициям. Это как так — наложницу
