- Ничего, мы относимся к подобному благосклонно! – обворожительно улыбалась Займа. И стала дополнять свои слова такими переплетениями пальчиков, что впору было покраснеть всем скромникам: – Даже наоборот, мы несказанно рады вашему сексуальному влечению. Потому что мужчин здесь нет, мы от этого сходим с ума, а разряжаться друг с дружкой – не совсем правильно. Да и приедается быстро подобная услада.
На такое заявление, даже я не удержался от похвальных кивков. Ну и при ответе тоже не стеснялся пользоваться весьма вульгарными жестами, дублируя свои слова:
- Если вы так заинтересованы в нашем фривольном отношении, то к чему такая спешка с саркофагами?
Личики красавиц разом погрустнели, словно им напомнили о чём-то страшно печальном. Да и Грейя это подтвердила:
- Мы здесь ничем не командуем. В наши обязанности входят только переговоры, учётные записи и ведение статистики. Всё остальное во власти йети и грифонов.
Она называла совсем иначе местных аборигенов, но у меня уже свой, внутренний переводчик работал, подставляя привычные понятия.
- Только и остаётся нам пользоваться некоторыми поблажками в законах, - дополняла подругу Займа, - чтобы развлечься, побывав на том же мосту. Или в некоторых здешних святынях… Или в тех же лабораториях побывать, изредка… Да и вообще…
Насколько я понял, она хотела ещё что-то добавить. Скорей всего даже предостеречь. Но, покосившись на хмурых, сердитых шаманов, умолкла. После чего вообще отвела взгляд в сторону и не удержалась от тяжёлого вздоха. Присматриваясь к аурам девушек, рассмотрел там разочарование, печаль и смирение. Хотя сексуальное вожделение так и продолжало выделяться ярким цветовым сегментом. Похоже, они тут и в самом деле ничего не решали. И даже нависни над нами некая угроза, они не решатся о ней предупредить.
Зато наконец-то решили показать местные колдуны, насколько они тут важные и крутые. Видать поняли, что их мычание худо-бедно может быть переведено чужакам. Раз не одолели нас в магическом поединке, то решили обругать с ног до головы. Поэтому один начал размахивать своими лапищами и что-то сердито мычать, да и второй стал его огульно поддерживать своим недовольным рычанием.
В меру своих уникальных умений в расшифровке нового языка, девушки переводили:
- Человеки! Хоть вы сюда попали случайно, неведомо каким способом, но законы нашего мира просто обязаны соблюдать. И никакие уловки вас не спасут, если мы применим к вам оружие! Покоритесь! Иначе…
- …Иначе, - продолжал мычать второй йети, - всю оставшуюся жизнь вы проведёте в клетках, как дикие звери!
Мы со своей стороны продолжали давить логикой:
- Ну какая вам разница, когда мы выучим ваш язык? Вон какие у нас чудесные и прекрасные переводчицы. Всего лишь день подождать, пока мы не пообщаемся с нашими карапузами, после чего учите нас, чему хотите.
- Мы не можем ждать! – мычали местные шаманы.
- Это нарушение всех традиций и правил!
Пришлось остужать их эмоции банальными угрозами:
- Как видите, мы до сих пор не наносили смертельного вреда вашим соплеменникам. И наши самые убийственные, атакующие методы воздействия не применяли. Но если нас принудят к более жёсткой самообороне, мы не остановимся ни перед чем. Разрушим ваш город. Раскидаем баррикаду. А напоследок и сам мост поломаем. Оно вам надо?
Девушки переводили очень тщательно и в их аурах сполохи страха перемежались сполохами невероятного любопытства. Но при последней моей угрозе, у них превалировал настоящий ужас. Кажется, прозвучала совсем уж кощунственная угроза, потому что на минуту воцарилась полная тишина. Затем Грейя укорила нас по собственной инициативе:
- Как можно озвучивать настолько страшные вещи?! Мост – это божественная суть, принадлежащая многим мирам. О нанесении ему повреждений, даже думать - это непростительный грех!
- Ещё бы! – согласился мой приятель. – Трудно представить, со скольких миров сюда сигают их обитатели для омоложения. И какими важными, незаменимыми ощущают себя местные аборигены, обслуживающие поток «посетителей». Тогда тем более не наседайте на нас со своими требованиями, не доводите, так сказать, до греха.
Тогда как шаманы колебались в принятии окончательного по нам решения. Потому как не знали обо всех наших возможностях и только могли догадываться о крайних пределах нашей агрессивности. Вдруг мы и в самом деле обладаем задекларированными силами разрушения? Да и я почему-то не сомневался, что в случае применения мною боевых эрги’сов максимальной мощности, шаманов никакая личная защита не спасёт.
Тогда как шаманы колебались в принятии окончательного по нам решения. Потому как не знали обо всех наших возможностях и только могли догадываться о крайних пределах нашей агрессивности. Вдруг мы и в самом деле обладаем задекларированными силами разрушения? Да и я почему-то не сомневался, что в случае применения мною боевых эрги’сов максимальной мощности, шаманов никакая личная защита не спасёт.
Спор между нашими оппонентами достиг той кульминации, когда громкое мычание уже стало трансформироваться в махание кулаками. Что натолкнуло моего лучшего друга на вполне очевидную идею. Удивляюсь, почему сам я раньше не догадался? Найдёнов поинтересовался вначале у женщин… хм, преклонного возраста:
- Красавицы, объясните мне: почему йети сражаются с грифонами за право отправить ребёнка в его мир?
Из-за шума, создаваемого спорщиками, пришлось повторять вопрос дважды. Да и то, представительницы женского пола подошли для этого вплотную к лежащим копьеносцам. Сделали и мы несколько шагов, сдерживаясь от неуместного смеха: бабулька с клюкой тоже приблизилась, как бы отозвавшись на обращение «красавицы». Но вот что меня в ней изрядно напрягло, так это полностью прикрытая от моего взгляда аура. Бабулька отменно скрывала все свои чувств и эмоции. Кто же она такая? И насколько может быть опасна?
Поняв суть вопроса о поединках, полиглоты, дополняя друг друга, пустились в объяснения. По ним получалось, что услуга «провожающего» - более чем платная. Недаром с каждым подросшим до возвращения памяти ребёнком проводится длительное собеседование. Во время оного выясняются точные координаты не только мира для возвращения, но и все данные омолодившейся личности. Он просто обязан доложить о месте проживания и о названии общества (организации, секты, лаборатории, кооператива – за точность перевода мы не ручались) которое отправляло фигуранта для омоложения в данный мир. Ну и назвать некий буквенный код, всегда обозначающий сложное имя, клан, род и прочее.
Затем данные сверялись с уже имеющейся картотекой прибывшей оплаты. Потому что одновременно с появлением ребёнка здесь, через некие порталы в жилой зоне обоих городов, появлялось два ящика с сублимированными продуктами. Причём по два в каждом городе. Именно эти продукты и являлись спасением аборигенов от голодной смерти. Потому что животных они не выращивали, сельским хозяйством не увлекались и собирательством не занимались. Да и, как нам удалось понять, собирать здесь особо было нечего. А, скорей всего, местные жители банально ленились работать для собственного блага.
На прибывающих ящиках как раз и считывался тот самый нужный буквенный код. Но данная посылка являлась только первой, самой мизерной подачкой здешнему обслуживающему персоналу. Вернее: чаще – первой, но иногда – последней, за получившего омоложение человека.
Главная беда состояла в том, что только ящики попадали в этот мир через портал. А вот детишки оказывались в радиусе многих километров от обеих оконечностей моста. Именно поиском и спасением карапузов занимались целые кланы свободных охотников. И каждому, кто отыскал дитя, принеся его в город, доставался в награду один из двух ящиков с продуктами.
Выяснив подобную деталь, я не удержался от короткого комментария:
- То-то наш первый встречный йети так обрадовался, увидев пятерых детишек!
В горах и среди холмов всякой хищной живности хватало, так что омолодиться в данном мире – немалый риск. Помимо огромных финансовых затрат, такой шаг требует ещё и личного мужества. По имеющейся статистике, погибает каждый двадцатый, если не пятнадцатый ребёнок. А, судя по скривившимся (когда мы уточняли эти цифры) мордам притихших шаманов, невозвратные потери могли составить и все десять процентов.
