Щадить противника на дуэли считалось крайне неосмотрительным поступком, вполне допускалось добить упавшего и безоружного. Мало того, некоторые считали, что выжить в поединке, получив от противника пощаду – это позор и новое изощрённое оскорбление. Если же ты всё-таки не стал добивать своего оппонента, то рекомендовалось забрать или сломать оружие побеждённого – прежде всего затем, чтобы не получить от него удара в спину. Так в 1559 году, из-за ссоры на охоте, Ашан Муран, племянник маршала Сент Андре, вызвал на дуэль капитана Матасса. Опытный вояка, капитан не стал убивать молокососа. Выбив у него шпагу, он посоветовал обезоруженному более предусмотрительно выбирать себе противников. Когда Матасс отвернулся, чтобы сесть на лошадь, Муран подобрал шпагу и вонзил клинок ему в спину. Дело замяли, но в свете больше осуждали не предательский бесчестный удар Ашана, а неосмотрительное поведение капитана.
Конечно, часто дуэли не доводили до смертельного исхода. Причины могли быть совершенно разные: кто-то боялся мести родственников поверженного противника, кто-то просто не мог заставить себя окончательно хладнокровно убить человека, ввиду отсутствия подобного опыта. Некоторые опасались Бога или неудовольствия короля. Часто практиковалось намеренное нанесение увечий не совместимых с дальнейшей дуэльной практикой – отсечение или тяжёлое повреждение конечностей. Оставляя сопернику жизнь, ему могли изуродовали лицо, чтобы в будущем он не смог отрицать, что жизнь ему была милосердно подарена победителем.
Высшим шиком среди знатоков дуэльного кодекса, считалось не добивать противника, уже получившего смертельную рану. Прочему бы не проявить благородство, если тот всё равно покинет земную юдоль в ближайшее время. Вызывать человека, который на предыдущем поединке победил тебя и оставил жизнь, было все равно что затевать дуэль с благодетелем, практически вторым отцом. Это позволялось лишь в том случае, если победитель кичился победой, унижал побежденного, обзывая его трусом, который вымолил у него жизнь. Если же противника пощадили в первом поединке, то во втором, согласно общепринятым правилам дуэли, рекомендовалось его прикончить, даже если он лежал на земле без оружия с тяжёлым ранением и молил о пощаде, ибо не стоит искушать Судьбу и Бога, отказываясь от дарованной ими победы.
Отказ от дуэли был невозможен. Сохранив честь от неё могли отказаться, только люди старше шестидесяти лет. Официально минимальный возраст для участия в поединках установили в двадцать пять лет, но об этом условии сразу же забыли. Реально сражались уже с пятнадцати - шестнадцати. Если надел шпагу, будь обязан с её помощью защищать свою честь и достоинство. Болезнь и увечье могли засчитать за уважительную причину отказа от поединка. Хотя некоторые теоретики утверждали: если у одного из дуэлянтов нет глаза, второй пусть завяжет глаз себе. Если нет верхней конечности – пусть прибинтует свою руку к телу. Лиц королевской крови вызывать на поединок запрещалось – их жизнь принадлежит стране. Порицались дуэли между родственниками, сеньором и вассалом. Если конфликт перешёл в суд, то решать его на дуэли запрещалось. Требовать дуэли от простолюдина, в глазах света считалось унижением.
На дуэлях всё больше использовались рапиры, с возможностью только колоть. Рубленные и резанные раны, оставленные боевыми шпагами, навсегда могли испортить внешность поединщика. Другое дело – небольшое входящие отверстие от рапиры. Дрались без кольчуг и доспехов, часто в одних рубашках или обнажённые по пояс. По двоякой причине. Во-первых, доспехи стоили дорого – не каждому дуэлянту по карману. Во-вторых, этим показывали решимость биться до конца, бравируя своей храбростью и презрением к смерти.
Минусом являлось то, что новая техника фехтования была практически непригодна в реальном бою. Прививая неправильные навыки, она привела к увеличению смертности дворян на поле боя. Многие авторы тех времён считали, что рапирное фехтование бесполезно, так как к нему почти не прибегают на войне. Однако, все сходились во мнение, что оно развивает ловкость и отвагу, позволяет защитить свою честь и отбиться от уличных грабителей. А по причине широкой распространённости дуэлей, каждый дворянин просто обязан научиться фехтовать. Оружием для дуэлей чаще всего служили шпага (рапира) и кинжал, которые в шестнадцатом веке военные и дворяне носили в обязательном порядке.
Втора дуэль прошла боле зрелищно: противники, показав неплохой уровень фехтовального искусства, так и не смогли нанести друг другу тяжёлых ранений. Король, заметив, что они, обоюдно пустив первую кровь, больше не горят желанием продолжить смертельное состязание, уронил скипетр. Это означало, что он воспользовался своим правом прервать поединок.
Третью дуэль можно было бы назвать смешной, если бы не её печальные последствия. Франсуа де Гиш и виконт Тюренн затеяли стреляться из аркебуз. Правилами это не возбранялось. Точность выстрелов из этого оружия была невысокой. Поэтому сами дуэлянты не пострадали. Не повезло двум лошадям – они получили лёгкие ранения, а также одному из дворцовых слуг - его сразило наповал. Гиз и Тюренн же благополучно помирившись, пошли отмечать свой оригинальный поединок.
Вот, наконец, подошла и моя очередь.
Глава 20
Как и предполагал, остаться в стороне от поединка Бюсси не захотел. Не часто, но секундантам ещё разрешалось принимать участие в дуэли. Это в 1578 году, после знаменитой бойни миньонов, Генрих II запретил им встревать в поединки под страхом смертной казни. Каждому из нас досталось по два противника. Схватку два на четыре распорядитель не разрешил, к вящему неудовольствию де Клермона. Я не такой отмороженный, мне нормально. К чему лишний риск и дешёвые понты? Попросил партнёра никого не убивать. Бюсси поморщился, но согласно кивнул. Понятно, ему не привыкать плюс репутация, а мне зачем при дворе лишние недоброжелатели?
Первым вышел самый главный мудила де Рандам –виновник происшествия. Молодчик так и пылал праведной яростью, что сыграло с ним злую шутку. Во время боя нужно контролировать свою злость. Французик кинулся на меня без всякой подготовки, сразу разразившись серией мощных проникающих ударов. Осталось только немного помочь ему своей шпагой – и он провалился вперёд, потеряв точку опоры. Оказавшись у него за спиной, кончиком клинка двумя перекрестными ударами нарисовал ему крест на правой ягодице. Сразу же в голове сформировалась идея: крестики – нолики? Детская игра? Почему бы и нет?
Рандама словно укусила бешенная собака. Роняя капли крови, он разъярённым зверем прыгал и скакал вокруг меня по всей площадке. Уловив момент, когда он начал выдыхаться, я снова переместился ему за спину. Раз - два – вот тебе новый крестик на левом полупопии. Как он заверещал! Зрители же едва сдерживали смех. Король отвернул голову, скрывая улыбку. Симпатии публики на моей стороне! Пора заканчивать. Отбив, финт - и вот он «нолик» - лёгкий укол в естественное отверстие самой мягкой части тела. Подшаг и анестезия – удар эфесом в затылок. Противник падает, друзья зовут врача. Ничего, жить будет, но пару – тройку недель процесс дефекации будет весьма болезненным. Надеюсь, урок пойдёт ему на пользу.
Следующим был некий мессир Жанлис. Было видно, что моя первая дуэль, которую я провёл в жанре низкопробного фарса, произвела на него сильное впечатление. Особого желание биться у товарища явно не наблюдалось. Пару минут поотбивав вялые выпады оппонента, успел изрядно поцарапать его лицо. Ничего, потом спасибо скажет. Шрамы же только украшают мужчину? Значит, успех у дам ему обеспечен. После третьей царапины, Женлис окончательно пал духом. Решив не доводить до крайности – ловким ударом уколол его в правое плечо. Аут!
