— Сколько нам ехать до «Юпитера»? — спросил я у Артура. Из дембелей я знал только его.
— Минут двадцать. Можно еще поспать.
Он тут же откинулся на сиденье и закрыл глаза.
А я спать не собирался, смотрел в окно. Мы покинули станцию Янов, выдвинулись в сторону ЧАЭС — дорога тут была только одна. Снега в это время года практически не было, так жалкие остатки, только небольшой морозец не давал им растаять.
Через километр мы свернули налево, выехав на дорогу соединяющую Припять и Чернобыль. Автобус двигался довольно медленно, не больше пятидесяти километров в час. Вскоре мы выехали на мост, который в будущем будут именовать «Мост смерти». Согласно городской легенде, в ночь, когда произошла авария, некоторые жители города пришли сюда, потому что с этой точки был хорошо виден горящий четвертый энергоблок. Именно здесь прошел мощный выброс, который после поразил участок леса, теперь называемый «Рыжим лесом». Уровень радиоактивности был около пятисот-шестисот ренген в час, что является весьма значительной цифрой. Согласно той же легенде, многие жители позднее погибли, но никаких подтверждений этому нет.
С небывалой силой накатила ностальгия. Я ведь бывал здесь в две тысяча одиннадцатом — пользовался туристической экскурсией. Уже тогда все здесь заросло деревьями и травой, поэтому саму станцию с этой точки было практически не видно. Конструкция моста, как и все фонарные столбы, значительно поржавела. И все же атмосфера здесь была по-своему тяжелой, мистической, которую словами не передать. И хотя аварии еще не случилось, все равно испытал те же чувства.
Наш «ПАЗ» миновал мост и двинулся дальше. Уже через пару минут мы проехали по участку дороги, где потом будет стоять контрольно-пропускной пункт, ограничивающий въезд в мертвый город. Сейчас-то он живет и пышет жизнью, а что будет через год и пару месяцев?
Свернули на улицу Леси Украинки, затем на первом же повороте налево выехали на Заводскую улицу. По левую сторону размешались корпуса завода «Юпитер», о котором тоже ходило немало легенд, но про них я практически ничего не знал — как-то не интересовался.
Миновали многоэтажное здание, затем проходную. После автобус свернул налево, и остановился возле КПП завода. Перед нами был массивный забор, сложенный из бетонных плит. Ворота, выкрашенные серой краской, были закрыты. Слева располагалось здание начальника пропускного пункта.
Охрана периметра была на высоте, это только с виду казалось — заходи и бери, что хочешь. По факту, все обстояло совсем иначе.
Один из сторожей-охранников как раз вышел наружу, убедиться в том, что приехали «те самые» военные. Заглянул в салон автобуса, пересчитал. Списки сверять почему-то не стали — видимо, это была слишком долгая процедура и она порядком уже всех достала. Хотя сомневаюсь, что тут еще кто-то в восемь утра может на автобусах разъезжать. Кому оно надо лезть на завод, являющийся частью оборонной промышленности, да еще и на автобусе, где все друг друга знали?! Хотя, три с половиной тысячи человек это не мало...
Вышел и начальник КПП, что-то крикнул. Нам открыли ворота, водитель махнул рукой.
Въехав на территорию завода «Юпитер», наш «ПАЗ» свернул налево и остановился между двух зданий, соединенных между собой прямым коридором, протянутым в районе второго этажа.
— Все, выгружаемся! — крикнул Кулагин. — Расходимся по рабочим местам, все обязанности знают?! Вот и отлично! Так, кто Савельев?
— Я!
— Идешь за мной, отведу тебя в лабораторию, там тебе сами задач накидают. Пока что рабочий день еще не начался, поэтому будет проще. Ясно?
— Так точно.
Все наши разбрелись по рабочим местам — не прям не взвод военнослужащих, а стадо какое-то. Стройбат, стройбатом, но везде по-разному. Видимо Кулагина вообще не интересовало, что его подчиненные выглядят как толпа колхозников, приехавших на картошку.
Последовал за прапорщиком. Тот провел меня в здание слева, поднялся на второй этаж. Прошли в соседнее здание на четвертый этаж.
Остановился перед дверью с табличкой «Патентная № 2». Ниже была приклеена вторая: «Ответственный В.Степанов».
— Дамы, доброе утро! — Кулагин с ходу распахнул дверь. Внутри и правда сидела пар женщин, возраста за сорок. Где был ответственный, по фамилии Степанов, было загадкой.
— Ой, Олегович! — радостно воскликнула та, что была слева. — А кого это ты к нам привел? Здесь режимная территория! Влетит по шапке.
— Ничего. Это специально уполномоченный человек, с допуском к совершенно секретным сведениям. Занимался регистрацией и учетом секретных карт и документов, чего ему ваши патенты, где ни черта не понятно? Во, как!
— А в ЭВМ разбирается?
— Во всем разбирается.
— Ого, вот это обрадовали. Наконец-то на наши просьбы Прудников отреагировал, — восхитилась та женщина, что была справа. — Только вот Валеры Степанова сегодня нет, а без его разрешения мы не можем допустить...
— Ну, не можете, как хотите! — прапорщик демонстративно развернулся ко мне. — Савельев, свободен! Твоя помощь больше не требуется!
— Да погоди ты, Олегович, — возмущенно замахали руками женщины. — У нас работы полно, а сами не справляемся. Оставляй парня, как-нибудь разберемся. Его как зовут?
— Доброе утро, — учтиво отозвался я. — Ефрейтор Савельев!
— А имя у ефрейтора есть?
— Конечно, — улыбнулся я. — Меня Алексей зовут. Ну, чем вам помочь?
— Сначала выпьем чая и познакомимся! У нас как раз булочки вкусные, с корицей...
— Ну, если с корицей, то можно начать и с чая! — улыбнулся я.
— Тогда я пошел. — Кулагин тут же засобирался — видимо компания женщин за время пребывания на «Юпитере» его изрядно допекла...
* * *
Чаепитие прошло незаметно, в процессе познакомились. Обе женщины оказались крайне общительными и разговорчивыми — им только дай потрещать.
Брюнетку с невообразимой копной волос, чем-то напоминающей Пугачеву, звали Жмых Татьяна Викторовна. А ту, что сидела у окна, с русыми волосами, собранными в конский хвост, звали Пенкина Елена Сергеевна. Обе работали здесь со времен основания завода, с тысяча девятьсот восьмидесятого года, и в своем деле собаку съели. Всего, изначально, их было четверо, однако с осени восемьдесят четвертого штат гражданских сотрудников урезали вдвое и в итоге остались только они и начальник Валера.
Работы было много, и хотя с первого взгляда она казалась простой, на самом деле ответственности тут хватало. Как я и говорил ранее, завод «Юпитер» производил катушечные магнитофоны, причем в довольно больших объемах. Масштабы с лихвой покрывали потребности не только населения Припяти, но и всей Киевской области. Впрочем, помимо катушечных магнитофонов, здесь производились комплектующие для бытовой техники, кое-что для ремонта телевизоров. Негласно, разумеется.
Также, под прикрытием тех же магнитофонов, завод производил и испытывал некоторые передовые роботехнические комплексы, благо лабораторий здесь хватало. Помимо разработок, проводилось и документальное сопровождение патентов... В этом я к сожалению ничего не понимал, поэтому и разбираться не стал.
Мне показали рабочее место — в небольшом закутке, где стояли два шкафа забитыми папка с документами, да однотумбовый стол со стулом. Но на месте я не сидел, то и дело бегал между кабинетами, перенося папки по отделам. Заглянул в парочку папок — сплошная научная хрень, трехэтажные формулы, таблицы и графики. Ничего интересного я там не нашел.
В час дня явился прапорщик Кулагин, отвел меня на обед в заводскую столовую. Сразу отметил, что кормили здесь вкусно, да и добавку можно было брать. Пока обедал, обратил внимание, сколько здесь народа — конечно, больше было мужчин, чем женщин. Сотрудники по большей части молодые, от двадцати пяти, до тридцати пяти. Люди образованные, такие вещи сразу видно.
Затем я продолжил ту же самую нудную работу.
Потом у женщин начала капризничать ЭВМ. Точнее, не у них, а в отдельном кабинете Степанова. Естественно попросили меня о помощи.
