— Ничего себе, у нас будут шить? — Бадаев заставил Степана встать и внимательно осмотрел швы и подкладку. — Почем будут продавать?
— Это не ко мне, и даже не к Наде. Есть там один деятель… — по лицу Холмогорцева пробежала тень. Мерзликин заметил это и бархатным голосом отметил:
— Степ, тут все свои. Колян, вообще, мент.
— Серьезно?
Николай степенно кивнул. Холмогорцев оценивающе посмотрел на него. Вельветовые брюки, кожаный пиджак, водолазка. Косит под местного крутого. Плечи явно говорят о природной силе, и она у него точно есть! И глаза, такие глаза бывают у повидавшие много следаков и оперов. Он в прошлой жизни такие не раз встречал. Были знакомые.
— Там кем был?
— Так ментом и был. Сначала в уголовке, потом в УБОП. Дослужился до майора, затем пришлось уволиться.
— Ушли?
— Типа того, но мой начальник иначе меня бы не спас. Правда, предложили хорошее место в охранной фирме.
— Здесь тогда чего пошел в ментовку?
— Много вопросов задаешь.
— Привык сам их задавать?
— Ершистый ты тип, Степа. Но тебе отвечу. Толю знаю с самой положительной стороны, ну а о тебе он очень хорошо отзывался.
— Спасибо на добром слове, — Степан удивленно посмотрел на Мерзликина, не отличался тот никогда излишним дружелюбием. Толик тут же засуетился с бутылкой, пряча неловкость за движухой. Выпили еще по одной.
— Сначала не хотел. Прошлая служба хомутом на шее висела. Сам понимаешь, непростых людей мы тогда упаковывали. Временами и пострелять приходилось да…всякое делать. Думал, поживу тут, пристроюсь в теплое местечко. Но потом чего-то скучно стало, неинтересно. Смотрю по сторонам, мир здешний изучаю, барыг местных, их финты и наглость, ментов советских полоротых. Пару раз сцепился с одними служивыми, вплоть до приема в околоток. Они меня, в общем, и привели в МУР. Там же дядечки серьезные. Под коньячок и поговорили о прошлом и будущем. Занятная беседа у нас вышла.
— И чем там занимаешься?
— Пока по мелочи. Дали старшего, хоть там я майором закончил. Проверку типа прохожу.
— Николай на большее замахнулся. Да, Коля? Могу объявить в тесной компании.
— Толь, у меня язык еще не отсох. Гошу я знаю, парень верченый, но не левый. За Степу ты сказал, так что тут все свои, — Николай уставился именно на Степана. — Надо службу создать по борьбе с организованной преступностью. И такую, чтобы на упреждение работала, а не за паровозом бежала. Мы в восьмидесятые это дело крепко упустили, потом и вовсе не наверстали.
— Интересно.
— Разведка МВД, слышал о такой? Хотели создать перед самой перестройкой, но не успели. Щелокова вывели из системы и угадай кто это сделал? Так что будем разрабатывать и зачищать преступные сообщества в системе. Развитой социализм, а развели, понимаешь, воров в законе.
— Семерка же вроде работает со схожими задачами? — проявил неожиданную осведомленность Бадаев.
— У них сейчас все разделено и мало друг с другом связано. Нужны компьютеры и сети, — Растопин задумался. — Обещают через несколько лет, пока по старинке работаем.
— По бошкам бутылками стучите?
— Не понял.
Холмогорцев вздохнул, но продолжил. Дернул черт за язык.
— Да знакомого как-то приняли в околотке. Били там пластиковой бутылкой с водой. Типа следов не оставляет.
— Бывает, — философски заметил Николай. — Всякие люди там работают. Есть ленивые, им проще выбить показания. Но по факту при грамотном следствии все тут же рассыплется. Глупость это.
— Ничего себе глупость! Мужику чуть жизнь не сломали.
— Степа, это система. Сам знаешь, ты винтик.
— То-то и хреново.
Мерзликину, видимо, надоели препирательства товарищей, и он радостно завопил:
— Вот и горячее несут. Так что закусывайте и с меня тост.
Официанты подвезли тележку с тарелками и начали выкладывали на стол экзотические блюда, комментируя их странно, не по-нашему звучащими названиями — Лагмон, Мушу Жус бараниной, лапша Манпар и Фунчоза. Холмогорцев с удивлением наблюдал, как раскосые ребята аккуратно расставили все в центре стола, затем спросили каждого, что положить именно ему и разлили по рюмкам коньяк. Похоже, что такое обслуживание впечатлило всех сидящих за столом. К немудреному советскому сервису они уже как-то незаметно успели привыкнуть.
— Ну что, друзья, — Анатолий встал с торжественным видом, — давайте выпьем не за наше прошлое. Пусть оно останется там, — Мерзликин строго глянул на Степана, — и останется там же навсегда! Вы и я начали новую жизнь. Кое-кто из нас уже чего-то добился, у остальных все еще впереди. Будем!
— Про добился, ты себя имел ввиду? — ехидно спросил Гоша, аппетитно поедая лапшу с соусом.
— Ну почему только я? Степан вон у нас великие исторические открытия совершает. Они там летом настоящий меч викингов раскопали. Среди академиков такой срач начался, дело даже до Цэка дошел. Теория антинорманнизма рушится прямо на глазах, а она же еще при самом «Хозяине» строилась. Сейчас историю страны получается по новой отстраивать.
— Ты откуда узнал про меч? — мрачно спросил Степан. Об идеологической буре наверху он даже не подозревал, полностью окунувшись после приезда с юга в учебу и работу. Вечер его хватало только на Надю и спать.
— Так ребята с телевидения готовили репортаж. Случайно там и твою фамилию увидел. Твоя ведь наводка? Колись?
— Моя, но я отдал приз тому, кто его больше заслуживает. В реальности не я же его трудами праведными нашел, а благодаря послезнанию.
— Мудро, — уважительно кивнул Анатолий. Игорь блеснул глазами и одобрительно хмыкнул.
— Получается, ты у нас скоро большим ученым станешь.
— Когда еще…
— Главное — вектор развития в нужную сторону двинулся. Остальное — дело наживное.
Они отдали должное горячим блюдам. Зря, что ли Толик их угощал? Людей в ресторане между тем прибавилось. Было заметно, что многие здесь впервые и удивлены как уровнем сервиса, так и экзотичностью блюд. Стало шумно и в их компании. Мерзликин рассказывал ходячие анекдоты о местном бомонде и высших руководителях, Растопин байки из здешней милицейской жизни.
Как он не раз по незнанию попадал в разные смешные и неприятные ситуации. Зато потихоньку учил местных оперов быть более жесткими с отморозками и блатными. Гоша вскользь заметил, что Колян в скором времени станет грозой советского блатняка. Никакого почтения к уважаемым лицам, мешающим рабочим людям жить.
Наконец, Холмогорцев обратил внимание на сидящего тихо Бадаева. Обычно он всегда был душой компании.
— Гоша, ты сам-то как? Молчишь сегодня.
— Да никак, Степа. Надоело ерундой маяться, хочу бросить свое снабженчество. Там подмажь, тут слово шепни. И это для элементарной части работы. Ошалели эти сволочи от дурных денег. Думаешь, почему твоим костюмом заинтересовался? Наши через Озэпе пробили создание фирменной торговой сети. В виде эксперимента на коллективную собственность и новую систему торговли.
— То есть артель?
— Больше на придумки Святослава Федорова походит. Но это не ко мне, есть у нас там два толковых парня.
— Думаешь, выйдет такое с нашими эгоцентрастами? Со смертью Федорова и там все похерилось.
— Он был Александром Македонским своего дела, только вперед — его лозунг. Не оставил после себя цельной команды. Но из-за этого не стоит выкидывать некоторые его вполне здравые идеи. И опять же, никто не мешает их менять дальше. Мы вроде как передовой отряд для апробации будущего переустройства здешней торговли. Но сейчас пока поиском хороших товаров заняты. Сам понимаешь, много импорта нам не дадут, да его и так сметают, только выставь. Нужно свое, родное и качественное.
— Хорошо, я с Надей переговорю, они вскоре запускаются.
Холмогорцев бросил взгляд в сторону Мерзликина, плотоядно рассматривающего молодых дам, сидящих на третьем от них столике. Вот котяра, о сладком на десерт замечталось?
— Толик, перекурить не хочешь?
Тот удивленно обернулся, но согласно кивнул. Понимал человек просьбы с полуслова. В большой курительной комнате, украшенной по восточному колоритно, Анатолий, даже не прикурив, тут же спросил в лоб:
