class="p1">Особняк на месте, парк выглядит целым и следов боевых действий нет. Только охраны стало в два раза больше. У домашнего причала я вижу шестерых, двойками охраняющих и сам настил, и спуск к нему с набережной.
По пути в кабинет деда я заворачиваю на кухню, к Филиппе Матисовне. Наша повариха встречает меня подготовленной и вручает блюдо со свежей выпечкой. То ли ее предупредили о моем приезде, то ли эта золотая женщина всегда имеет стратегический запас пирожков.
— Совсем исхудали вы, молодой господин, — провожает она меня грустным вздохом.
Возражать в такой ситуации бесполезно. Хоть такого здорового и румяного от водной прогулки лосяру, как я, жалеть забавно. Но лишаться ее заботы и покровительства — преступно. Поэтому я согласно киваю, тут же откусывая хрустящую попку пирожка.
Дед только усмехается тому, что я захожу в кабинет, уже жуя что-то на ходу. Указывает на кресло, скрещивает руки на груди и поджимает губы, готовясь к разговору. И если меня поначалу такая длительная подготовка раздражала, то сейчас я просто уминаю выпечку и не обращаю на него внимания.
Глава рода недовольно хмурится, не получив должной реакции на его серьезный вид, но не выдерживает и издает сдавленный смешок.
— Ладно, внук, бесполезно тебя песочить за здоровый аппетит. Рассказывай, что там у тебя за «успехи» такие, о которых ты писал.
Дожевываю, проглатываю, очищаю форму от крошек и осматриваюсь в поисках салфетки. По-детски мстительно тяну время, вытирая руки и усаживаясь с ровной спиной. Яр довольно ржет, но затыкается от строгого взгляда деда.
— У меня был разговор с Вадимом Эратским, в ходе которого выяснилось, что их род уверен в том, что в это новолуние Белаторских, хм, выпилят, — докладываю я, под конец сбиваясь.
Брат закашливается, глава рода удивляется, и они переглядываются.
— Разговор с Вадимом Эратским? — с опаской уточняет дед. — И он тебе вот так просто это рассказал?
— Ну да, — пожимаю плечами. — Болтливый он, если хорошо попросить.
У деда дергается глаз и он явно решает, стоит ли узнавать подробности. А я решаю, стоит ли им говорить о том, что я одержимый. Если у жреца не получится забрать у меня силу хаоса, то тогда выбора не будет. Сейчас же, зачем лишний раз нервировать родню?
Пересказываю наш разговор, избегая упоминаний об угрозах и физическом воздействии. Только намекаю, что Эратский выдал все, что знал и однозначно правду.
Приходиться юлить, убеждая деда, что опасности для меня этот неуравновешенный амбал больше не представляет. Сунуться ко мне после такого — надо быть полным идиотом. Почуяв хаос, Вадик испугался достаточно сильно. Так, что добавил неприятных ароматов.
— Это ты попросил Трианова мне помочь? — переключаю я деда с недоверчивого ворчания.
— Трианова? — удивляется он. — Была у меня мысль обратиться к ним. Но нет, это не я. Ты же сам мне сказал, что с проклятием будут разбираться северные союзники.
— И ты не в курсе, что их попросили помочь мне разобраться с проклятием? — уточняю я.
Дед мотает головой, а во мне просыпается паранойя. Безусловно, если это подстава, то просто великолепная. Но такое спрогнозировать… Нет, не может быть. Впрочем, дед меня заверяет, что обязательно узнает.
И новости, как таковые, оказываются только у меня. Дед, естественно, осторожничает и распутывает этот клубок заговора медленно, стараясь не отсвечивать. Родители изнывают от скуки, притворяясь полумертвыми под присмотром верховной жрицы. А глава рода, отправив всех, кого можно, под благовидным предлогом из дома, изображает лютующего, дергая спецслужбы из-за нападения на нас с Яром.
Обсуждения, ворчание деда и рассуждения о том, какие все хитрожопые сволочи и где он их вертел, занимают не так много времени. И я, воспользовавшись тем, что меня отпустили на целый день, иду в библиотеку.
— Молодой господин! — материализуется тут же из воздуха кривоногое божество-карлик и начинает причитать: — Исхудал ты там, в академиях своих! Кожа да кости! Мясца почти не осталось. Кушать тебе надо побольше.
И этот туда же. Я даже осматриваю себя особо внимательно, пытаясь разглядеть, где у меня там кости проступают. Может это большемерный пиджак такое впечатление на них производит?
— Да нормальный я… Кушаю, тьфу, ем я тоже нормально. Вот, — я показываю ему наполовину опустевшее блюдо с пирожками и он тут же умыкает один из них.
— Так и фто ты ифефь? — второй пирожок, торопливо засунутый в рот не помогает его дикции.
— Любую информацию по проклятиям.
— Так это тебе к аспидам, роду Триановых надобно обращаться. Их енто темные дела, — он ежится, как от холода, хотя в помещении стоит жара.
Обратился уже. К кому бы теперь обратиться, и желательно так, чтобы еще себе что-нибудь не приобрести.
Но пару книг мне хранитель добывает, обменивая на остатки выпечки. Первая оказывается старинным справочником, больше похожим на сказки-страшилки. Кто кого как проклинал со времен эпохи битв богов. Пока я ее читаю, понимаю что зря Макс так нахваливал мою фантазию. Все до нас уже придумали в самых изощренных видах.
Вторая книжка — самая полезная и ценная. Была бы, найдя я ее до этой ночи. Довольно тонкая, со слипшимися страницами, она является руководством по тому, как можно защититься от проклятия при помощи родовой силы.
Но в ней нет ни одного упоминания о том, что делать, если ты сам на такое согласился. Кто бы мог подумать, что найдется такой умник, нда. На всякий случай тщательно изучаю символ защиты, воплощаю его и впечатываю в черепушку. Теперь мелкие проклятия ко мне не прицепятся.
Иду в храм и наша верховная, Антея, подтверждает мои предположения. Информация о том, как управлять проклятиями, есть только у рода Триановых. И они, как и все прочие, свои родовые умения, держат в тайне.
Разбивает в пух и прах она и мои надежды, что верховная с верховной могут как-нибудь договориться. Могут, но не когда дело касается родовых умений. Судя по всему, придется мне являться в храм богини-кобры проходить ритуал. Впрочем, пусть сначала Макс попробует узнать, что еще можно сделать.
Антея, не растерявшись, отправляет меня на короткое дежурство. Голову проветрить и выразить почтение к покровителю рода. Этим я и занимаюсь до позднего вечера. Брожу, подливая масло в светильники и наслаждаясь тишиной и покоем.
Торчу какое-то время у подножия гигантской статуи бога-волка, взывая к его мудрости. Но Упуаут, видимо, занят более важными божественными делами, чем болтать со мной о том, как я умудрился получить проклятие. Да и у меня не самое подобающее торжественное состояние. Мысли постоянно скатываются к неприличной теме.
Брат отвозит меня
