я прямо с утра лично позвонила, извинилась. «Опиюс» выслушал и предложил приехать в пресловутую «Нивушку» на обед.
Для приватного разговора Лев Юрьевич заказал отдельный вип-кабинет.
Я вошла в небольшой закуточек, отделённый от общего зала тонкой фанерной перегородкой, и осмотрелась. Ну что сказать, вполне миленько. Впечетление портили два ковра на стенах. Но я попала в такое время, когда ковры были везде — на полу, на стенах, в квартирах, в кабинетах, ресторанах, везде.
— Лидия Степановна! — расцвёл улыбкой «опиюс», — ну, рассказывайте же скорее! Рассказывайте!
Я улыбнулась в ответ и села на любезно отодвинутый стул.
После того вечера, я сразу же отзвонилась «опиюсу», что всё нормально. Теперь он жаждал подробностей.
Делиться с ним тем, что я привлекала Велимира, пусть и втёмную, я не хотела. Поэтому ограничилась усечённой версией, мол, познакомилась с Инной Станиславовной, попала к ней на вечеринку домой, пока остальные танцевали, я пошла в кабинет «почитать», заодно поискала нужную папку и заменила листок. Всё.
«Опиюс» версию принял, тем более, что в ней не было ни слова неправды.
— Вот, — я передала ему сложенную вчетверо страничку.
Он схватил его и, пробежав глазами, вытер вспотевший лоб и сунул во внутренний карман пиджака.
— Спасибо, — поблагодарил он меня, — прямо камень с сердца.
— Надеюсь, я теперь вам больше ничего не должна, Лев Юрьевич? — спросила я (с него станется еще многократно требовать выполнять всякие «деликатные» поручения, что мне совершенно не улыбается).
— Да-да, конечно, — абсолютно искренне заверил меня Лев Юрьевич и я ему не поверила ни капельки.
Как раз официант принёс заказ. Дождавшись, пока тот выгрузит на столик тарелки и уйдёт, «опиюс» сказал:
— А вот ваша премия, Лидия Степановна. Как и обещал.
Довольно увесистый свёрток перекочевал из его портфеля ко мне в сумочку.
— Пересчитывать будете? — чуть нервно хохотнул Лев Юрьевич.
— Нет, не буду, — ласково улыбнулась я, — я же понимаю, что не в ваших интересах переводить меня во враги.
Лев Юрьевич на мгновение глянул на меня очень серьёзно, потом его лицо опять осветила улыбка.
Некоторое время мы ели молча, иногда перекидываясь банальными фразами, типа «передайте, пожалуйста соль» или «погода нынче жаркая».
Когда официант принёс десерт, забрал грязные тарелки и вышел, «опиюс» улыбнулся улыбкой доброго китайского дедушки и сказал:
— Лидия Степановна, как вы смотрите на то, чтобы в будущем мы иногда с вами опять поработали?
Я чуть не подавилась мороженным.
Отъехав от «Нивушки», я припарковалась в каком-то тупичке и торопливо развернула свёрток. Пересчитала деньги и довольно засмеялась — «опиюс» не обманул. Зря я боялась.
Ну что же! Теперь я богата! Не так чтобы сильно, но машину легко куплю. Причём хорошую машину. Другое дело, что она мне не надо. У меня уже одна есть. Хватит.
И я задумалась. А что мне надо? Квартира у меня есть. Точнее две квартиры и комната в коммуналке. А если таки встречусь с тёти Зининым несостоявшимся мужем, то еще одна квартира, в Москве, у меня будет.
Одежда у меня есть. Конечно же, одежда лишней никогда не бывает, но в это время её делают из настолько качественных натуральных материалов, что она носится годами, если не десятилетиями. А детскую одежду, так вообще передают между семьями и одну и ту же одежду друг за другом могут носить хоть пять ребятишек.
И я задумалась. Ну понятно, на бытовые расходы деньги разойдутся, но лишь малая часть, а остальные куда? На сберкнижку не положишь. Дома хранить долго тоже опасно. Недолго думая я подрулила к магазину с золотыми изделиями. ну а что — куплю себе украшений.
В магазине, где продавали золотые изделия было пусто. Ассортимент не радовал. Я минут десять топталась возле витрины, ловя на себе косые взгляды продавщицы. Мой выбор метался между тонким колечком с белым блестящим камушком (явно не бриллиант, а какие-нибудь фианиты) и дутым кольцом из золота без каких-либо украшений. Честно говоря, и то, и то кольцо выглядело очень посредственно. Видимо, дизайнер, создававший этот шедевр, был в то время в дичайшем запое.
Наконец, я решилась и подозвала продавщицу:
— Мне вот это кольцо, — мой палец указал на дутое безобразие в виде кольца. Я справедливо рассудила, что золото на лом пойдёт лучше, да и веса в нём побольше, а то, с камушком, еще попробуй попытайся если что продать. Нет, однозначно пусть будет пузатый уродец.
— Не продаётся, — равнодушно скользнула по кольцу взглядом тётка.
— Как не продаётся? — удивилась я, — оно же на витрине.
— Это образец для витрины, — кивнула тётка и потеряла ко мне интерес.
— Обалдеть, — тихо изумилась я, стараясь, чтобы тётка не услышала, а то, кто его знает.
— А это? — я показала на кольцо с камешком.
— тоже, — зевнула тётка.
— Извините, а что продаётся?
— Ничего.
— А как…
— Женщина, ну что вы как маленькая⁈ — вспылила тетка, махнув рукой. На пальцах блеснули кольца с фальшивыми рубинами. — У нас всё по записи. Давайте я вас в очередь запишу.
— А большая очередь?
— Обычно два-три месяца, — уже раздражённо ответила тётка и вытащила откуда-то увесистую потрёпанную тетрадь, — так будете записываться или нет?
— Пожалуй нет, — растерянно сказала я. Так-то неохота ждать два месяца.
— Ну и чего ходить туда-сюда, — сердито проворчала тётка, пряча заветную тетрадь обратно, а я предпочла поскорее убраться оттуда.
Аналогичная картина ожидала меня и в магазине, где продавали часы. Часов тоже не было, а те, что были, имели такой некуртуазный вид, что я их и забесплатно не хочу.
Расстроенная, я пришла домой. Ну что за непруха — деньги есть, и много, а купить ничего не могу⁈
Дома дверь открыла расстроенная Римма Марковна:
— Лида, Светочка пропала!
У меня опустились руки:
— Как пропала? — деревянными губами спросила я.
— Ушла после обеда гулять и не вернулась, — всхлипнула Римма Марковна и схватилась за сердце.
— Так, может, забегалась?
— Она сольфеджио пропустила, — губы у Риммы Марковны задрожали, — и Лёлю не выгуляла.
Я метнулась на кухню, схватила стакан воды и начала капать туда валокордин.
— Я всех детей спрашивала, никто её после обеда не видел, — всхлипнула она.
— Держите, — я протянула стакан Римме Марковне. — Пойду поищу.
— Куда ты пойдешь? — стуча зубами о край стакана, спросила Римма Марковна.— –Милицию вызывать надо.
— Римма Марковна! — строго сказала я. — Прекратите истерику! Она могла забегаться и забыть. Вы что, Светку не знаете?
Она пролепетала что-то горестное под нос, я не расслышала, да и не надо.
— И вообще, хватит ныть, — отрезала я (нужно было взбодрить старушку, и я решила переключить её внимание), — сейчас Светку приведу, и в больницу к Норе Георгиевне поедем с вами. Я звонила — её уже в палату общей терапии перевели. Вы ей хоть что-то поесть приготовили? Сами знаете, как в больнице кормят. Но диетическое надо. А то не пропустят.
— Да я… — охнула Римма Марковна.
— Ну, так у вас есть примерно час. Поторопитесь, — сообщила я ей и вышла из квартиры.
Нужно было найти Светку.
В поисках Светки я оббегала почти полгорода: в овраге её не было, в «штабе» за домом — тоже не было. Толя Куликов предположил, что она могла пойти в новый скверик. И я устремилась туда. И да, Светка сидела на обильно заросшей гусиной лапчаткой лужайке, поджав под себя ноги, и, сердито шмыгая носом, читала изрядно потрёпанную книгу. Она вымахала за лето и теперь казалась очень тонкой, несмотря на большое сомбреро и ситцевый сарафан с обильными рюшами, как у героини из кинофильма «Всадник без головы». Этот фильм недели три назад показывали в летнем кинотеатре, и вся малышня из нашего двора бегала посмотреть. Светка тоже бегала.
После просмотра во дворе началась форменная лихорадка: все пацаны срочно смастерили себе ковбойские шляпы из газет, прицепили к сандалиям шпоры, сделанные из консервных банок и кусков жести, и целыми днями носились, забрасывая лассо на всевозможные мишени, олицетворяющие ненавистных классовых врагов. Когда пострадало свежевыстиранное бельё соседки Натальи, которое мирно сохло во дворе на верёвке ровно до тех пор, пока не было сорвано прямо в лужу неудачным броском лассо Тольки Куликова, Иван Тимофеевич не выдержал. Заручившись силовой поддержкой в виде бабы Варвары и бабы Клавы, он нанёс карательные визиты родителям всех ковбоев, чтобы те приняли срочные меры. Замелькали ремни с воспитательной целью, и ковбойская тема с лассо в срочном порядке заменилась на мустангерскую. Отревев, теперь все уже бегали культурно, с игрушечными пистолетами. Однако, стрелять из них было не так весело, как бросать лассо, поэтому в срочном
